Сергей Извольский - Золотой шар
Я замер на месте, но Безумный передвигался быстро, и пока ничего не происходило. Пробежав пару шагов, я догнал спутника и едва не вскрикнул, когда он неожиданно наступил на водную поверхность, подернутую мутной пленкой. «А, не, по мосткам идет!» – понял я неожиданно, поначалу едва в ступор не впав от зрелища Безумного, по воде шагающего.
Едва ступив на черные от времени доски, неотрывно глядя вниз, едва не отпрянул – в неподвижной глади воды явно было видно отражение луны и звезд. Тут же кинул взгляд на небо – по-прежнему солнце светит!
Обмирая от страха перед неизвестным, я почти пробежал по мосткам, которые были практически на одном уровне с поверхностью воды, и прыжком оказался на сухом участке земли, языком среди воды идущем к стене камыша неподалеку.
– Стой, – коротко глянул на меня Безумный, который, согбенный под тяжестью ноши, сейчас на Квазимодо походил. – Он там, – добавил бандит, поправляя изуродованное тело Велика на плече.
Сделав несколько шагов, провожатый вдруг хэкнул и кинул труп вперед. Недалеко кинул, тело прокатилось, раскинув руки, и осталось лежать ничком.
– Здесь она где-то, – переводя дыхание, произнес Безумный.
– Кто?
– «Мясорубка».
– «Мясорубка»?
– Да, «мясорубка». Аномалия такая. Погоди, не мешай.
– А гайками если? – не обращая внимания на просьбу, поинтересовался я.
– Не реагирует она на гайки, – покачал головой Безумный и, подняв тело Велика, напрягся и с криком боли снова швырнул его вперед. Кинув, он даже на колени упал, схватившись за плечо, где на бинтах заалели пятна свежей крови.
Тяжело дыша, бандит поднялся, немного пошатываясь. Ну да, если меня колбасит преизрядно, как же ему сейчас должно быть? С учетом того, что в нем дополнительно три дырки, не предусмотренные природой, имеются. Даже несмотря на прием веществ тонизирующих, Безумный явно начинал выдыхаться.
Но, сделав шаг вперед, он вдруг отпрянул на несколько шагов назад. И тут я заметил, что тело Велика едва заметно шевелится. Широко распахнув глаза, я наблюдал, как его рука понемногу двигается, подергиваясь. Вдруг тело Лехи резко перевернулось на бок, и неведомой силой его потащило по земле. Медленно, но верно. Нет, не медленно – рука неожиданно дернулась вверх, и все тело резко взвилось в воздух. Не выдержав, я отвернулся. Надо было еще уши зажать – хотя я и не смотрел, по характерным звукам переламываемой плоти и треску костей понял, почему эту аномалию называют «мясорубкой».
Краем глаза косясь на Безумного, я вздохнул и, выждав некоторое время, повернулся.
– Путь свободен, – сделал приглашающий жест Безумный, – после того как сработала, «мясорубка» некоторое время неактивна.
– Некоторое время – это сколько? – поинтересовался я.
– Не знаю. Извини, не проверял, – пожал плечами бандит на мой вопросительный взгляд, – пойдем?
– Пойдем, – кивнул я и стволом пистолета указал ему направление движения.
– И все же очень мне не нравится идея однополярной дружбы, – покачал головой Безумный.
– Ну, во-первых, пистолет по-прежнему у меня, – хмыкнул я, – а во-вторых, ты сам помнишь, что я главная надежда нашей маленькой экспедиции. Ты же хочешь жить, а не обмазанный говном «Слава Украине!» кричать, – вспомнил я о потоке сознания Безумного, когда он о своих желаниях рассказывал.
Кивнув, бандит нахмурился, но развернулся и шагнул вперед. Сделал шаг, другой. Постоял немного, будто прислушиваясь к себе.
– Ты же говорил, что, после того как кого-нибудь зафигачит, аномалия успокаивается?
– Говорил, – негромко ответил Безумный, кивнув, и сделал еще один шаг вперед. – Говорить-то говорил, – повернул он голову, искоса глянув на меня, – только это Зона. Здесь никогда ни в чем нельзя быть уверенным.
Его так и затянуло – резко и мигом. В этот раз я не отвернулся, а смотрел, как Безумного, будто тряпку, как простыню отжимаемую, перекрутило, рвануло в напряжении. С чавкающим звуком от тела отделилась голова, взмыв вверх на пару метров, и, упав, прокатилась по земле, едва мне не под ноги.
Безумный так и продолжал смотреть на меня. Вернее, его голова.
Затихло все как-то разом, одномоментно. Воздух вокруг успокоился, опять на болоте повисла могильная тишина.
Я вздохнул, чувствуя, что под одеждой насквозь мокрый от пота, сделал шаг назад. Развернулся, посмотрев на черную гладь воды, и вдруг ясно понял, что один я отсюда не выберусь. Просто не помню, как меня сюда Безумный по болоту вел.
Нет, помню, но не настолько, чтобы воспроизвести путь досконально. А если не идти так, как мы пришли, то… и ведь гайки не везде опасность выдают, вспомнил я труп в рваной фуфайке.
Сев на землю, я обхватил голову руками.
– Я должен был сдохнуть еще двадцать лет назад… – прошептал я как мантру, но это не помогло. Одно дело в динамике событий, когда, к примеру, на мотоцикле из-под фуры в последний миг выворачиваешь, когда страх смерти приходит постфактум, а совсем другое – как сейчас, когда решиться на, возможно, последний шаг надо самому Так мало решиться – его еще и сделать надо.
Чувствуя всем телом гулкие удары сердца, попытался унять дрожь в руках. Первый раз в жизни сейчас пожалел, что бросил курить. Сигаретку прощальную я бы сейчас точно выкурил, потянув время.
Перед глазами появилось лицо Аллы. Бледное, с запавшими глазами и потрескавшимися губами. «Иди уже. Попробуй» – вспомнил я ее слова.
Сглотнув, с трудом встал и медленно-медленно шагнул вперед. Не зря говорят, что первый шаг – самый трудный. Особенно когда этот шаг навстречу смерти.
Внутри появилась какая-то легкость, и я быстро двинулся вперед. Страх не ушел – он сжался где-то внутри, на первый план вышло болезненное любопытство и вопрос: «Когда?»
Когда же меня накроет?
Сделав еще несколько шагов, миновал заросли тростника и вышел на ровную, идеально круглую поляну. Здесь как-то разом передо мной появился он, Золотой Шар. Красноватый, цвета чистого червонного золота.
– Вот ты какой… северный олень, – негромко произнес я и тут же закусил губу – вдруг обидится?
Нет, не обидится, понял я как-то мигом. Сделав несколько шагов, я подошел к Шару и медленно протянул к нему руку. Поверхность была немного прохладной и очень гладкой. Сухой-гладкой, ладони по Шару скользили легко.
– Ладно, – вздохнул я, – поехали.
Есть у меня привычка – в важные моменты, когда волнуюсь, стараясь успокоиться, сам с собой разговариваю. Вот и сейчас не смог удержаться.
Положив вторую руку на Шар, я закрыл глаза и попытался мысленно произнести желание. Не получалось.
«Хочу, хочу, хочу», – только билось в голове, а четко сформулировать не получалось. В мыслях царил сумбур, их было настолько много, что я просто не успевал их все охватить, и казалось, что голова вообще пуста.
