Мария Галина - Время побежденных
Я насторожился. Прислушался, но вокруг царила мертвая тишина. Вот именно — мертвая. Даже наших шагов и то слышно не было — упругий покров заглушал их.
— Док?
— Может, он этой дрянью надышался? — предположил док. — Ядовитые испарения…
— Почему я не надышался? Кто тебя зовет, Рамирес?
— Не знаю, — растерянно отозвался тот, — но я отлично слышу. Оно… оно знает, как меня зовут. Все время окликает.
— Говорю тебе, с ним неладно, — настаивал Хенрик.
— Ты тоже ничего не слышишь?
— Как можно услышать чужую галлюцинацию? Ему все время что-то мерещится.
— Нехорошо, — зловеще каркнул индеец, — очень нехорошо.
— Док, да уйми ты этого прорицателя!
— Оставь! Он лучше знает, что к чему. Они жили в этих местах, еще когда ты под стол пешком ходил.
— Что он может знать? Он же дикарь! Ты погляди на него — картинка из детской книжки, да и только! А у этого щенка наверняка лихорадка. Вот ему и мерещится всякая дрянь.
— Говорю тебе, нет у него никакой лихорадки! Ничего у него нет! Физически он в норме. Я тоже, по-твоему, ни в чем не разбираюсь?
— Пошли быстрее, — вмешался я, — нам нужно выбираться отсюда. Ты только погляди вокруг — тут что угодно может примерещиться!
Но на душе у меня было неспокойно.
…Странная поросль, застилающая почву, внезапно кончилась, и мы очутились в роскошном тропическом лесу — Катастрофа его словно не затронула или сделала еще прекрасней; гибкие лианы оплетали стволы деревьев, в кронах горели яркие цветы, с ветки на ветку перепархивали крохотные птицы, такие маленькие, что поначалу я принял их за насекомых. Какой же красивой была Земля, пока с ней не стряслась эта гадость!
Наш проводник, выбравшись на зеленую, устланную мхом и папоротником почву, встряхнулся, точно собака, вылезшая из воды.
— Хороший лес, — сказал он, — добрый. Я идти кого-нибудь убивать.
— Очень добрый, — пробормотал Карс.
— Он имеет в виду, что тут можно поохотиться, — пояснил док, — скорее всего тут полно всякой дичи. И она вполне съедобна.
— В этом лесу нет омбре, — пояснил проводник, — мы не убивать омбре. Иначе их духи на нас обижаться. Убивать тех, кто животный.
— Они по-своему гуманисты, — усмехнулся док, — и не убивают ради пищи разумных тварей. Только настоящих зверей.
— Не понимаю, — сердито сказал Хенрик, — и то, и то — животные.
— Типичная точка зрения террориста! — вдруг возмутился Карс. — Если он не похож на тебя, его можно убивать, да? Кадаров, например!
— Тоже мне, — вспылил в свою очередь Хенрик, — нашелся ангел! Да у вас, у кадаров, на совести больше смертей, чем у всей нашей организации!
— Господи, — вмешался я, — вы хоть тут перестанете ругаться? Шесть человек в дебрях Гиблых Земель, и то никак, понимаешь, поладить друг с другом не могут!
Проводник наш, расчехлив копье, пригнулся и нырнул в заросли, не обращая внимания на перебранку у себя за спиной.
— Ну и как же мы без него? — удивленно спросил Карс. — Куда он смылся?
— Он нас отыщет, — успокоил его док, — он в отличие от тебя тут дома.
— Ладно, — сказал я, — раз уж мы идем без него, нужно продвигаться осторожней.
— Почему бы нам просто не остановиться и не подождать его? — спросил Хенрик.
— К чему? — возразил я. — Все равно придется нагонять. Тем более в сумерках продвигаться труднее.
Идти по упругому зеленому ковру было почти приятно: радужные птицы выпархивали из-под ног при каждом шаге; с ветвей свешивались гибкие стебли, усеянные мелкими белыми цветами, источающими одуряющий аромат.
Даже Хенрик как-то смягчился, глядя на всю эту красоту.
— Красивый лес, — снисходительно произнес он, обращаясь к доку, — тут всегда так было?
— Черта с два, — сухо ответил док, — это же тебе не Юкатан. Тут вплоть до устья Рио-Гранде была сплошная пустыня. Жара. Кактусы. Вы что, книжек не читали?
— Делать мне нечего! — отрезал Хенрик.
— После Катастрофы выпало огромное количество осадков. Хватило бы лет на пятьсот. Плюс радиация. Плюс еще неизвестно что. Лес начал расти просто с фантастической скоростью. Да еще миграции животных по перешейку, из глубин Южного континента. Они сюда поперли просто со страшной силой, и тоже неизвестно почему.
— По нашим данным, численность многих видов после Катастрофы резко увеличилась, — вмешался Карс. — Они начали размножаться в бешеном темпе. И каждое новое поколение чем-то отличалось от предыдущего.
— Мутации, — вздохнул док.
Карс обогнал меня и теперь возглавил отряд — выносливость у кадаров просто потрясающая. Зато грациозностью они похвастаться не могут — он ломился, разрывая спутанные стебли папоротников, точно небольшой, но очень энергичный носорог.
Хенрик, который шел рядом со мной, что-то раздраженно бормоча себе под нос, вдруг резко затормозил и схватил меня за руку.
— Вели ему остановиться.
— Чего ради? Пусть себе идет первым, если ему нравится.
— Не в этом дело, — рассеянно возразил он. — Эй, Карс!
Он даже обогнал меня и, добежав до Карса, который пер себе дальше, не обращая внимания на нашу перебранку, схватил его за плечо и изо всех сил толкнул назад.
Карс, не ожидавший такой подлости, пошатнулся и без особого протеста сел на задницу.
— Ты что, — я догнал их, — совсем свихнулся? Да чем же он тебе так насолил, что ты ему проходу не даешь?
Но Хенрик, не обращая внимания на мои упреки, стоял, растерянно вглядываясь в зеленоватый сумрак. Здесь густые заросли зеленели как-то особенно ярко, а за ними мрачно возвышалась колоннада деревьев.
Карс поднялся с земли и тоже недоуменно вытаращился перед собой.
— Видишь там, сбоку, несколько камней, Карс? — сказал наконец Хенрик. — Возьми-ка тот, побольше.
— Хорошо, Хенрик, — покорно сказал мой напарник, — ты совсем сошел с ума, да?
Но без особого усилия поднял с земли здоровенный валун.
— Отлично. А теперь брось его в самую середину поляны.
Такой бросок был под силу только кадару; камень приземлился в намеченную точку, но вместо того, чтобы с гулом удариться о землю, ухнул куда-то вниз, и зеленые перья папоротников сомкнулись над ним.
— Дьявол, — пробормотал док, — что это там такое?
Хенрик, обломив с ближайшего дерева ветку подлиннее, осторожно раздвинул ею спутанные стебли. Там, в обнажившейся под зеленым покровом яме, сплошь устланной густым слоем слизи, ворочалось что-то огромное, бесформенное, тщетно пытаясь высвободиться из-под тяжелого валуна.
— Ну и ну! — сказал док со здоровым восхищением специалиста. — Такого я никогда еще не видел! Наверняка тоже какой-нибудь мутант!
— Да откуда они берутся-то все? — Я поглядел на Хенрика: — Послушай, приятель, Карс тебе должен спасибо сказать. Ты ведь ему жизнь спас.
— Похоже на то, — жизнерадостно признался Карс, свесившись над ямой.
Док внимательно посмотрел на Хенрика.
— А откуда вы знали, что здесь ловушка, Хенрик? — медленно спросил он.
Хенрик в недоумении поглядел на него, растерянно провел рукой по лицу.
— Черт, — сказал он наконец, — да я и сам не знаю. Просто… почувствовал, что там что-то неладно.
— И раньше так бывало?
— Никогда, — сердито ответил он, — я что, по-вашему, ненормальный?
— Какая разница? — вмешался я.
— Большая, — сухо сказал док, — у вас что, Матиссен, с логикой не все в порядке?
— Да иди ты…
Не знаю, куда бы я его послал, но тут ближайшие кусты затрещали, и оттуда появился наш проводник. Он приволок тушку какого-то животного, похожего на кролика, но раза в три крупнее.
Подойдя поближе, индеец мрачно заглянул внутрь ямы.
— А, это Пожиратель, Комедор, — сказал он. — Они тут раньше не водиться. Их трудно увидеть. Очень плохо.
— А вот он его увидел, — вмешался Карс, — хоть говорит, не знает как.
— Это лес, — спокойно ответил индеец. — В лесу никто ничего не знать. В лесу чувствовать. Вы идти еще немного, чувствовать еще больше. Много видеть.
— Я этого не понимаю, — медленно сказал Карс.
— Какие-то резервы человеческого организма нам до сих пор неизвестны, — ответил док, — возможно, они до поры скрыты, но здесь просыпаются.
— Почему?
— На них влияет какой-то неизвестный фактор.
— Это не объяснение.
Док пожал плечами.
— Другого у меня нет.
— Я приносить добыча, — проводник перевел разговор на более интересную тему. — Она безвредна. Ее можно есть.
— Хорошо, — сказал док, — остановимся. Только надо отойти подальше от этой твари. Ты уверен, что тут не водятся еще такие?
— Никто не может быть уверен в лесу, — мрачно ответил проводник. Потом поводил головой из стороны в сторону, словно принюхиваясь, и заключил:
