Иван Тропов - Крысолов
Только бы не промахнуться с направлением…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Лобастый и Скалолазка ждали перед забором, у подкопа.
Надо бы похвалить и кусочек шоколадки сунуть. И портупею с техникой снять с Лобастого. Но…
Сзади звенел голос Бавори, приглушенный пеленой дождя. Молотили жидкую грязь тяжелые копыта.
Стас только шепнул:
– Молодцы.
И упал на колени. Встал на четвереньки, лег… Чертова мокрая земля! Словно грязные, липкие руки лезут под одежду и обшаривают… И сам – как загнанный зверь, готовый встать на колени, сделать что угодно, хоть землю грызть, лишь бы вырваться…
Стас нырнул в подкоп. Холодная грязь, комья жирной земли – опять это полезло и под воротник, на спину и в волосы, и в руки, и в лицо… И этот запах сырой земли… Словно в давно забытом склепе с земляным полом, где тебя хоронят заживо…
Извиваясь ужом, яростно работая локтями, Стас выдрал себя из туннеля на ту сторону, к темному, но все же не совсем черному небу. Жадно хлебнул сырого, но свежего воздуха.
Вырвал из дыры ноги. И, не вставая с четверенек, двинул вперед, к лесополосе.
Паршиво это, убегать на коленях – словно какой-то раб, который даже убегая боится подняться с колен… И облава-то даже не с собаками – с быками… Тьфу! Спасибо, что не с телками.
Опираться на правую руку больно, но надо. Кусая губы, но не сбавляя хода. Надо. Вставать нельзя. Мертвая зона, выпавшая из поля зрения камер на заборе, совсем небольшая. По крайней мере, та полоса, где мертвую зону можно гарантировать…
Ладно, все счеты потом.
Доползли. Вот и деревья.
Стас прополз между стволами. Первый ряд, второй, третий… Все. Теперь можно подняться.
И сделать крошечную передышку. Надо хотя бы натянуть тепловизор. Иначе запросто можно угодить в ловушку. Вдруг кто-то уже поджидает на дороге?
Если охранники не совсем дурные, то должны понимать, откуда легче всего проникнуть на ферму. И, значит, где вероятнее всего можно встретить любителя лазить по чужим участкам в тот момент, когда он будет спешно выбираться с фермы, напуганный тревогой и переполохом… Где можно просто ждать, вместо того чтобы тупо носиться с баскерами по всей ферме, по всей чертовой прорве квадратных акров, полных голых кустов и жидкой грязи…
Так что лучше подстраховаться и нацепить тепловизор.
Ах да, еще этот умник-разумник! Все с аппаратурой носится…
– Лобастый!
Лобастый вспрыгнул на изгиб ствола. Встал на задние лапки, развел передние, давая удобно дотянуться до застежек на груди. Умница.
Стас отер, как смог, руки о штаны… Весь в грязи, жидкой грязи… Ладно, хотя бы самые крупные комья земли отереть.
– Молодец, морда. – Стас сунул в карман, за шоколадкой, правую руку и сморщился от боли.
Сунул в карман левую руку, отломил кусочек шоколадки и отдал Лобастому. Ощупал запястье правой руки. Вниз, к кисти… Вверх, к локтю…
Кости целы, кажется – тьфу-тьфу! – просто растянул связку. Не порвал – все шевелится. Просто сильно потянул. Оттого и боль. Через неделю-другую пройдет. Но это через неделю-другую, а вот завтра, скорее всего, будет болеть еще сильнее, чем сейчас. Синяки опухнут, и…
Ладно. Это все потом.
Если это “потом” будет. С ребятами Графа лучше не шутить. Надо выбираться.
Морщась от боли в руке, Стас стянул с Лобастого ремешки с аппаратурой, пихнул в рюкзак. Вытащил тепловизор.
Натянул на лицо, щелкнул выключателем…
– Какого дьявола!
Ну там-то, в лаборатории, ладно. У тех синих ламп могла быть сильная составляющая в инфракрасном диапазоне. Но здесь-то?.. Сквозь деревья?..
Стас сдернул с головы тепловизор, открыл панель с индикаторами…
Ч-черт…
На этот раз дело было не в автоматическом отключении. Тепловизор просто не работал.
“Нюкта” – военная модель, гарантированно выдерживает падение с метра. Но, видно, полет и посадка после удара баскера не прошли даром не только для руки. Не выдержала техника.
Две с половиной тысячи драконьих шкурок, между прочим. Лучший тепловизор из всех, какие только существуют в природе. Тульская штучка. И не какой-то экспортный вариант, а со штемпелем “Только для армии России”.
Жаль… И технику, и себя.
Впереди полная темнота, которую невооруженным взглядом не пробить. И позади только невнятное голубоватое сияние, расплывчатое, едва заметное.
Дождь усилился, опять льет как из ведра. За его пеленой ни черта не разобрать. Вся надежда только на то, что даже баскеры с их прекрасным нюхом не смогут взять след, когда вокруг одна вода, а воздух полон косых дождевых капель. Пока они вроде бы отстали…
Вроде бы. Впереди еще километр с лишним по щиколотку в грязи. Как минимум минут десять хода. Это если не ошибиться с направлением, и не придется бегать вдоль дороги, разыскивая машину.
С тепловизором ее найти было бы легко – чего ее искать, когда она еще не успела остыть и хорошо светится в тепловом диапазоне? А вот без тепловизора…
Стас пихнул тепловизор обратно в рюкзак…
На миг замер, ловя промелькнувшую – и почти ускользнувшую – мысль.
Опять чертыхнулся. Рука, тепловизор… Это еще не все потери. Кобура под мышкой пуста. “Хек” вылетел из руки во время удара.
Впрочем, стрелять с правой руки теперь долго не придется. В лучшем случае неделю. Стас закинул рюкзак на плечо. Пробрался между оставшимися рядами деревьев. Лесопосадка кончилась. Впереди поле.
– Рассыпаться! Отстать! Прикрывать!
Крысы послушно брызнули вправо и влево, выстраиваясь в цепь.
Не бог весть что, но хоть так… Если какой-то бойкий баскер нагонит, то сначала наткнется на крысиную цепь. Хоть какое-то прикрытие в этой темноте, полной дождя…
Будем надеяться, если баскеры и нагонят, то один-два, не больше. Второй “хек” на месте, можно стрелять с левой руки, но что такое дюжина патронов против пяти десятков баскеров? Честно говоря, еще неизвестно, хватит ли этого на одну тварь…
Стас побежал.
Попытался бежать. Под ногами жидкая грязь, ноги проваливались, вязли, облипали грязью… Тут же превратились в гири.
И этот дождь…
Вода сверху, вода снизу, сырость и грязь везде – и на лице, и в волосах, и под одеждой. С каждым шагом там, под кевларином, просочившаяся в “казаки” грязь натирала ноги, как наждачная бумага.
А надо бежать, идти, выдирая ноги из засасывающей грязи…
Идти, идти, идти…
Ничего не видя впереди за пеленой дождя.
Идти…
Кажется, целую вечность…
Интересно, есть ли у ребят Графа тепловизоры? Хотя тут и простого прибора ночного видения хватит. Человек, бегущий по полю – по пустому полю, совсем пустому, без единого чахлого кустика или сарайчика, – прекрасная мишень для снайпера.
Если кто-то сообразил взять прибор ночного видения и успеет добраться до этой лесопосадочной полосы раньше, чем из дождя вынырнет насыпь… Все. Песенка спета.
Справа, на самом краю поля зрения, что-то мелькнуло. Стас шарахнулся, сунул правую руку под мышку – и зашипел от боли. Руку дернуло – долго, не отпуская. А левая кобура все равно была пустой. Чертовы привычки!
Теперь только справа есть “хек”. И стрелять тоже только с левой руки.
Но самое обидное не это.
– Белоснежка, чтоб тебя… Что случилось?
Правда, не такая уж и белоснежная. Грязная, как бездомная собака. Только мордочка еще светлая. А остальное – совершенно черное и в грязи, жирной, лоснящейся даже в темноте.
Белоснежка замерла возле правой ноги, но крутиться в крысином танце не спешила.
Та-ак…
– В чем дело? Почему не со всеми? Приказы не для тебя?
Легкий, беглый пируэт. Пренебрежительный, как взмах руки, ах, оставьте эти мелочи…
“Охрана”.
– Ах, охрана… Ну, спасибо!
Охраняет она, видите ли! Приказы не для нее! Она, видите ли, сама лучше знает, что делать! Телохранительница, блин…
– Ох, и займусь же я вашим воспитанием, сударыня…
Белоснежка если и смутилась, то самую малость. В темноте не разглядеть.
Понимает, что сейчас не до ее воспитания.
Да и потом, когда появится свободная минутка… Как такую девчонку перевоспитывать? Рука не поднимется.
И на баскера вовремя бросилась. И там, в лаборатории… Не стала уходить. Дура, конечно, мнительная. Но ведь мнительная, а не бросила. Осталась. Решила драться вместе с хозяином до последнего…
Просто романтика. Любовь до гроба и прочие сказки для девочек подросткового возраста.
Только не хватало, чтобы от поцелуя наша Белоснежка обернулась прелестной блондиночкой с вострыми чертами лица и замашками бойкой стервочки…
Стас вздохнул, покачал головой.
Оглянулся.
Вроде пока сзади чисто. Но это ничего не значит. В такой темноте да при такой погоде черта с два разберешь…
Развернулся и опять затопал по грязи.
Ноги вязли, а дождь все лил и лил, и конца-края ему не видно. Кажется, даже сильнее стал. Ладно, хоть снайперу сложнее будет…
