Крис Вудинг - Ускользающая тень
С этими словами командир Васк возвращается к столпившимся в коридоре подчинённым, а я остаюсь наедине с погибшими надеждами.
Глава 9
Дождь в этих местах никогда не кончается. То просто моросит, то льёт как из ведра, но не останавливается ни на секунду. Располагающиеся в огромной пещере озёра — а эта пещера не единственная, их целые десятки, и все вместе они называются Дождевые земли Эскарана — постоянно испаряются, потому что снизу их нагревают потоки магмы. Пар поднимается вверх, конденсируется на высоких холодных каменных сводах, а потом снова падает в озёра в виде капель воды. Сквозь влажную дымку виднеются покачивающиеся фосфоресцирующие деревья — высокие лишайники с ответвлениями, на которых висят светящиеся шары, озаряющие пещеру бледным светом.
Сижу в дверях вагона, свесив ноги, и смотрю, как пейзажи проносятся мимо. Уже вся намокла под тёплым дождём, но уходить не хочу. Быстрый стук колёс звучит в ушах, будто метроном, отсчитывающий время, проведённое в пути. Я еду в Вейю. К Ледо.
Нерейт сидит в стороне, не хочет мокнуть. Всё пространство вагона в нашем распоряжении, если не считать места, занятого несколькими ящиками с документами и повреждённым, требующим починки оружием. Нам даже выдали заплесневелые солдатские скатки, чтобы мы на них спали. В других вагонах везут раненых с фронта, но свободное место в поезде есть. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Но главное, что раненые живы, а значит, у них есть шанс.
Вижу вдалеке деревню. Гроздь фонарей на берегу одного из озёр, словно островок света в дождливом тумане. Располагается деревня у основания огромного узловатого корня микоры, который вырывается из-под земли и тянется вверх, к небу. Почти все дома выдолблены внутри гигантских стручков. Они стоят на сваях, окна ярко светятся, от узких верхушек поднимается дымок. Другие дома, побольше, сложены из камня и обработанного дерева. А некоторые пристроены к лишайниковым деревьям или корням. Кажется, будто деревня не была выстроена по чёткому плану, а выросла вместе с растениями.
— Санкла, — скучающим тоном комментирует Нерейт. Не сразу соображаю, что это название деревни. — Уже недалеко. На следующий оборот приедем.
Отвлёкшись от раздумий, уныло гляжу на Нерейта.
— Имей терпение, — наставляет тот. — Если хочешь, чтобы всё прошло как надо, торопиться нельзя. Главное, чтобы Ледо был в хорошем настроении. Тогда шансов у тебя будет больше.
— А почему он должен быть в плохом настроении?
— В последнее время дела у клана Каракасса идут неважно, — поясняет Нерейт. — Несколько других кланов составили им серьёзную конкуренцию на рынке лекарственных средств, и Каракасса им заметно уступают.
Знаю. Ещё бы мне этого не знать. Работа такая. Только вот не пойму, к чему он клонит.
— Только у этих поставщиков производительность меньше, чем у Каракасса. В этом смысле преимущество за ними. Масштабная военная операция поможет Каракасса поправить дела. Конкуренты не смогут удовлетворить выросший спрос, а для Ледо это не проблема. Так что в скором времени он должен развеселиться.
— Откуда ты знаешь про операцию?
Нерейт красноречиво смотрит на меня — мол, своих секретов не выдаём. Да, времени он зря не терял.
— Ледо может пойти тебе навстречу. Один офицер погоды не сделает, — произносит Нерейт, положив руки на затылок и прислонившись к стенке вагона. — Только это ещё не значит, что он согласится. Ведь твой Джей — Должник. Его выучили военному делу за счёт клана Каракасса. Парень свой выбор сделал давно, ты не возражала. Если теперь заявишь, что это была ошибка, послушает тебя Ледо или нет?
— Джей — талантливый инженер и изобретатель. В этом качестве он принесёт клану намного больше пользы.
— Ну правильно, подальше от фронта…
— Да, подальше от фронта! — резко отвечаю я. Нерейт нарочно так сказал, чтобы посмотреть на мою реакцию и лишний раз убедиться, что я всё это затеяла не ради пользы клана. А я сейчас в таком состоянии, что не могу скрывать свои чувства.
— Надеешься, Лисс и Каста снова тебе помогут?
Ушам не верю. Интересно, есть ли хоть что-то, чего этот хааду не знает?
Нерейт оскаливается, обнажая клыки. Это у них такая улыбка.
— Я же работаю на Серебряного, — напоминает он. — Думаешь, к нему берут всех желающих? Нет, Орна, я своё место заслужил.
О подробностях не спрашиваю — не до того сейчас.
— От этих двоих всего ждать можно. И от Ледо тоже.
— Что будешь делать, если он тебе откажет?
— Всё равно что-нибудь придумаю!
Злость так и рвётся наружу.
— Иногда полезно бывает узнать мнение незаинтересованной стороны, то есть моё, — лениво потягиваясь, произносит Нерейт. — Так вот — я заметил, что ты нервничаешь, стоит только высказать сомнения по поводу твоего плана. А значит, ты его не слишком хорошо продумала.
— Да чтоб тебя, Нерейт! С тех пор как сбежала из форта, ни о чём другом не думала!
— Это понятно, — не спорит Нерейт. — Ты представляла, как спасёшь сына. То есть думала о самой цели, а не о том, как её достичь. Когда речь заходит о слабых местах твоего плана, полагаешься на везение. Просто надеешься, что обойдётся. А это — уж прости — тебя недостойно. Ты ведёшь себя нерационально.
Стремительно встаю. Шагаю в другой угол вагона, на ходу убирая мокрые волосы с лица, на пол с меня капает дождевая вода. Не помню себя от ярости. Пытаюсь придумать достойный ответ. Но ответить нечего. Нерейт, как всегда, прав.
— Мой сын — всё, что у меня есть, — наконец отвечаю я. — Ради него я сбежала из тюрьмы. А иначе давно бы сдалась. Вот почему я одолела тень смерти, — сажусь, прислонившись спиной к стенке и прижав к груди колени. — Джей мой сын, а я его мать. Когда дело касается сына, мать не может рассуждать рационально.
Нерейт некоторое время молчит. Потом спрашивает:
— Ты уверена, что он сам этого хочет?
— Нет. Знаю только одно — Джей не хотел идти на войну. А ещё в Вейе его ждёт Рейта.
— Надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт, что его, возможно, уже нет в живых?
— Да, — цежу я сквозь стиснутые зубы. — Отдаю. Но пока не узнаю наверняка, не успокоюсь.
Некоторое время Нерейт внимательно меня разглядывает.
— Ты и правда готова бросить вызов своему хозяину? Несмотря на то что ты Должница?
Можно не отвечать. По моим глазам всё и так видно. Нерейт просто смотрит, взвешивая мою решимость. Прощупывает, оценивает.
— Моё предложение до сих пор в силе, — наконец говорит Нерейт. — Если всё остальное не поможет, обращайся ко мне. Серебряный выручит.
— Надо думать, услуга за услугу?
— Естественно.
Не буду отрицать, предложение соблазнительное. Но ужасно не хочется связываться с Серебряным. Только в самом крайнем случае, если других вариантов не будет. Кто знает, чего он потребует взамен?
— Ладно, учту.
Проезжаем деревню и погружаемся в темноту. Далёкие заросли фосфорических деревьев привлекают всякую живность, будто оазис в пустыне. В прудах плавают хищные светящиеся лишайники, приманивающие, а затем пожирающие глупых рыбёшек. Среди поросли скрываются хищники, над пастями которых свисают антенны с огоньками — тоже подкарауливают жертву. Что и говорить, в темноте лучший способ привлечь добычу — приманить её светом.
Едем по берегу реки, бурлящей у самых рельс. Над водой кружат светляки. Наверху снуют туда-сюда летучие мыши и на лету ловят насекомых. А в воде скрываются тёмные, массивные существа. Над поверхностью виднеются лишь одни их яркие глаза.
— Есть вопрос, — вдруг ни с того ни с сего вспоминаю я. — Не знаешь, кто такой Белек Аспа?
Нерейт отвечает не задумываясь:
— Гуртский министр. Самый главный человек в государстве, если не считать Верховного Старейшину. Считается очень талантливым политиком, да так оно и есть. А что?
— Да так, ничего. Просто имя в голове крутится, а где слышала — не помню.
— Понятно, — подозрительным тоном тянет Нерейт. Но вопросов не задаёт.
Гуртский министр? Это имя называл Магистр, когда меня допрашивали в форте Фаракца. Хотел знать, не упоминал ли этого имени Ледо.
Ох, не нравится мне это.
Глава 38
Прошло четыре года с тех пор, как я в возрасте десяти лет принесла клятву клану Каракасса, стала Должницей и была отправлена для обучения в Академию. За всё это время ни разу не выходила за пределы пещеры, в которой располагался комплекс зданий. Вообще-то покидать её запрещалось, но меня никуда и не тянуло. Я уже видела достаточно зла, хватило с избытком на долгие годы.
Для меня Академия означала чувство безопасности и защищённости. Тяжёлые тренировки, строгий режим, правила, регулирующие все стороны жизни — когда ложиться спать, что есть, чем заниматься в редкие свободные минуты, — всё это меня успокаивало. За пять лет в рабстве у гурта я привыкла беспрекословно исполнять приказы, и одна мысль о том, чтобы решать самой за себя, меня пугала. В минуты задумчивости пыталась понять, что заставило меня стать Должницей моих спасителей — огромная благодарность или всё тот же самый страх? Я рада была переложить все важные решения на других людей.
