Ржавый ангел (СИ) - Деткин Андрей

- Нет, нет, нет, - зашептал он быстро и, чтобы не зацикливаться на худшем, продолжил осматриваться. Взглядом прополз под пожарным ГАЗом. В сгустившемся у торцевой стены полумраке сначала ничего разглядеть не мог. Потом проявились ножки верстака, компрессорная установка, баки, ящики, какие-то непонятные агрегаты. Сталкер искал среди всех этих теней, полутеней, форм, краев, ребер, ту самую пресловутую «катушку» ради которой перся сюда и сейчас умирал под завалом. Он не знал, как она выглядит, не знал, что искать. «Атомный старпер», который его сюда отправил, чтоб ему пусто было, даже не намекнул.

Сталкер несколько раз прошелся взглядом по полу, осмотрел стены , потолок. Ничего этакого не увидел. Всему, что находилось в гараже пожарной части, Гриф знал «имя». Он предположил, что катушка лежит в пожарной машине, к примеру, на водительском сиденье, или на полу кабины, или в бензобаке, или в давно пересохшей цистерне. Может, вовсе в другой комнате или под крышей. Ее, черт подери, надо искать, а для этого нужны ноги.

Гриф медленно повернул голову, посмотрел на ноги в метре от себя. Алексей истуканом стоял в прежней позе, понурив голову, свесив руки, словно был комбинезоном на вешалке, в который еще предстояло залезть человеку. Гриф подумал: «Он так и умрет здесь вместе со мной». Сталкер отмахнулся от скверных мыслей и снова принялся шарить взглядом по сумрачному гаражу. Он уже не верил, что все обойдется, хотя в этом себе не признавался.

Наверное, само проведение в момент, когда сталкер уже в который раз скользил унылым взглядом по компрессору, бакам, верстаку…, послало ветер. Тучи разошлись, солнечные лучи пробили серую завесу, прошли сквозь дыру в ржавой крыше, через чердачную темень, сломанные гнилые перекрытия, разогнали гаражный полумрак и светлым пятном легли на пол у железной опоры верстака.

Она мутно блеснула спектральным разноцветьем сквозь сине-зеленый студень. Это была «катушка». Гриф не сомневался, что это именно она. За те несколько секунд, что расползлись облака, а потом вновь заволокли солнце, сталкер успел разглядеть бесформенную кучу, бугристую, подрагивающую, как пудинг на подносе. Гриф не моргая, заворожено смотрел на артефакт, пока не пропал свет, и «катушка» вновь не слилась с прочим гаражным хламом. Сталкер подумал, что пленки по обеим сторонам пожарной машины не просто так. Быть может, «катушка» так себя защищает.

Сердце тревожно забилось. Гриф судорожно соображал, что можно предпринять в открывшихся обстоятельствах. Первое, что он захотел, это выбраться из-под завала во чтобы то ни стало. Он развернулся, отмечая, что это движение далось ему не так легко, как в прошлый раз, схватил с придавившей горы кирпич, намереваясь его отбросить. Обожженный кубик глины оказался неимоверно тяжелым и выскользнул из ослабевших пальцев. Гриф не понял в чем дело, почему вдруг стал таким бессильным. Поднес ладонь к глазам, повернул тылом. Заметил нездоровую синюшность под ногтями, бледность кожного покрова.

- Здрасти, приехали, - прошептал он осипшим голосом. Понял, что там, где-то под грудой кирпича у него открытая рана. Понял, что потерял много крови, что у него нет сил разгрести завал, добраться до раны и перевязать ее. Со всей пугающей очевидностью осознал, что осталось ему совсем недолго. Стало страшно. Страшно, как каждому, кто заглянул в голодные глаза смерти, кто понял, что настал его час и ему не выкрутиться, что жизнь кончилась и это навсегда. Грифу стало холодно, ощутил, что мерзнут пальцы. Стало ясно, что все к чему он стремился эти шесть лет, пропало. От мысли: «Танюшка никогда не встанет с инвалидного кресла», по телу прошла горячая омерзительная волна страха. Ему вдруг перестало хватать воздуха, ощутил дурноту и глубоко задышал.

Осознавая, что волнение только усугубит и без того скверное положение, сталкер постарался успокоиться. Надо заставить сердце биться тише, ровнее, понизить давление крови, уменьшить ее ток из раны. Гриф лег щекой на пол и часто поверхностно задышал.

Его помутившийся взгляд остановился на пыльных берцах. Сталкер поднял глаза, снизу заглянул в открытые пустые глаза Алексея. Несколько секунд он старался рассмотреть зрачки и понять, расширены они или сужены. Сам не понимая для чего ему это.

- Ява, - заговорил Гриф слабо, - ты… - он сглотнул, - ты один остался, кому эта проклятая «катушка» может помочь. Ты должен меня, Ява, услышать. Сделай, чтобы все, через что мы с тобой прошли… ты и я, было не напрасно. Иди, точнее… - сталкер перевел дыхание и продолжил, - проползи под пожаркой, обходить нельзя. Подползи. Она там, под верстаком. Ты ее сразу увидишь… Она как студень. Вот… - Гриф подобрал с пола «мамины бусы» протянул Алексею, - возьми это. Положи на «катушку»… И будет тебе счастье. Бери.

Рука медленно клонилась под ничтожным весом артефакта к полу. Гриф с надеждой и мольбой смотрел в пустые глаза.

- Да возьми ты их! - гаркнул Гриф, растрачивая последние силы, и швырнул артефакт к ногам Алексея. - Сдохнешь ведь здесь со мной, - затихал сталкер. Лег на холодный пол и закрыл глаза. - А ты молодой, тебе жить… Жить надо.

Дыхание его становилось все тише, мысли путались. Гриф подумал, что надо оставить немного сил напоследок, чтобы сжевать, как можно больше «трамала».

Он услышал скрип мелких камушков, кирпичного крошева. Не поверил, а потом вспомнил про слепого пса. Приоткрыл веки.

Через щелку увидел, как Алексей делает шаг, трудно, словно рвет жгуты, тросы, канаты. Парень приподнял голову и смотрел, смотрел, черт подери, осознанно, едва, но осознанно.

- Давай, старик, возьми их, - прошептал Гриф или подумал, что прошептал. Бледная улыбка тронула синюшные губы.

Алексей сделал еще один неимоверно трудный шаг. Наступил тяжелым берцем на «мамины бусы», наклонился, как заржавевший дровосек. Грифу почудилось, что он слышит скрип позвонков в его спине. Алексей взял с кучи, придавившей сталкера, обломок кирпича. На мгновение Гриф испугался, а потом удивился, подумав, насколько же огромно и живуче в человеке чувство мести и ненависти. Он не сомневался, что этот кирпич предназначен для него.

Алексей переложил кирпич чуть правее. Обломок покатился и остановился у пола. Взялся за другой.

Гриф не понял, что парень пытается сделать. Несколько секунд с недоумением смотрел на него, а потом до него дошло. Этот чурбан стоеросовый, которого он вел через зону, как бычка на поводке, который без него не мог сделать и шага, которого бросал, менял, использовал, как детектор аномалий, как чернильницу, как живую приманку, который не мог рта открыть, чтобы попить или поесть, теперь… откапывал его.

И в этот момент все исчезло. Просто погасло, словно в комнате выключили свет.

…Скрюченные пальцы процарапали кору, осыпая гарь. Чтобы не упасть Гриф вцепился в дерево. Он стоял за обожженной сосной и приходил в чувства.

- Ух, ты, - выдохнул он, мотнул головой. Первое, о чем подумал, это о «крапивке», прикупленной у Шары в «Светилище», от которой во рту все еще ощущалось горьковатое послевкусие. Через несколько секунд он снова чувствовал себя нормально.

- Ну и гнида же ты, Гриф! - раздался голос Саранчи….

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------

«Цикл»

Хроники минувших дней проявились вследствие мощного пси-удара от «прототипа» в поликлинике «НП». Скрытые воспоминания вернулись Грифу все разом, словно над головой прорезали растянутый от груза резиновый мешок, и они ливнем обрушились на него. Оказавшись в гуще прошлых событий, Гриф растерялся, хватался то за один, то за другой фрагмент. Он как бы брал их в руки, словно вещицы из чужого дома, рассматривал, удивлялся - откуда их знает, поражался, не верил и не мог не верить. Это все было с ним: и бункер, и туман, и ВВэшники, и «лупырь», и старик, и «Чеховские», и «земляк», и «рыкстер», и целлюлозный комбинат, и пожарка, и умирал он, и Алексей спасал его, и был он всегда с ним рядом. В любую свободную минуту с того самого момента Гриф только и занимался тем, что вспоминал, вспоминал.