Война этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич
В итоге недолгих раздумий в Млаву отправили аэроплан с приказом начать перевозку не только бомб, но и флешетт, запас которых в свое время успели несколько пополнить, собрав на полях сражений с десяток тысяч из числа ранее сброшенных, благо ложились они кучно. Пусть эти стальные стрелки оказались куда менее эффективны, чем того хотелось бы, но, в отличие от бомб, при их производстве не требовалась дефицитная взрывчатка и потому наклепать их было куда проще. Но даже в этом случае флешетта влетала в копеечку. Точнее в десять копеек. Каждая.
Второй налет на вокзал решили провести на бреющем полете, чтобы противник не успел разбежаться или спрятаться по зданиям да канавам. Три тройки, в каждой из которых ведущим выступал наиболее опытный пилот, пронеслись над скоплениями солдат только-только собранных командирами в роты, и следом за ними прошел натуральный стальной дождь. Не только бомб, но и топлива оставалось в обрез и потому третий «массированный» налет мог и не состояться, отчего и было принято решение, на сей раз подвесит на все аэропланы контейнеры с флешеттами. Все же с такой плотностью размещения солдат, каковая наблюдалась в округе вокзала Алленштейна, эти, с первого взгляда, детские игрушки, напоминающие несколько увеличенные дротики для дартса, обещали собрать неплохой урожай жизней. Что, собственно, и произошло, лишив 3-ю резервную дивизию еще полутора сотен солдат и офицеров. А после того как отбомбившиеся У-2 увели на аэродром своих армейских коллег по цеху, оба штурмовика продолжили геноцид немецкой армии из курсовых пулеметов.
Третий вылет делали уже после полудня и только парой штурмовиков, избрав основной целью подвижной состав. К сожалению, бомб оставалось всего ничего, а высланная утром транспортная колонна еще даже не добралась до Млавы, что заставляло Егора сдерживать свои порывы. Но и полностью прекратить терроризировать немецкие части он себе позволить не мог, отчего оба У-2 были высланы охотиться на артиллерию, а он с Тимофеем в очередной раз наведались в Алленштейн. Вновь подойдя на бреющем и высыпав на как раз подтянувшийся к вокзалу состав шестнадцать небольших бомб, сделанных из старых 107-мм снарядов, они постарались как можно скорее опустошить пулеметные ленты и диски, но были вынуждены ретироваться, попав под зенитный обстрел. Мало того, что по ним все чаще принялась палить успевшая натерпеться пехота, так еще, наконец, прибыли две самоходные зенитки. Вообще им следовало двигаться дальше — на соединение с основными силами XX корпуса, но, прибыв на станцию разгрузки, обе были оставлены приказом генерала Шольца для защиты Алленштейна. Железная дорога и так не справлялась с навалившейся на нее работой, а тут еще русские принялись громить важнейший транспортный узел. Кстати, по этой же причине все четыре аэроплана 5-го крепостного авиаотряда попеременно вылетали на прикрытие вокзала, но так и не встретились в воздухе в русскими визави. Не встретились в этот день. Но нахождение на одном участке фронта просто обязывало их вскорости столкнуться и выяснить, кто же является хозяином небес.
На удивление, в противовес всем предыдущим дням, 25-е августа выдалось донельзя спокойным. Лишь конные разъезды обеих сторон время от времени встречались друг с другом, но в серьезные столкновения не вступали и, выпустив в противника несколько пуль, разрывали контакт. Пожалуй, можно было сказать, что данному факту были рады все без исключения. Изрядно потрудившиеся авиаторы также вознесли хвалу Господу за такой подарок, как один день отдыха и с превеликим удовольствием завалились спасть сразу же после завтрака. Лишь пара машин 15-го КАО вылетели на разведку, но уже вскоре вернулись ни с чем. Точнее никаких новых телодвижений противник на центральном фронте наступления 2-й армии не предпринимал, продолжая накапливать силы близ Алленштейна. Зато активизировались немецкие тыловики, и многие дороги оказались насыщены транспортными колоннами подвозящими войскам продовольствие и боеприпасы. Штабс-капитан Вальницкий один раз даже наблюдал, как на подобную колонну, состоящую из полудюжины грузовиков, налетела казачья сотня. Впрочем, немногочисленная немецкая кавалерия также порой озорничала в тылах русских войск, отчего и приходилось постоянно оставлять позади, то взвод, то роту, для охраны особо важных объектов или мест сосредоточения пленных.
Удостоверившись, что ничего смертельного в ближайшее время случиться не сможет, Егор в приказном порядке загнал всю технику в ремонт и сам принялся помогать механикам с приведением в божеский вид его потрудившегося ШБ-1. Вот уж кому, а механикам всю последнюю неделю действительно приходилось работать на износ, выкраивая на сон от силы часов пять, если не меньше. Днем — подготовка аэропланов к вылетам и латание на скорую руку привезенных ими повреждений. Ночью — полная проверка машин и прочистка, а то и переборка, двигателей и топливной системы. А после того как сбили аэроплан Орлова, добавилась головная боль по восстановлению хотя бы планера, раз уж двигатель приказал долго жить. Плюс с передовой тягачи притащили вышедший из строя броневик и тройку трофейных автомобилей, которые было бы очень желательно восстановить как можно скорее, ведь техники совершенно не хватало — отряду даже пришлось отдать штабу 15-го корпуса все свои мотоциклы, где они требовались куда больше, чем на аэродроме. Опять же к ним обращались за содействием соседи из 15-го КАО и притаскивали отказывающиеся работать армейские машины. Пусть последних и было прискорбно мало, но работы они добавляли, а людей в мастерских больше не становилось. Да и окружающая обстановка навивала тоску. Нейденбург в одночасье превратился не только в место сосредоточения тыловиков 2-й армии, но и в гигантский санитарный перевалочный пункт. Доставляемых с передовой раненых попросту не успевали отправлять далее в тыл, отчего не самый маленький городок оказывался переполнен стонущими и умирающими от ран людьми. Всех их требовалось отправлять дальше, в Млаву, откуда уже начали ходить санитарные поезда, но, ни транспорта, ни санитаров, не хватало. Потому выходить в город, чтобы хоть немного отгородиться от изматывающей работы, не было никакого желания. Там от раздающихся со всех сторон стонов полных мучения и боли, наоборот, становилось только хуже. Вот и сейчас счастливые летчики завалились спать, а буквально засыпающие на ходу механики были вынуждены начать полную проверку своих аэропланов. От революционных воззваний их в этот момент удерживали разве что деньги, что исправно платились заводом «Пегас» за сверхурочную работу, да вид трудящегося с ними наравне одного из хозяев этого самого завода. Но роптать за кружечкой чая о тяжкой доле рабочего человека это не мешало. Впрочем, они хоть и роптали, но делали, тогда как соседи из корпусного отряда жили исключительно по распорядку, бросая всякую работу строго вовремя, отчего Егор Владимирович, видя такое отношение не просто к работе, а к службе во время войны, лишь плевался, да жалел, что на них нет какого-то Сталина.
Целых полтора дня отдыха выпало на долю пилотов-охотников, пока к их командиру не заглянул на огонек штабс-капитан Вальницкий с просьбой одолжить на время фотокамеру конструкции Ульянина и фотолабораторию.
— Мне, конечно, не жалко, Анатолий Иосифович, но с чего вдруг такая просьба? У вас же что не пилот — то зоркий сокол. Такой и с километра мышь в поле углядит, — поинтересовался оттирающий руки от машинного масла Егор. Он как раз ковырялся в моторе немецкого грузовичка, когда пришел командир 15-го корпусного авиационного отряда.
— К сожалению, Егор Владимирович, офицеры штаба в упор не видят наши рапорта. Вот я и предположил, что прилагай мы к ним фотографии, так командование начнет относиться к добываемым нами сведениям с большим доверием. А то ведь иногда просто высмеивают, говоря, что того, что видели мои пилоты, не может быть, поскольку быть не может! Зачем тогда, спрашивается, нас вообще посылать в разведку, если впоследствии не доверять добытым сведениям! — было заметно, что эта тема уже изрядно попортила нервы штабс-капитану. Да и не пошел бы он на поклон к гражданским без веского повода, не смотря на хорошие отношения.
