Алексей Куликов - Дорога к дому (СИ)
Она развернулась и, сделав приглашающий жест, направилась по длинному и достаточно широкому коридору с множеством дверей, прочь из комнаты с подъемником. Безымянный молча последовал за ней.
— Теперь, лейн Александер, — некоторое время спустя проговорила она, — когда мы познакомились и обсудили некоторые острые углы, я сообщаю вам, что наступает время вашего испытания. Полагаю, — она тонко улыбнулась, оглянувшись через плечо, — что Ви`ател не забыл предупредить вас об этом событии?
— Вы прекрасно знаете, что не забыл, — сердито огрызнулся Безымянный. — Ведь вы наблюдали за мной всё это время.
— Верно, — легко согласилась А`Ани, — но вежливость… Вы понимаете?
Безымянный кивнул изобразив сардоническую улыбку.
— Отрубая кому-то голову, ты непременно должен улыбаться, ибо вежливость превыше всего, — язвительно процитировал он отрывок из знаменитого «Кодекса кона» — юмористического и весьма популярного среди не конфедератов сборника, в красках описывавшего абсурдности и нелепости многих норм, правил и законов Конфедерации.
— Что-то вроде этого, — игриво отозвалась она, одарив спутника ещё одной ослепительной улыбкой.
— Ладно, — после непродолжительного молчания спросил Безымянный, — и в чем заключается это ваше испытание?
— Испытание, предстоящее вам, очень просто по своей сути, — женщина-техник сделала едва уловимый жест рукой, словно бы отрицавший саму возможность возникновения каких бы то ни было сложностей. — Вам всего лишь достаточно выжить. Ничего более. И ещё…
Коридор, по которому они шли, свернул вправо, превратившись в тупик возле широких и массивных стальных дверей. Они остановились. Женщина прикоснулась к панели управления, и двери плавно раскрылись. Безымянный понял, что вот-вот окажется перед лицом…
— Помните, — А`Ани указала человеку рукой на вход, и тот послушно переступил порог, двери стали медленно закрываться, — помните, двое входят, но вернется только один.
Створы сомкнулись…
— Ясно, — прошептал он, — так это долбанный «вэйнт», только в качестве «кабанчика» на этот раз выступаю я! Здорово — Бездна да поглотит ваши души! Просто здорово! И с кем же я должен сразиться? — бросил Александер в пустоту, не ожидая, впрочем, ответа: попутно он пристально разглядывал арену предстоящего испытания.
Комната размером шестьдесят на шестьдесят шагов, со стенами, облицованными листами матово поблескивавшего металла, отражавшими тусклый свет ламп, вмурованных в потолок. По всему помещению, точно деревья, посаженные безумным садовником безо всякого порядка, стояли тонкие, плоские колонны или, скорее, стержни, отливавшие серебром, они не доходили до потолка совсем чуть-чуть. Разобраться в их предназначении не представлялось возможным, по крайней мере — пока. Собственно, Безымянный и не собирался этого делать. Его куда больше волновал противник, который, по всей видимости, сейчас появится из высоких ворот, находившихся на противоположной стороне арены.
Раздался пронзительный скрип раздвигающихся створок, эхом заметавшийся меж стен пустой комнаты. Показался противник…
С отвращением, некоторым даже омерзением и брезгливостью взирал Безымянный на тварь, выползшую из медленно разошедшихся в стороны врат. Именно выползшую, ибо двигалась она неестественно медленно, осторожно, словно прощупывая окружающее пространство, или же будучи не вполне уверенной в собственных движениях. Страха не было вовсе: в своей жизни доводилось ему сталкиваться и с более пугающими противниками. Но никогда со столь неестественными, чуждыми самому бытию, омерзительными порождениями воспаленной и безумной фантазии.
Верхняя часть создания являла собой невероятно раздутый, оплывший жиром человеческий торс, на котором сидела совершенно лысая, непропорционально маленькая голова с кожей, иссеченной многочисленными шрамами и морщинами; из под нависшего лба на человека зыркали бегающие испуганно-озлобленные глазки. Рук у твари не было, во всяком случае, в обычном понимании этого слова. Два, судя по всему пластичных, металлических стержня поднимались из сложно скомпонованной наподобие хитиновых пластинок, платформы — где, собственно, и покоилось тело — до уровня плечевых суставов, на самых концах стержней имелось небольшое сквозное отверстие, сквозь которое был продет жесткий ремень, перехватывавший тело монстра поверх грудины и спины, тем самым являясь для него дополнительной точкой опоры. Оба стержня имели по паре небольших наростов в верхней своей части, из которых торчали странные, многосуставчатые «руки»-манипуляторы. Верхние оканчивались четырьмя длинными, заостренными, наподобие когтей, пальцами, нижние «руки» были снабжены непропорционально большими, клешнями.
Недостаток, точнее, полное отсутствие собственных конечностей, тварь с лихвой восполнила явным переизбытком искусственных, ведь в дополнение к двум парам «рук» у неё было восемь по-паучьи тонких и длинных «ног», оканчивавшихся заостренными шиповатыми суставами, издававшими пронзительное — словно металл по стеклу — клацанье, когда ОНО двигалось. Вообще, сравнение с пауком, огромным, отвратительным и на редкость вонючим — ибо смердело от гадины так, что каждый вздох причинял Безымянному вполне ощутимые страданья, — было на редкость точным. Не хватало только огромных фасеточных глаз да жвал — шевелящихся, подергивающихся, жадных. Хотя последние вполне были способны заменить зубчатые клешни — которыми оканчивалась нижняя пара рук, бывших, к слову, значительно более длинными, чем верхние — непрерывно клацающие в нервном предвкушении. Сама платформа, к которой крепилась «человеческая» часть этого ужасного существа, имела вид перевернутой миски. Чуть удлиненная спереди и несколько скошенная сзади, она состояла из наслаивающихся друг на друга металлических пластинок, в центре имелось небольшое углубление, в которое и помещалась нижняя, невидимая часть торса.
Гадость! Не задумываясь, Безымянный материализовал легкую ультразвуковую пушку и, не прицеливаясь, нажал на спусковой крючок. Расширяющаяся звуковая волна мгновенно накрыла монстра следовавшая за этим обычная реакция — замешательство и потеря ориентации в пространстве — хоть и не должна была быть столь мощной и всеобъемлющей, как от воздействия более совершенных звуковых излучателей, испускавших узкую, целенаправленную волну, способную даже остановить сердце, но всё же произведенный эффект потряс Безымянного. Его не было! Никакого вообще!
Встряхнувшись, человек с помощью простого плетения настроил глаза на более тонкое восприятие действительности. Как обычно и случалось в таких случаях, резкость зрения значительно возросла, раздражающе замелькали мельчайшие частички пыли, цветовая какофония молотом обрушилась на разум. Стараясь отрешиться от вставших на дыбы чувств, он вновь вдавил пусковой крючок пушки. Воздух вздыбился подобием объемного взрыва, растекающаяся конусом зыбь сотрясла пространство и с неуловимой взглядом скоростью атаковала монстра.
В этот раз Безымянный сумел уловить, подметить момент, когда концентрированный ультразвуковой импульс накрыл чудовище… и даже заскрипел зубами от досады и разочарования. Щит! Чудовище находилось под защитой энергетического щита, подавляющего любое направленное против него извне воздействие. Дьяволы и бесы!
Развоплотив бесполезную пушку, человек сконцентрировался на самом себе. Перед его внутренним взором предстала картина, виденная тысячи раз до этого, но всё равно она завораживала и манила его, уговаривала отрешиться от всего и позволить себе насладиться красотой — объемная зрительная проекция Агронивайса — Поля Силы, осязаемого элемента — Юнитарис — Единства подлинного источника жизни и могущества… полотно Истинного Мира! Мириады тончайших нитей всех цветов и оттенков, размеров и форм, сдвоенные, перекрученные, образующие сложнейшие фигуры и переплетенья, — они пульсировали, манили звали. Безымянный, точно маленький мальчик, впервые оказавшийся в огромном газене, наполненном сладостями и деликатесами, с замиранием и робостью, но и с надеждой вглядывался в развернувшееся перед ним великолепие и богатство, он жаждал прикоснуться, испить, испробовать всего и сразу. Стоит только протянуть руку, прикоснуться — и… Но он не был мальчиком — тому, пресытившемуся сладостью, грозит разве что несварение — он знал, чем чревато общение с Полем, что бывает с жадными неумехами, покусившимися на Силу, что бывает с самонадеянными и недалекими гордецами, возомнившими себя всемогущими… Смерть — не такая уж большая расплата за своеволие! В конце концов, она приходит к каждому. Но есть и куда худшие возможности. Намного, намного худшие! Но есть и награда… Величайшие дары Ми`ру — они были так притягательны… Но они и в толику раз не могли быть сравнимы с величием и могуществом Неона, доступного ваятелям.
