Сергей Сухинов - Тени на Меркурии
Алексей, кивнув, направился к выходу. На пороге он остановился и с сомнением посмотрел на капитана.
— Ты что-то хочешь предложить? — спросил Поплавский.
— Да… Наверное, есть смысл в первую очередь посоветоваться с охотниками.
— Хм… я уже что-то слышал о них. Это вольные колонисты?
— Да. Охотниками мы называем колонистов-холостяков, тех, кто захотел жить сам по себе. Они поселились на периферии нашей колонии и взяли на себя самое сложное — поиск месторождений протосамоцветов. Охотники — люди из породы мизантропов, которые даже друг с другом предпочитают общаться лишь по радио.
— А как же вы снабжаете их припасами?
— Очень просто. Именно для них и была построена база на Палладе. Ее обслуживала автоматика, так что охотник мог прилететь сюда за всем необходимым, не опасаясь встретить других колонистов.
Поплавский хмыкнул.
— Какие нежности… По-моему, весьма расточительный шаг для молодой колонии!
— Да, конечно, — согласился Алексей. — Но дело в том, что почти все охотники — в прошлом очень богатые люди. Среди них есть и банкиры, и крупные газетные магнаты, и владельцы концернов. Они вложили в наш проект огромные капиталы, так что мы закрываем глаза на всех их чудачества.
Поплавский изумленно присвистнул.
— Ого! О таком я даже и не слышал… Бьюсь об заклад, что многие из этих богатых мизантропов на Земле считаются усопшими.
Алексей улыбнулся, но ничего не ответил.
— Ладно, оповести и охотников, — после некоторого размышления согласился Поплавский. — И не забудь предупредить их, что база на Палладе находится под угрозой ракетного обстрела. Мизантропы — люди обычно угрюмые, но ведь не самоубийцы же они!
Вскоре возле двух кораблей начала формироваться свита из маленьких космоботов. Ими управляли колонисты-мужчины, оставившие семьи на своих маленьких мирах. К сожалению, никто из них не видел корабли чужаков, и потому предположения насчет маршрутов их передвижения строились самые различные.
Ситуация изменилась, когда к маленькой эскадре начали присоединяться охотники. Они представлялись Поплавскому только по именам, явно не желая афишировать свои наверняка очень известные фамилии. Двое из них заметили флагман ЛИМПа, и по их данным Алексей выстроил возможную траекторию полета. Когда навигационный компьютер выдал результат на экран дисплея, юноша нахмурился.
— Кажется, я знаю, куда полетел Аль-Багдир… — пробормотал он.
— И куда же? — спросил Поплавский.
Алексей пробежал пальцами по кнопкам пульта, и тотчас на дисплее высветился рой огоньков. В центре его выделялась яркая точка.
— Этот астероид облюбовал себе Измаил, — сказал молодой колонист. — Один из самых удачливых и отчаянных наших охотников. Кстати, Измаил — самая таинственная личность в нашей колонии. Его истинное имя знает только мой отец, но он всегда отмалчивался, когда я пытался что-нибудь разузнать об этом человеке. Достоверно известно лишь одно — Измаил вложил в проект миллиард долларов.
— Ого! — изумился Поплавский. — Держу пари, что на Земле для него построена роскошная усыпальница, а жена и дети до сих пор оплакивают кончину любимого супруга и отца.
— Конечно, — усмехнулся Алексей.
— Думаешь, Аль-Багдир захватил его в плен и использовал в качестве космического лоцмана?
— Очень может быть. Здесь, в поясе, есть такие места, куда рискнет сунуться не каждый охотник. Это так называемые «ущелья». По каким-то странным капризам природы в небольшом объеме в двадцать-тридцать кубических километров собралось до сотни разнокалиберных астероидов. Они совершают очень сложные эволюции, вращаясь по эллиптическим траекториям возле общего центра масс и одновременно двигаясь вместе с поясом вокруг Солнца. Жуткие места! Однажды, когда я был еще мальчишкой, мы с другом тайно пробрались на космобот и полетели к одному из таких ущелий, прозванному Громовым. Как мы уцелели, сам не пойму. Хорошо еще, что у нас хватило ума не соваться вглубь, иначе нас бы размолотило в пыль.
Поплавский насторожился.
— А что же Измаил, разве он не боится таких ущелий?
— Нет, ну что вы! Это самый настоящий сорви-голова, да и пилот, что называется, от Бога… А что?
— Ничего. Просто я, кажется, догадываюсь, кто скрывается под именем Измаила… Хотя нет, этого не может быть! Я сам присутствовал на его похоронах. Да и погиб он на глазах десятков людей. Но если это он… Что ж, тогда я не завидую Аль-Багдиру и его банде!
Поплавский связался по радио с Саблиным, который теперь пилотировал «Синее пламя», и объяснил ему ситуацию.
— Ущелья? — послышался удивленный голос Саблина. — Любопытно… А не напоминают ли они тебе, Володя, те завалы из камней, которые марсиане устроили на Меркурии в кратере Ганди?
— Хм… Ты хочешь сказать, что все ущелья в поясе созданы искусственно?
— А почему бы нет? Судя по всему, древние марсиане были способны и не на такое. Там, на Меркурии, они спрятали пещеру с солнечным камнем от посторонних глаз, и если бы не Игорь, не найти бы нам рудника никогда. Такой же фокус они могли устроить и здесь, в поясе. Если они спрятали в одном из ущелий свои корабли, то…
— Понял! — воскликнул Поплавский. — Жаль только, что Игорь нам здесь уже не поможет.
— Это уж точно, — вздохнул Саблин. — Кстати, как у них там дела на Палладе?
— Я связывался с Мартой полчаса назад. Работа по созданию ракет большой дальности почти закончена. Удалось доделать и одну из лазерных пушек. Но остальное оружие не готово — просто не хватает рук.
— И когда корабли колонистов присоединятся к нам?
— Старт намечен… э-э, на пятнадцать ноль-ноль, то есть через полчаса.
— Они могут не успеть, Володя.
— Посмотрим.
— Так куда мы направимся — к дому Измаила?
— Да. Если это тот человек, о котором я думаю, он наверняка оставил нам знак, где его искать. У нас просто нет времени обшаривать все ущелья одно за другим.
— Но тогда, может, есть смысл послать к ущельям охотников?
— Что ж… наверное, ты прав. Так и сделаю. Хотя жаль дробить наши и без того небольшие силы.
Астероид, на котором жил Измаил, представлял из себя слегка вытянутый каменный обломок диаметром около десяти километров. Несмотря на малые размеры, он был очень похож на планету типа Луны и имел свои крошечные горы, темные моря и несколько глубоких кратеров.
Дом космического отшельника находился на плоской вершине одной из гор. Отсюда открывался впечатляющий вид на окрестности, где особенно выделялся идеально круглый кратер диаметром не более двухсот метров и одинокая скала, формой и размером напоминавшая пирамиду Хеопса.
Поплавский подошел к краю горы и некоторое время постоял там, любуясь фантастическим пейзажем. Солнце довольно быстро перемещалось в небе, и многочисленные тени скользили по серебристой равнине, пытаясь дотянуться от горного хребта до одинокого кратера.
— Романтическое место, — сказал он наконец. — Что скажете, Настя?
Молодая колонистка — хозяйка стоявшего неподалеку космобота с надеждой спросила:
— Вам на самом деле нравится, Владимир Павлович?
Поплавский удивленно оглянулся на свою спутницу.
— А почему бы и нет? Признаюсь, раньше я не мог понять, как это в поясе астероидов могут жить люди. Но теперь, когда я насмотрелся на этакую красоту…
— Вы еще не видели мою Истру! — воскликнула Настя. — Это такой ласковый, серебристый мир… Как подмосковная речка, на берегу которой я родилась. Порой мне кажется, что я даже слышу журчание воды и пение птиц, когда солнце появляется из-за горизонта.
— А вы на самом деле живете там одна? — недоуменно спросил Поплавский.
— Да.
— Но почему? Я слышал, многие холостые колонисты мечтают…
Настя подняла руку, останавливая его.
— А вы… вы могли бы остаться на Истре… со мной? — тихо спросила она. — Я знаю, что глупо веду себя… но раз выпал такой случай… Владимир Павлович, разве вы не помните меня?
— Нет, — разочарованно ответил Поплавский. — Да и как я могу вас помнить, если даже не видел вашего лица? Признайтесь, вы намеренно не снимали шлем в космоботе?
— Конечно, — грустно усмехнулась Настя. — Я… я боялась, что вы меня не узнаете. Ведь у вас на Земле было много женщин?
— Хм-м… ну, в общем-то да, — пробормотал смущенный Поплавский. — Но, честно говоря, я не могу вспомнить ни одну Настю…
— Тогда, в ту ночь, я назвалась другим именем, — еле слышно отозвалась девушка.
— Каким же? — воскликнул Поплавский, но девушка в ответ только покачала головой.
— Владимир Павлович, мы открыли дверь, — послышался в радиофоне голос Алексея.
