Ханну Райаниеми - Фрактальный принц
…оглушительный хаос и осколки камней, бьющие по лицу, и тяжелый шлем на голове, а потом протяжный рев и тепло, сменяемые холодом и темнотой…
Сначала он плачет. Но позже слезы иссякают, и остается гнев. Это нечестно. Так не должно быть.
Мать не понимает. Да и как она может понять? На родине Принцессы никому не приходится умирать. Она не должна быть здесь.
И вот тогда он понимает, что следует сделать.
Ему не придется переносить в этот мир кракена, Принцессу и остальных. Нужно поступить иначе.
Он долго сидит в саду и размышляет. Ему кажется, что внутри него что-то есть, и оно больше, чем он сам.
Они все собрались вокруг: и Принц, и Зеленый Солдат, и Принцесса, и танцующий в воздухе кракен из света. Они прощаются с ним и исчезают. Принцесса уходит последней. Она целует его в лоб, от ее волос пахнет дымом, а губы под деревянной маской совершенно сухие.
— Я вернусь, — говорит он. — Я обещаю.
Потом он укладывает вещи, снимает бими и отправляется улучшать мир, пока у его матери не начался очередной перерыв в работе.
— Ну вот, вы все услышали, — заканчивает Матчек. — Спасибо за компанию, но теперь мне пора проснуться и встретиться с самим собой. С более невинным собой, которого вы так любезно мне предоставили. Мы вместе откроем камень и все исправим. И тогда никому не придется умирать.
— Никому не придется умирать, — повторяет вор.
Его лицо, освещенное лучами заходящего солнца, начинает меняться. На нем одно за другим мелькают все лица Матчека, образуя бесконечный коридор отражений.
— Ты обеспечил себе прекрасную защиту, — говорят они.
Голоса усиливаются, словно морской прибой, и Матчеку начинает казаться, что и его губы произносят то же самое.
— Но ты не слушал. Я говорил тебе в начале. Я говорил в конце. Я не Жан ле Фламбер. Видишь ли, имя, названное Жозефиной Охотнику, не было именем вора.
— Тебе следовало бы с большей осторожностью относиться к тому, что ты создаешь, Матчек, — заявляет Жозефина. — Маленьким мальчикам нельзя играть с огнем. И ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы допустить, что я все поставлю на одного игрока, даже на такого отчаянного, как мой Жан. Мне нужен был туз в рукаве. И я позаботилась о том, чтобы припрятать его поглубже.
— Абсолютный Предатель, — срывается с губ Матчека, но его голова уже заполнена отражениями.
— Абсолютный Предатель, — повторяет существо.
И на этот раз шелестящий голос доносится сзади, и Матчек понимает: стоит ему только обернуться, как придется проснуться…
Глава двадцать девятая
ТАВАДДУД И АУН
Таваддуд, ее отец и Дуньязада, облаченные в костюмы муталибунов и с рух-посохами в руках, втроем выходят в пустыню. Они покидают город через Вавилонские ворота, ворота всех искателей сокровищ.
В молчании они проходят по неровному плато зоны Ярости, мимо прямоугольных остовов погребенных машин Соборности, до самого начала настоящей пустыни. Уже темнеет, но они продолжают идти, и за спиной на фоне темнеющей синевы неба возвышаются Осколки.
— Такова история Зото Гомелеца, отца моего отца, — заканчивает свой рассказ Кассар. — После падения Сирра к нему явился Аун, имеющий множество обличий. Принцесса-трубочист. Зеленый Солдат. Кракен из света. Принц-цветок. Они сказали ему, что привыкли к жизни во плоти: их копии в муках переходили из одного разума в другой, превращаясь в теней и призраков, не сохраняя почти никаких знаний кроме тех, что могли дать их хозяева. Им пришлось изобрести приемы, чтобы копирование продолжалось. Обещания бессмертия и рая. Так они процветали в течение некоторого времени и даже были названы богами.
Но когда человечество овладело огнем, изобрело колесо и электричество и стало создавать своих бессмертных, им пришлось скрываться в историях. Богиня. Наставник. Оборотень. Мошенник. И они знали, что в случае разоблачения им грозит гибель.
Однако перед Коллапсом появился тот, кто их освободил. Принц Историй. Тот, из аль-Джанна. И в мире перезагруженных разумов, когда Коллапс уничтожил все, они наконец обрели власть. Они превратили Землю в свою плоть. Дикий код является их частью. Они, подобно теням, скользят в нем и слышат его, когда мы шепотом произносим их имена, видят его, когда мы пишем их в Печатях.
Они сказали Зото, что могут взять к себе его народ и превратить людей в истории. Но у Зото имелась жена, и он не хотел жить без плоти. Поэтому он заключил сделку. Он позволит Ауну видеть мир человеческими глазами, глазами жителей Сирра. Они узнают Тайные Имена, построят свой мир и будут в безопасности. А взамен они дадут Ауну то, чего не было долгое время: поклонение. Таков секрет Гомелеца.
— И как же мы сумеем с ними поговорить? — спрашивает Таваддуд.
— Ты просто расскажешь им свою историю, — отвечает Кассар. — Правдивую историю. Они всегда слушают.
Он раскидывает руки, словно обнимая пустыню.
— Я Кассар Гомелец, — произносит он. — Я так любил свою жену, что отвернулся от дочери, унаследовавшей ее лицо, потому что не мог смотреть на нее из-за печальных воспоминаний. Я едва не отвернулся от своего города, потому что слишком боялся потерять его. Все свои надежды и мечты я возложил на свою вторую дочь. Я Кассар Гомелец, и я хочу говорить с Ауном.
И вот, словно нарисованные в воздухе, появляются они: маленькая девочка в маске, пожилой солдат в зеленом мундире и светящееся, постоянно изменяющееся существо.
— Что вы ищете? — спрашивает Принцесса, Принцесса-трубочист, Принцесса Историй.
— Милости, — говорит Таваддуд.
— Цена остается прежней.
Таваддуд кивает. Затем она садится на песок и плотнее запахивает одежду, защищаясь от ветра. Она улыбается отцу и сестре.
— На это потребуется время.
Потом она делает глубокий вдох и начинает рассказ.
— Перед тем как заняться любовью с джинном господином Сеном, Таваддуд угощает его виноградом.
История звучит долго, а когда она заканчивается, в небе появляется странная яркая звезда. Поднимается ветер, а на горизонте возникает высокий пылающий столб.
— Мы принимаем твою плату, — говорит Принцесса. — Что же ты хочешь попросить у нас, дочь Зото Гомелеца?
— Я прошу избавить мой народ от Соборности, от бессмертия гоголов. Восстаньте против них, как вы это сделали в прошлом. Освободите нас, и мы будем почитать вас.
— Слишком поздно, — с мягким упреком отвечает Солдат. — Все уже началось.
Небо расцветает следами падающих метеоритов. Новая звезда теперь больше, чем луна. Таваддуд различает черты лица: не доброго Человека с Луны, а кого-то более сурового и жестокого. Земля под ногами начинает вибрировать.
— Они пожирают нас, — негромким мелодичным голосом произносит кракен. — А мы бессильны против множества темных существ.
— Это не такой уж плохой конец, — говорит Принцесса. — Мы устали и состарились. И все истории когда-нибудь заканчиваются.
— Вы обещали нам милость, — настаивает Таваддуд. Слезы текут по ее щекам, смешиваясь с песком. — Вы можете предоставить нам выбор, как предлагали Зото? Можете забрать нас отсюда?
Вдали раздается грохот, а потом налетает горячий ветер, забивая глаза и рот Таваддуд песком.
— Так все закончиться не может, — шепчет Таваддуд. — Такого конца не должно быть.
Принцесса-трубочист протягивает ей руку и помогает подняться.
— К нам вернулся наш брат, — объявляет она.
Даже под маской заметно, что она улыбается.
Ветер усиливается. Перед ней возникает человек в темном костюме и синих очках.
— Выход всегда есть, — говорит он.
Глава тридцатая
ВОР И ИСТОРИИ
В рассвете губерниимы падаем и горим. Ослепительная белизна Охотника рассеялась, а я еще существую. Я чувствую странную легкость, словно с моей спины сняли непосильную ношу. Я уже готов рассмеяться, как вдруг вижу сапфировые когти, в которые дикий код превращает мои руки. Компоненты Охотника погибли, не выдержав столкновения с атмосферой Земли, и дрейфуют вокруг, словно высохшие насекомые.
«Перхонен» пытается замедлить падение при помощи крыльев. Но они загораются и отрываются.
— Прости, — шепчу я. — Я был неправ.
И я тоже,отвечает корабль.
Дикий код уже повсюду. Системы корабля забиты белым шумом. Корпус изгибается и сворачивается, словно бумага в огне. Земля тянется к нам гигантской рукой.
Вокруг меня порхают бабочки. В кабине жарко, и мотыльки один за другим вспыхивают крошечными искорками пыли.
Сгоревшие аватары складываются в лицо, увиденное мной в вире тигра, прекрасное лицо девушки с белой как снег кожей.
Тебе всегда удается выбраться, Жан,говорит она. Скажи ей, что я люблю ее. Позаботься о ней. Ради меня. Обещай.
