Мария Галина - Время побежденных
— Но этот был один.
…Костер горел светло и ровно. Наши спутники уснули, даже Рамирес, который долго ворочался и стонал. Первую вахту, по уже заведенному порядку, стояли мы с Карсом. Мой напарник, присев поближе к костру, что-то сосредоточенно выводил своими каракулями в блокноте.
— Все еще трудишься? — спросил я его. — И о чем же ты пишешь? Прошли столько-то километров по вашему кадарскому счету, ты метким ударом камня убил страшного слизняка-Пожирателя… Только не пиши, что это был слизняк. Пиши, что у него было три пары челюстей и ядовитая кислота вместо крови. Так будет внушительней.
— Я пишу правдивый отчет, Олаф, — обиженно ответил мой напарник. — А как иначе мои соплеменники узнают, что тут происходит? Из нас так далеко еще никто не забирался.
— Ну-ну… одному тебе, получается, так повезло.
Он отложил блокнот и уставился на меня.
— Как ты думаешь, Олаф, зачем Глен на самом деле нас сюда отправил?
— Как — зачем? — удивился я. — На разведку. Если помнишь, он до нас посылал еще одну группу. Она не вернулась.
— Смешно думать, что мы выживем там, где пропали опытные рейнджеры.
— Наверное, поэтому он и отправил нас. Не как рейнджеров, а как боевиков.
Он покачал головой.
— Не знаю, Олаф. Что тут сделаешь, даже имея боевой опыт? Как можно драться, не видя противника? Тут не помогут никакие твои приемы. Даже оружие.
— Ну ладно, — сказал я неохотно, — а ты что думаешь? Скажи мне, раз ты у нас такой умный.
— Я думаю, — серьезно ответил Карс, — что он надеется на то, что кто-то сумеет выйти на контакт. Одни люди не подошли — он шлет других. Может, эти подойдут.
— Ты все-таки считаешь, что тут обосновался какой-то чуждый разум? Интересно где? В той воронке, которая осталась от взрыва установки? Там знаешь какая воронка!
— Может, и не там, — твердо сказал Карс, — но где-то он есть. Иначе бы…
— Иначе бы что?
— С нами не происходило бы того, что с нами происходит!
— А что, собственно, с нами происходит? Тащимся по Гиблым Землям — и все. Я больше ничего не заметил.
— Вот это, Олаф, — грустно сказал Карс, — меня и беспокоит.
* * *Из отчета агента 18–15
То, что происходит тут, на Гиблых Землях, само по себе удивляет и сбивает с толку. Боюсь, что именно из-за этого легко проглядеть главное — мои спутники постепенно меняются. Иногда мне кажется, что они сами этого не замечают; но у них появляются какие-то новые качества, открываются скрытые способности. Я видел их раньше, знал до этой экспедиции — здесь это совсем другие люди. Пока вроде бы не меняется один только Олаф. Я знаю его давно — я бы заметил. Но что будет дальше? Это меня очень беспокоит — если такое наблюдается даже сейчас, хоть мы прошли не так уж много, то на кого они будут похожи в конце пути?
Мы идем, словно выполняя чью-то волю, сами того не замечая…
* * *
Гиблые Земли
8 ноября 2128 года
Я проснулся, словно меня что-то подтолкнуло, и сразу вскочил, еще не соображая, где нахожусь. Наконец в голове чуть-чуть прояснилось. Я огляделся. Вокруг царила глубокая ночь, но на пространстве, освещенном светом костра я увидел две темные фигуры, борющиеся на земле.
Рамирес и Хенрик.
— Черт! — сказал Хенрик (он перевернул Рамиреса лицом вниз и заломил ему руки за спину). — Да помогите же мне!
— Что ты вытворяешь, Хенрик! — возмутился Карс.
Он тоже проснулся, да и понятно — шум, который они подняли, разбудил бы и мертвого.
— Да ничего я не вытворяю! — сдавленно прохрипел Хенрик; Рамирес извивался у него под коленом, точно земляной червяк. — Этот сукин сын вдруг вскочил и не говоря ни слова направился в лес. А когда я попытался его остановить, начал толковать, что его кто-то позвал. Я еле приволок его обратно — он отбивался как сумасшедший. Да он и есть сумасшедший. Говорю вам, он свихнулся!
— Хорошенькое дело, — сказал я.
— Проклятие, — орал Хенрик, — сделайте же что-нибудь!
— Док! — я подскочил к доку, чтобы растолкать его, но тот уже и сам проснулся.
— Идите же сюда! Помогите! — надрывался Хенрик. — Мне с ним не справиться!
Карс без лишних слов шагнул к дерущейся парочке и навалился на Рамиреса. Тот хрипел и выкрикивал что-то неразборчивое, пытаясь вырваться из объятий моего напарника.
— Веревку! — орал Хенрик. — Дайте веревку!
— Очень плохо! — мрачно высказался индеец, который стоял неподвижно, освещенный багровым светом костра, и наблюдал за схваткой.
Я вытащил из рюкзака веревку и кинулся к Рамиресу.
— Давай, Олаф, — пропыхтел Карс, — мы и вдвоем его не удержим! Он же дерется, как туг!
Пока Карс изо всех сил пригибал Рамиресу голову и плечи к земле, я скрутил парню руки за спиной. Но он продолжал отбиваться с такой силой, что пришлось связать ему и ноги.
Док подошел к Рамиресу, который лежал на земле, все еще невнятно бормоча что-то, и приподнял ему веко.
— Ну и что вы скажете? — спросил Хенрик.
Тот покачал головой.
— Понятия не имею, что с ним, — сказал он наконец.
— Что-то такое вроде было в тех сводках, что я просматривал, — вспомнил я.
— Да хрен с ними, с этими сводками, — раздраженно отмахнулся Хенрик, — нам-то что с ним делать?
— Вы тоже слышали, что его кто-то звал? — поинтересовался док.
— Нет, конечно, — отрезал Хенрик, — ему это все мерещится. Еще со вчерашнего дня. Я же говорил, с ним неладно!
— Очень плохо, — вновь вставил индеец, — теперь он уходить.
— Послушай, как там тебя…
— Чоро! — подсказал доктор.
— Послушай, Чоро, хоть ты заткнись. Никуда он не уходить. Мы его вязать, понимай?
— Понимай. Ночью вязать, днем как? Очень плохо. Он все равно уходить.
— Вот дьявол! Послушай, док, — устало сказал Хенрик, — да сделай ты хоть что-нибудь!
— Я могу ввести ему успокаивающее, — задумчиво сказал док, — по крайней мере, хоть ночь пройдет спокойно.
— Ну ладно ночь, — вздохнул Хенрик, — а потом?
— Может, к утру он оклемается.
— Оклемается он! Как же!
Док порылся у себя в аптечке и извлек оттуда ампулу и шприц.
— На вашем месте я бы его не развязывал до утра, — сказал он, вгоняя иглу в предплечье Рамиреса. — А там видно будет.
— Как же мы пойдем-то, — сокрушенно спросил Карс, — если он связанный?
— Может, он к тому времени придет в себя. Если же нет…
— Тогда что?
— Развяжем ему ноги.
— Это демоны, — вставил Чоро, — он с вами не ходить. Он туда ходить.
— Ходить, ходить. Куда надо, туда и ходить.
Я подошел к Рамиресу. Успокаивающее, которое ввел ему док, уже начинало действовать — глаза у него были по-прежнему мутными, но дыхание стало ровнее.
— Представляешь, как он пойдет завтра с нами в таком виде? — сказал Хенрик.
— Нет… не представляю. Хоть знать бы, что с ним такое…
— Демон забирать его душа, — настаивал индеец.
…Ночь прошла паршиво. Да и наутро, когда мы тронулись в путь, к лучшему ничего не изменилось. Рамирес так и не пришел в себя. Он, правда, покорно поднялся и пошел за нами, но сделал это как-то механически, словно его мысли витали где-то далеко. На всякий случай Хенрик, который развязал веревки, стягивающие ему ноги, оставил ему связанными кисти рук.
Док, который осмотрел его перед выходом, сказал, что, может, Рамирес все еще находится под действием лекарства. Он по-прежнему не мог объяснить, что происходит с парнем. Видимых отклонений, сказал он, нет. Не знаю, что он имел в виду под видимыми отклонениями — может, если бы у Рамиреса начала отрастать третья нога…
Мы потащились дальше, вслед за Чоро, который, после того как мы неторопливо двигались все утро по пружинящей лесной подстилке, вдруг насторожился и стал нас поторапливать.
— Очень плохой место, — сказал он, — вы ходить быстрее.
— Чем ему тут не нравится? — спросил я. Местность вокруг выглядела точно так же, как и вчера, разве что лес стал гуще и почва болотистей.
— Да тут везде плохо, — ответил Хенрик. — Я вообще не понимаю, куда он нас тащит. Погоди.
Он достал из сумки карту и развернул ее, пытаясь сориентироваться.
— Что толку на нее смотреть? — спросил я. — Глен говорил, что после Катастрофы никто не составлял новых карт.
— Ну хоть как-то… сейчас я сверюсь с компасом, посмотрим.
Он достал компас и удивленно сказал:
— Вот дьявол!
Я склонился над нехитрым прибором. Светящаяся стрелка не стояла на месте: она выплясывала сумасшедший танец, рывками вращаясь на своей оси.
— Никогда не видел ничего подобного!
— Я слышал про что-то такое… — вмешался док, — магнитные аномалии…
