Андрей Плеханов - День Дьявола
– Ты так не вылезешь, - Цзян рассматривала мои ноги и хмурилась. - Так ты не сможешь вынуть ноги никогда. И раму мы не можем ломать. Она очень прочная. У нас будет мало сил.
– Надо сделать что-то с сиденьем, - сказала вдруг Лурдес. - Чего мы привязались к этой раме? Она так и останется на месте - ни вверх, ни вниз. Надо вырубить ямки в сиденье. Для ног. И вылезешь без проблем.
– Чем ты будешь их рубить? Ногтями своих рук? - язвительно поинтересовалась Цзян. Кажется, в ней неожиданно проснулось чувство юмора. - Если ты имеешь за пазухой топор, то доставай его…
– Есть! - Я хлопнул ладонью по лбу. - У меня есть Кое-что…
Я расстегнул рубашку. На груди у меня висел нож.
– Ого! - Лурдес присвистнула. - Крутой кинжальчик! Это тот самый? Им ты пытался убить инвалида в коляске?
– Он самый.
– Это нож, с которым ты появился в кухне, - утвердительно произнесла Цзян. - Он из прошлого, да?
– Да.
Я уже вытащил нож и резал искусственную кожу сиденья. Сиденье снаружи было обтянуто дерматином, выглядело довольно архаично. Но внутри оно оказалось самым что ни на есть современным. Под дерматином оказался тонкий слой поролона. А под поролоном - пластина из пластика. Твердая пластмасса, резаться она не будет. А вот колоться - вполне возможно.
Я всадил свой нож в сиденье. Я колотил по ручке, пока ладонь моя не распухла, а лезвие не вошло в пластик достаточно глубоко. А потом нажал на нож, как на рычаг.
К счастью, нож выдержал. Он был сделан достаточно прочно. А вот пластик с хрустом сломался. Из сиденья вылетел большой кусок и тут же исчез в темноте за бортом.
– Ура!!! - завопили девчонки.
Я ломал и крушил проклятый пластик, пока не проделал две дыры в сиденье. А также шесть дыр в штанах и три кровоточащих дыры в собственных ногах. А потом вылез из-под рамы. Не буду рассказывать, как это происходило. Это было занятием непростым и довольно болезненным. Пару раз я даже задумывался, не проще ли мне отпилить ножом ноги.
И вот мы уже все втроем стояли в вагонетке, скрючившись в своеобразной позе, держались за поручни и смотрели, как земля проносится мимо - то далеко внизу, то всего лишь метрах в трех от нас. Что тоже, в общем-то, было вполне достаточно, чтобы сломать себе шею, спрыгнув с поезда.
Мы стремительно приближались к очередному тоннелю. Я никогда раньше не видел его. Это был новообразованный тоннель - как и все, что теперь встречалось на нашем пути. Аттракцион El Diablo продолжал расти, как причудливая раковая опухоль,
– Надо прыгнуть, - Анютка показывала рукой вверх. - Когда начнется этот тоннель, прыгнуть и хватать руками его край. Так мы будем висеть наверху, уже не в поезде.
– Поезд бесконечный, - сказал я. - Сколько мы так сможем провисеть? Свалимся обратно в поезд. Только ноги себе переломаем.
– Мы переберемся на край тоннеля. А потом слезем по его стенкам вниз.
То, что мы называли тоннелем, было длинным высоким коридором, сколоченным из толстых побуревших досок. Было весьма проблематично точно рассчитать, где прыгать, чтобы уцепиться за его край в самом начале. Нужно было иметь большую силу, чтобы допрыгнуть до его верхнего края. И чтобы, перебирая руками, добраться до стенки и слезть по этим довольно гладким стенам. Это было вполне возможно для нас с Цзян. Но для Лурдес - никоим образом.
Тоннель стремительно надвигался на нас квадратной черной дырой.
– Прыгай, Лурдес! - крикнул я, И сам уже согнул колени, приготовился к прыжку.
– Я не смогу!
– Прыгай!
Нужно было делать прыжок, и Цзян сделала его. Я успел увидеть, как она взлетела вверх, вцепилась в крайнюю доску и начала подтягивать ноги. Дальше она исчезла из поля зрения. Мы с грохотом неслись по тоннелю, в полной темноте.
Сам я стоял в вагонетке. Я увидел, что Лурдес не сможет прыгнуть. В общем-то, она была права. Она разбилась бы насмерть в этом грохочущем аду. И я остался с ней.
Лурдес прижалась ко мне. Я не видел ее лица. Но думаю, что оно было не очень веселым.
– Нужно слезать быстрее! - прокричал я ей в ухо. - Поезд разгоняется. Он больше не тормозит даже на подъемах. Дьявольская сила тащит его.
– Как? Как мы сможем это сделать?
– Найти местечко пониже и прыгать на землю. Другого выхода просто нет!
Мы вынырнули из тоннеля, и теперь перед нами был длинный прямой отрезок пути. Рельсы шли по деревянным подмосткам, метрах в двух-трех от земли. А внизу были кусты и трава. Идеальное место для бегства с поезда - лучше я пока не видел.
Я знал, что нельзя терять ни секунды. И еще знал, что если буду уговаривать Лурдес прыгать, мы потеряем время и упустим шанс - может быть, последний.
– Лурдес… - Я обнял ее сзади за поясницу. - Ты знаешь, как надо прыгать? Нужно приземлиться на ноги - как можно мягче.
– Ты что?! Сейчас прыгать? Нет, подожди! Мне нужно собраться с духом.
– Когда приземлишься, не сопротивляйся своему телу. Оно само знает, что ему делать. - Я торопливо говорил, не обращая внимания на слова Лурдес. - Не держи ноги жесткими, позволь им сразу согнуться. Ты можешь упасть на четвереньки, покатиться по земле. Но главное - не бойся! Тут невысоко…
– Подожди, черт возьми! - Лурдес уже поняла, что я собираюсь сделать, дернулась из моих рук, попыталась вцепиться в поручень. Но я не дал ей сделать это. Я схватил ее обеими руками за пояс, приподнял и выкинул из вагонетки.
Я видел, как она кубарем покатилась по травянистому склону и с треском влетела в кусты. Выглядело это довольно неплохо. Для первого раза это было просто роскошным падением. Вряд ли она сломала себе ноги.
Я перевел дух. Прыгать мне почему-то не хотелось, но я не сомневался, что сделаю это. Прямой участок уже заканчивался, и дальше шел крутой подъем вверх. Я сосчитал до трех и прыгнул.
И не смог прыгнуть. Что-то обрушилось на меня сзади, плашмя ударило по шее, жгуче ободрав ее, и схватило меня за шиворот. А теперь тянуло вниз, пытаясь свалить на пол вагонетки.
Я повернул голову назад, насколько мог. Сплющенная с боков мертвенно серая голова, величиной с лошадиную, фыркнула мне прямо в глаза, обдав лицо мое каплями едкой горячей слизи. Голова эта сидела на длинной, как у бронтозавра, шее, а шея тянулась из спины паровоза. Длинные игольчатые зубы головы лошаде-ящера сомкнулись на моей рубашке. К счастью, не на моей шее - они прокусили бы ее насквозь.
Дьявол успел схватить меня. Почему-то он не хотел убивать меня сейчас. Он хотел удержать меня на паровозе.
Я выхватил нож и ударил им.в желтый глаз твари, прямо в узкий вертикальный зрачок. Рев боли вырвался из трубы паровоза со струей смрадного пара. Зверь дернулся, хватка его на мгновение ослабла. Я рванулся вперед изо всех сил, выпрямил ноги и вылетел из вагонетки. И закачался над бездной.
Поезд поднялся вверх по горе уже метров на пятнадцать и неумолимо карабкался все выше. Я болтался в воздухе. Зубы твари держали мой воротник, но рубашка уже трещала по швам. Паровоз ревел, ярость и голод были в его протяжном крике.
Я еще раз, не глядя, ударил ножом. Зверь мотнул башкой от боли, воротник с треском оторвался, и я полетел вниз.
Я врезался прямо в деревянный брус - один из тех, что ажурной конструкцией уходили в небо и несли на горбе своем рельсовый путь Эль Дьябло. Я ударился поясницей, перелетел через балку и, кувыркаясь, полетел вниз, ударяясь о брусья. Нож вылетел из моих рук. Кажется, от очередного удара головой я потерял сознание. Но, наверное, не до конца. Потому что, когда я очнулся, то обнаружил, что болтаюсь на одной из балок, перегнувшись через нее животом и вцепившись пальцами в соседний брус. Под ногтями моими были занозы.
Я еле дышал. Наверное, я сломал пару ребер. Но теперь я уже не спешил, я отдыхал. Высоко надо мной грохотали колеса бесконечного поезда, а земля была подо мной, метрах в десяти внизу. И еще я увидел Лурдес. Она медленно, неумело поднималась ко мне, лезла, осторожно ставя ноги на раскачивающиеся брусья.
– Лурдес… - прохрипел я. - Слезай. Я спущусь сам…
– Ты жив, Мигель? - Она подняла голову, и я увидел, как кровь и слезы блестят на ее лице в далеком свете фонарей. - Я думала, ты убился!
Я сам еще не был уверен, что не убился. Но одно я знал точно - все трое мы соскочили с этого дьявольского поезда. А значит, имелся смысл бороться дальше за свою шкуру.
Спуск был нелегким, в основном из-за моей поврежденной грудной клетки. Острая боль пронзала меня при каждом вдохе. Я спускался, как альпинист без страховки с отвесной скалы - медленно, сантиметр за сантиметром, брус за брусом. И все же я сделал это. Я лег на землю и посмотрел вверх, на черную гремучую змею поезда, ползущую на фоне звездного неба.
– Мигель, как ты? - Лурдес склонилась надо мной. - Ты выглядишь совершенно измочаленным.
– Ты на себя-то посмотри. - Я попытался изобразить улыбку. Платье Лурдес разорвалось спереди и больше не прикрывало грудь - самую красивую на свете. А джинсы Цзян, которые еще оставались на Лурдес и были ей, честно говоря, тесноваты, лопнули в промежности.
