Игорь Вереснев - Младшие братья
Выждав немного, Максим подошёл к одной из тварей, шевельнул её ногой. Включенный на полную мощность луч, да ещё на таком коротком расстоянии, выбил дух надолго. Если не навсегда.
— Шур, откуда они взялись? Мусорщики же здесь всю живность подчистили.
— Возможно, не всю. Или новые пришли.
— Новые?! Откуда?
— Из других секторов, как и мы.
— Но они же не разумные. Зачем они в спираль полезли?
— Может быть случайно забрели.
— Так скоро?
— Почему скоро? Природа времени таинственна и загадочна. Особенно когда дело касается Сферы. Откуда ты знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как мы покинули Отстойник? От имплантата? Ты уверен, что он не лукавит? А в том, что во всех секторах время идёт с одинаковой скоростью?
Максим удивлённо уставился на него. Подобное в голову не приходило. А ведь в самом деле…
Огница к их разговору не прислушивалась, у неё были свои заботы. Она вытащила метательный нож из шеи убитой гиены, осторожно подошла к краю платформы, заглянула вниз. Вздохнула расстроено.
— Два ножа пропало. Теперь не найдёшь, наверное? Жалко, хорошая сталь. Макс, можно я то глушило взамен возьму?
— А? — обернулся к ней Максим. — Да, бери. Только осторожно спускайся!
Он вновь обернулся к Шуру.
— Андирон ничего такого не рассказывал…
Сфинкс оскалился в улыбке.
— Правитель Од’дмера много путешествовал по Сфере, много видел. Но все его знания эмпирические. Он не способен понять, что управляет процессами, за которыми наблюдает. Глупец, его посадили в отдельный загончик, а он нагрёб кучку песка у входа, и думает, что обеспечил независимость своему народу.
— Так ты считаешь, что он ошибся? Насчёт тысячи лет в анабиозе? — осторожно уточнил Максим.
— Это маловероятное предположение.
— Значит, у нас есть надежда вернуться?
— Пока мы живы, надежда есть всегда.
Максим хмыкнул. Как бы пренебрежительно, свысока. Мол, «не успокаивай, я же не маленький!» Но в действительности от этих слов на душе вдруг сделалось так легко! Как будто тащил в одиночку неподъёмный груз, а сейчас его перехватили, подставили плечо.
Он тихонько засмеялся. Шагнул к другу, ткнул его в бок.
— Что ж ты мне раньше этого не сказал? Знаешь, как мне муторно было? Специально испытывал, да?
— Вы чего дерётесь? — удивилась, подходя к ним, Огница. Показала «добытый» станнер: — Смотри, как новенький! И заряд почти полный.
Шур взглянул на неё. И ответил Максиму:
— Я не хотел вселять в тебя преждевременную надежду. Я думал, мы и так пройдём путь вместе до конца. Но тебе предстоит сделать выбор. Он должен быть осмысленным.
— Какой выбор? — не понял тот.
Шур молчал, продолжал смотреть на девушку. Она смутилась под его взглядом, отвернулась к жёлтому, лоснящемуся боку шара. Произнесла неуверенно:
— Ну я пойду? Где здесь дверь?
— Ножом нужно разрезать.
— Ага. — Она спрятала станнер в карман комбинезона, вынула из чехла нож. Коснулась им поверхности шара. Потом быстро обернулась: — Макс, удачи тебе! Желаю поскорее добраться до твоего мира со звёздами!
Глаза у неё заблестели от накатывающих слезинок. Не дожидаясь, пока они побегут по щекам, она отвернулась, ударила ножом по тугой поверхности. Воздух завибрировал от низкого, утробного гула.
— Подожди! — крикнул Максим. — Ты… может, всё-таки пойдёшь со мной? Тебе понравится на Земле, вот увидишь!
Не оборачиваясь, девушка покачала головой.
— Нет. Я думала, что смогу помочь тебе в пути, защитить. Но оказывается, я ничего не знаю и не умею. Обуза, а не подмога. Лучше я вернусь в Добрию, там от меня больше пользы.
И явственно шмыгнула носом.
— Но…
Подходящий аргумент не придумывался. Нет, если бы он знал, что в конце пути его ждёт дверь на Землю, если хотя бы надеялся на это, он бы придумал, как её уговорить идти с ним. Но в конце пути ждали неизвестность и крохотный шанс на удачу. Он не мог, не имел права заставлять её навсегда бросить родину ради этого шанса.
Огница кромсала и кромсала бок шара ножом. По нему уже бежали судороги, гул делался всё громче, всё басовитей. Пора было отступить подальше, если не хочешь, чтобы и тебя втянуло в его утробу. Вон, Шур отошёл на самый край платформы.
Максим беспомощно оглянулся на сфинкса, но лицо у того, как обычно, было непроницаемым.
— Подожди, я говорю! — отчаянно закричал он.
Огница не подчинялась, только плечи вздрагивали от всхлипываний. Девчонка! В самом деле слабая и беспомощная. В одиночку она погибла бы в любом из миров, сквозь которые они прошли. А там, за дверью, что её ждёт? Вдруг саблезубые опять устроили засаду? Или кое-кто пострашнее и опаснее саблезубых. И он никогда не узнает, добралась ли она живой и здоровой до своих соплеменников…
Он повернулся к Шуру. Закричал, теперь уже на него:
— Я не могу её отпустить туда одну! Я должен её проводить, понимаешь?
Сфинкс безмолвно мигнул.
— Я… вдруг там, в конце пути и нет ничего? А если она погибнет? Из-за меня! Я же разрешил ей идти с нами!
Сфинкс снова мигнул. Произнёс:
— Отказаться от собственной мечты ради друга — это хороший выбор, Макс.
Он начал снимать с запястья браслет, но Максим остановил его:
— Нет, пусть будет у тебя! Может, мы ещё встретимся?
— Я буду рад этому, — улыбнулся Шур. — Иди, тебе пора.
Максим хотел подбежать к нему, обнять, — и пусть это по-девчоночьи! — но времени совсем не осталось, шар готов был вывернуться наизнанку. Тогда он развернулся, закричал Огнице:
— Да постой же! Я иду с тобой!
И прыгнул навстречу лазоревому сиянию. Он успел вовремя.
Глава 14, в которой Максим ловит на живца
Добрия встретила их белыми шарами одуванчиков, мокнущими под мелким осенним дождём. На этот раз Максим не упал, удержался на ногах. Быстро обернулся и успел увидеть, как гаснет в воздухе пурпурный отблеск. Дверь «закрывалась»! Нигде в других местах он ничего подобного не встречал.
Он повернулся к сидевшей на траве девушке, протянул руку, чтобы помочь встать. Но та вскочила сама — возможно потому, что руки у неё были заняты ножами? Спрятала оружие в чехлы, вытерла мокрые, зелёные от травяного сока ладони о комбинезон. Улыбнулась виновато, спросила:
— А как же ты вернёшься?
— Никак, наверное. Или эта дверь и синей бывает?
— Неа. Отсюда только приходят.
Она вдруг нахмурилась, огляделась по сторонам. Потянула из кармана станнер. Максим насторожился:
— Что такое?
— Саблезубые. Они чуют, когда дверь открывается, — прошептала девушка, не отрывая взгляд от кустов. — Прибегают охотиться. Мы потому здесь постоянный пост и не держим. Саблезубые — лучшая стража. Не было случая, чтобы какую тварь живой пропустили.
У Максима холодок пробежал по спине. Он и сам поспешно вынул оружие, уставился на кусты. Тихо, мирно, спокойно, только капли шуршат по листве. И от этой тишины и спокойствия ещё страшнее. Мерещится, что сзади кто-то подкрадывается, вот-вот прыгнет на спину…
Он не удержался, обернулся резко. Никого.
— Пошли отсюда быстрее, — предложила Огница.
Пошли? Да он бежать был готов! Но как раз бежать не годилось. Нужно быстро идти и внимательно смотреть по сторонам.
Зато под ноги он смотреть забыл. И едва не упал, наступив на что-то твёрдое и округлое, скользкое от дождя. Недостаточно твёрдое, впрочем, — наступил, и хрустнуло, ломаясь.
— Блин!
Из густой травы таращил пустые глазницы человеческий череп с остатками спутавшихся в ком тёмных волос. Кому он принадлежал, догадаться было не трудно.
— Блин… — снова пробормотал Максим, невольно остановившись. Пояснил удивлённо обернувшейся Огнице: — Это Зира. Девушка, убежавшая со мной из Вирии и Отстойника.
Кроме нескольких клочков волос на черепе ничего не уцелело: ни кожи, ни мяса. Как будто пролежал он здесь не… Максим с удивлением осознал, что пониматель не спешит услужливо подсчитать время. А если прикинуть самому, что получается? Месяца не прошло…
— У неё тоже мозгач был, да? — оборвала его размышления княжна.
Не дожидаясь ответа, подошла, перекатила череп носком мокасина на бок — правая височная часть его тут же отвалилась. Присела, разглядывая. И внезапно протянула руку к костям.
— Ты что делаешь? — изумился Максим.
Вместо ответа Огница выпрямилась, протянула ладонь. Там лежало маленькая, не больше десятикопеечной монеты, штуковина, чуть вытянутая и выпуклая. И не твёрдой, как металл, она выглядела, а упругой, словно ластик. Но самым странным был цвет — тёмно-зелёный, идущий из глубины, пульсирующий. Тот самый, что они видели в секторе-заводе.
Что это, Максим понял сразу. Имплантат, «мозгач» криссовский! Прочный, гад. Вон, мозгов не осталось, а он целый и невредимый.
