Дроздов Федорович - Самец причесанный
— Она, — сказал я, сдерживая гнев, — ауксилий претория, как и ее воины. Сегодня мы сняли осаду с Малакки. Если б не Амага, вы бы тут сдохли. В награду ей пообещали стада. Это ее добыча! Почему она должна ее отдавать? Если твои воины хотят есть, купи им мяса.
— Казна города пуста! — возразила Цецилия.
Я присмотрелся. Бедной городской квестор не выглядела. Туника из тонкого сукна, новенькие сапоги. Да и рожа сытая.
— А это что? — я ткнул пальцем в кошель на ее поясе.
— Это… — квестор смутилась, и я понял, что попал в точку. — Мои личные деньги.
— Так купи на них! После возместишь из казны. Или в Малакке так не принято?
Цецилия оглянулась на своих воинов. На их лицах читалось: с сенатором они согласны. Я присмотрелся к городскому войску. В отличие от квестора, оно выглядело жалко. Поношенные, неоднократно заштопанные туники, разбитые сандалии, из дыр в которых торчали грязные пальцы. Похоже, что раздербанивание казны в Малакке вошло в зенит. Не удивлюсь, если, получив бесплатных овец, Цецилия проведет их по отчетам как купленных за золото, поскольку война, как известно, кому-то мать родна.
— Как скажешь, сенатор! — вздохнула квестор и обратилась к Амаге: — Сколько хочешь за овец?
— По серебряной монете за каждую, — приосанилась «звездочка».
— Что? — Цецилия задохнулась. — В Малакке овца стоит сестерций[28]! Я могу заплатить только его.
— Покажи! — сказала Амага, подъехав.
Квестор вытащила из кошелька и протянула на ладони монету. Амага, склонившись, разглядела и покачала головой.
— Это медная! Нужна вот такая! — Она показала денарий.
— Да что ты возомнила… — начала квестор, но ее прервали.
— Что тут вас?! — рявкнули сбоку, Я повернул голову. К нам приближалась жирная тетка на вороном коне. Серебряные бляхи на сбруе, меч в богатых ножнах, а на тунике, как и у меня, багряная полоса. К гадалке не ходи, местный префект! Мое предположение немедленно подтвердилось. Цецилия рванулась к жирной и закланялась.
— Сармы не дают нам овец, почтенная! — наябедничала, ткнув пальцем в Амагу. — Требуют денарий за каждую.
— Еще чего! — хмыкнула тетка. — Просто забери. Станет сопротивляться — убей! Это всего лишь сармы.
— Они ауксилии когорты претория! — вмешался я. — Служат Роме.
— А это кто? — сощурилась тетка.
— Говорит, что сенатор! — доложила Цецилия.
— Он?! — тетка захохотала. — Ты когда-нибудь слышала о мужчинах-сенаторах? Это жалкий слизняк, нацепивший сенаторскую тунику. Мы еще разберемся зачем. Прогони его!
— Господин?.. — обернулась ко мне квестор.
— Только попробуй!
Я достал из ножен гладий. Жирная свинья смеет мне указывать?
— Гляди-ка, у него — меч? — хмыкнула префект. — Причем дорогой. Наверное, украл. Я заберу его себе! Давай, Цецилия!
— Амага! — повернулся я к «звездочке». — Луки на изготовку! Стрелять, как я скажу!
Сарма прокричала команду, и я расслышал за спиной скрип натягиваемых тетив.
— Слушай меня, жирная корова! Я, Игорь Овсянников, сенатор Ромы, заявляю, что никто не смеет тронуть моих воинов. При попытке напасть на нас мы ответим оружием и перебьем вас, как сделали это в Балгасе с вождями трех орд…
— Ты смеешь мне угрожать?!
Префект выхватила из рук ближайшего к ней воина пилум и вскинула руку. Пилум она держала уверенно. Я вдруг отчетливо осознал, что тетка его бросит. С расстояния в десять шагов промахнуться невозможно. Жало пилума пробьет меня насквозь. Доспеха на мне нет, да и будь бы, не помог. Писец…
Префект метнула пилум. Я хотел зажмуриться, но не смог. Острие наконечника превратилось в точку, которая стремительно неслась ко мне. Я сжался. В следующее мгновение свет померк. Не стало ни префекта, ни ее воинов, ни пилума. Они исчезли. «Вот оно как!..» — успел подумать я, и в этот момент раздался глухой удар. Острое узкое жало заколыхалось у моих глаз. Я отшатнулся и закрутил головой. Меня прикрыли щитом. Его держала Лиона, восседавшая на взмыленном коне. Наконечник пилума прошил щит и, не удержи его Лиона, воткнулся бы мне в глаз. Откуда Ли здесь? Хотя, надо сказать, вовремя. «Спасибо!» — хотел сказать я, но из горла вырвался хрип.
— Всем стоять! — рявкнули в стороне, и я узнал этот голос. Благослови тебя Господь, Валерия!
Лиона отвела руку со щитом, и я увидел трибуна. О лицо Валерии можно было сигары прикуривать. Подбегавшие преторианки брали в кольцо городских воинов.
— Я все объясню… — начала префект, но Валерия перебила:
— Заткнись!
Она рявкнула это так, что городские воины уронили щиты.
— Только что на моих глазах, — продолжила Валерия, — ты пыталась убить сенатора Ромы.
— Я не знала, что он сенатор! — взвизгнула тетка.
— Я говорила ей! — поспешно сдала босса Цецилия. — Но префект не поверила.
— У Игрра на тунике полоса! — рявкнула Валерия. — Я лично приказала ее нашить. Ее видно за стадий. Игрр отбил у сарм вексиллум пятого легиона, и я объявила его сенатором, как того требовал закон. Он убил в Балгасе вождей трех орд, а сегодня придумал, как спасти Малакку. Благодаря ему мы отогнали вонючек. Игрр — герой, заслуживший триумф, а ты хотела его убить?
Голос Валерии приобрел зловещий окрас.
— Я… — начала префект, но трибун прервала ее:
— Тебе велели молчать! Оправдываться будешь перед судом! Хотя это не поможет. Игрр не только сенатор, но и мужчина. Уж это ты видела? Покушение на жизнь пришлого карается смертью. У тебя будет время подумать об этом. В Рому ты пойдешь пешком. Я прикажу приковать тебя к повозке. Пока дойдешь, сильно похудеешь…
Валерия направилась к префекту, но та вдруг ударила в бока лошади сапогами и поскакала в степь.
— Лиона! — рявкнула трибун. — Не дай ей уйти!
— Воробышек!..
Могучая преторианка выскочила из кольца воинов и замахнулась. Пилум Воробышек бросает лучше всех в когорте, причем как по неподвижной, так и по движущейся цели.
Взмыв в воздух, пилум описал пологую дугу и с размаху ударил префекта в спину, пробив ее жирное тело навылет. Тетка взмахнула руками и выпала из седла. Лошадь встала и заржала.
— Духи Гадеса! — вскричала Валерия. — Я не приказывала ее убивать! Мерзавка избежала заслуженного наказания. Казна Малакки разграблена, склады пусты, моих воинов нечем кормить. За такие дела вешают на кресте, чтоб подыхала долго. Эй, ты! — трибун ткнула пальцем в Цецилию. — Поди сюда! Ты кто?
— Квестор Малакки! — побледнела та.
— Тогда почему ты здесь? Почему мои девочки голодны? Или ты ждешь, чтоб я отмерила тебе то, чего избежала Урсула?
