Вадим Филоненко - Девять граммов на удачу
– Не схватит. Это я его схвачу и им подотрусь. Так что не парься, Бедуин. Догоняй группу.
– Потом вместе догоним. Мне не влом, Ершик. Посторожу тебя с удовольствием.
Ерш поджал губы и вытаращил на меня свои шары-зенки. Я ответил широкой дружеской улыбкой.
– Может, хотя бы отвернешься? – пробурчал изгой. – Или так и будешь на меня пялиться?
Вообще-то это еще вопрос, кто на кого пялится. Ну да ладно уж, если он такой стеснительный…
Я доверчиво повернулся к изгою спиной. Он зашуршал ветками, заскрипел застежкой, расстегивая штаны. А потом до моих ушей долетело тихое потрескивание, еле слышное среди других звуков…
Пришлось срочно броситься в сторону, мягко перекатиться через плечо. Выпущенная изгоем молния ударила в чахлую засохшую березку, поджигая ее. Ерш не сразу понял, что промахнулся.
– Ты бы поосторожнее, – посоветовал я. – А то всю тайгу спалишь.
Изгой тотчас развернулся ко мне и вытянул окутанную сиреневатыми электрическими разрядами руку.
– Не надо, Ерш. Все равно ведь промахнешься. А я нет.
Но изгой не внял предупреждению. Пришлось снова откатываться. Очередная молния вонзилась в землю в том месте, где я только что стоял. Мой ответный удар и в самом деле оказался точнее – метательный клинок вошел точно в шею Ерша. Он коротко всхлипнул, постоял секунду, покачиваясь, и рухнул на землю.
Шелест чьих-то шагов заставил меня выхватить еще два клинка и развернуться в сторону новой цели.
– Бедуин, не стреляй! – Могильщик остановился и миролюбиво продемонстрировал пустые ладони. Зацепил взглядом метательные ножи в моих руках, горящее деревце, труп Ерша и покачал головой: – Не успел я…
– Ничего не хочешь объяснить? – Я не торопился принимать его миролюбие за чистую монету.
– Вообще-то объяснений нужно требовать от тебя. С какого перепугу ты прикончил одного из бойцов группы? – язвительно прогудел Могильщик.
– Ха-ха, – откликнулся я. Желания шутить и пикироваться у меня сейчас не было. Абсолютно.
– Я говорил ему: не надо, – стал серьезным Могильщик. – А он, значит, не послушался…
– Не надо – что?
– Не надо гасить тебя.
– Слышь, Могильщик, ты чего тормозишь? Сказал «а», говори и все остальные буквы алфавита. Не буду я тебя за язык тянуть. Просто положу рядом с ним, чтобы не рисковать…
– А сможешь? – прищурился изгой.
– Хочешь проверить?
– Н-нет. – В его ответе все же была крошечная заминка. – Ерш на тебя зуб имел. Здоровенный такой клычище.
– С чего бы? Дорожки наши вроде не пересекались.
– Из-за Юрун. Он прям кипел от возмущения, что иргичи отбивают наших девок.
В вольном переводе с эвенкийского «иргичи» – нечто вроде «волки позорные». Изгои между собой так называли всех нормальных людей, не мутантов. Могильщик использовал слово машинально, без намерения меня оскорбить.
– Ерш все твердил, что сделает из тебя гриль. Тогда, мол, Юрун ему достанется, – продолжал Могильщик. – Несколько раз пытался подловить тебя на маршруте, но я мешал.
– Защищал меня, значит? – фыркнул я.
– Защищал, – совершенно серьезно кивнул изгой. Наши взгляды встретились, и мне вдруг показалось, что он не врет! Говорит правду! Действительно, он защищал меня от Ерша!
Чтобы потом убить самому?..
Я убрал клинки в ножны и кивнул на труп лупоглазого изгоя:
– Хоронить будешь? Могу помочь.
Некоторое время мы молча работали саперными лопатами.
– Могильщик, а рации и КИПы кто сломал? Ерш?
– Ерш? – искренне удивился изгой. – Нет, конечно! На хрена ему?
– Потому что так приказал Будда.
Могильщик прекратил копать и уставился на меня:
– Это тебе Ерш сказал?
– Да, – соврал я. – Он рассказал о секретном совещании с Буддой и Петровичем, на котором вам четверым было приказано устранить всех егерей сразу, как только будет обнаружена база чужаков.
– Выходит, я это совещание пропустил, – хохотнул Могильщик. – Первый раз такую чушню слышу!
– Мда? А сейчас Ерш за каким хреном от группы отстал? Не затем ли, чтобы вернутся к кургану и сломать маячок?
– Маячок? Сломать? – чуть ли не по слогам переспросил Могильщик и вдруг заторопился: – Ну-ка пошли…
– Куда? – не понял я.
– На берег! – Изгой бросил могилу недокопанной и бегом бросился в сторону реки.
…Маячок не работал. Уж не знаю, что послужило причиной поломки, но знакомого едва слышного «бип-бип-бип» не было. И проблесковая лампочка не горела. Радиосигнал мы проверить не могли из-за поломки собственных КИПов, но ни Могильщик, ни я ничуть не сомневались в его отсутствии.
– Бедуин, как по-твоему, Ерш мог его сломать?
– Нет. Потап включил маячок перед самым уходом. Ерша тогда рядом не было. И вообще, я все это время с него глаз не спускал. Он отстал от группы только один раз – когда якобы захотел в кусты.
– Почему якобы? У него и в самом деле живот прихватило, – возразил Могильщик. – Не надо было воду из реки пить. Сто раз ему говорил: не лакай из каждой лужи, там заразы всякой, как дерьма в Ванаваре. А он в ответ: у меня желудок луженый. Мда…
Изгой снял с пояса флягу с водкой, сделал огромный глоток, занюхал рукавом:
– Тебе не предлагаю, Бедуин. Сам понимаешь почему.
Я коротко кивнул: убийце и в самом деле не пристало поминать убитого.
– Ладно, пошли к Ершу. – Могильщик убрал флягу. – Закончим похороны и будем потихоньку догонять группу. Кстати, по поводу его смерти правду лучше пока не говорить. Скажем, что его панцирный пес сожрал.
– Не поверят.
– А это их трудности, – отрезал Могильщик, бросил взгляд на неработающий маячок и вполголоса прогудел: – А все-таки интересно, какая падла это сделала?
– Мда… Я бы тоже не прочь посмотреть этому долбаному диверсанту в глаза… – Я достал из кармана припасенный заранее новенький маячок и установил возле кургана. Включил, послушал жизнерадостное «бип-бип». – Вот так. Обломаешься, гад! Запаришься наши маячки ломать…
День близился к вечеру, но мы и не думали делать привал – Юрун утверждала, что «дичь» прет вперед без остановки.
Потап сменил состав первой разведдвойки: вместо Лося и Толмача теперь со следопытом в авангарде шли мы с Механиком.
Этот участок маршрута выдался спокойным, монотонным и однообразным – скучное болотистое редколесье. Изредка оно сменялось безлесными равнинами, а те, в свою чередовались с пригорками и косогорами.
За одним из таких вот довольно высоких пригорков нас поджидал сюрприз…
– Ого! – удивленно воскликнула Юрун. – Первый раз такое вижу!
Мы остановились на вершине холма, рассматривая открывшийся вид.
Перед нами лежала странная каменистая пустошь. Плоская, как столешница, она тянулась вперед и в стороны насколько хватало глаз.
Как я сумел рассмотреть в бинокль, на пустоши не росло ни единого деревца, кустика или травинки, зато имелось очень много камней и валунов. Некоторые были сложены в подобие коротких стен разной высоты. Другие – в кривобокие пирамиды. А прямо перед нами возвышалось и вовсе необычное сооружение: небольшой, размером с человеческую голову округлый камень держал на себе огромнейший бесформенный валун размером с вертолет. Как ни странно, конструкция из двух разнокалиберных камней шаткой не выглядела. Наоборот, казалось, никакая сила не сможет спихнуть верхний валун с его ненадежной опоры.
– «Памятник равновесию», – пробормотал Механик.
– Как ты сказал? – переспросила Юрун.
– Эта хреновина так называется, – пояснил наемник. – А прямо за ней начинается Змеиная пустошь.
– Область измененного пространства? – уточнила Юля.
– Да. И весьма пакостная. Здесь очень пригодится твое мастерство следопыта. Без тебя нам через пустошь не пройти.
Я не стал уточнять у Механика, откуда ему столько известно про здешние земли, потому что как раз в этот самый момент разглядел среди каменных пирамид человека. Он медленно шел… Нет, бежал… Вернее, застыл на месте, так и не сделав следующий шаг. Поднял ногу и даже качнулся вперед корпусом, да так и… окаменел?!
– Мех, Юля, гляньте на северо-северо-запад. Видите?
– Да. Там человек стоит, – откликнулась Юрун.
– Голем, – поправил ее Механик. – Тут таких много. И людей, и зверей.
– А поподробнее?
– На пустоши каким-то образом трансформируется структура организма живых существ. Человек или зверь каменеют. Превращаются в «песочных людей» – големов. Причем, как ни странно, на какое-то время они остаются живыми. Двигаться или говорить, правда, не в состоянии, но глазами вращают весьма активно… Забыл сказать: единственное, что не подвергается трансформации, это глазные яблоки и мозг. Человек все видит, осознает, но поделать ничего не может – ни шевельнуться, ни закричать.
– Они, наверное, испытывают жуткую боль, – предположила Юрун.
– Панику, дикий страх – это точно, испытывают. А насчет боли не уверен, – покачал головой наемник.
