Василий Головачев - Укрой меня от замыслов коварных
– Наши близко!
Нахлынуло возбуждение. Захотелось заявить о себе как об активнике, способном постоять за себя.
Один из спецназовцев направил луч фонаря на стену здания, за которой прятались беглецы.
Роман энергично закрыл ему сознание и заставил светить на своих коллег.
Последовал крик, другой, кто-то подбежал к парню и врезал ему по руке. Фонарь выпал, хотя и не погас. Завязалась потасовка.
Роман прислушался к неспокойной ментальной атмосфере усадьбы. В ней проявились светлые вихрики, несущие воинственный запал, но запал этот не был направлен на поиск беглецов, в нём пульсировала не злоба, а уверенная хладнокровная сосредоточенность на противнике, и Роман понял, что подоспела обещанная помощь.
– Наши! – снова коснулся он губами уха жены.
– Где? – шевельнулась она.
– Я чую… не шуми… думай обо мне… я им сейчас помогу.
Он нашёл ещё одного бойца из отряда охотников и оглушил его ментальным выпадом, сформировал провал в сознании.
Боец включил фонарь, начал водить им из стороны в сторону, ослепляя своих сослуживцев.
Снова раздался приглушенный крик предупреждения, к нему кинулся напарник… и упал, не успев вырвать фонарь.
Упал и спецназовец с фонарём.
Пришедшие на помощь Волковым люди были профессионалами и хорошо знали своё дело. Среди их аур (трое – сенсы, привет, ребята, трое – мастера боя) Роман вдруг узнал «запах» Афанасия Вьюгина. Не поверил сам себе! Майор не должен был находиться здесь! Но он присутствовал!
Под развалинами началась возня. То и дело кто-то падал, раздался удар, вскрик, второй вскрик, воздух прорезала недлинная автоматная очередь, разбив тишину усадьбы на гулкие осколки.
Движение замерло.
– Рома, выходи, – послышался голос Афанасия. – Это мы.
– Я же говорил – наши придут, – расправил плечи Роман, взял жену за руку. – Спускаемся.
Они медленно, оступаясь, начали спускаться с горы обломков вниз, к подножию уцелевшей стены.
Кто-то посветил им фонарём.
Вперёд вышел плохо видимый в отсвете фонаря человек.
– Ну, привет, турист. Заставил ты нас погоняться за тобой.
– Афоня? Как ты здесь оказался?
– Не догадываешься? – усмехнулся Афанасий. – Хорошо, что успели вовремя. Господин Феллер тоже тебя ищет по местным буеракам и скоро будет здесь.
– Собственно, он давно здесь, – раздался чей-то весёлый голос с гортанными нотками.
Афанасий повернул фонарь, и луч осветил высокого негра в сером комбинезоне, бликующем чёрными металлическими деталями.
– Рулевой? – проговорил сдавленным голосом сосед Вьюгина, в котором Роман узнал капитана Шаймиева.
Негр сверкнул белыми зубами, его лицо исказилось, поплыло, меняя пропорции и цвет, и сквозь растаявшую маску проступили черты лица белого человека.
– Феллер! – выговорил Роман пересохшими губами.
– Он самый, – рассмеялся блэкзор, широко раскинув руки. – Весь к вашим услугам. А это моя команда, господин Волков, прошу любить и не жаловаться.
Из темноты выступили ещё пять фигур. Трое держали в руках оружие. В четвёртом Роман узнал Джокера. Его лицо было мертвенно спокойным, впрочем, как и лица остальных оперативников команды, в том числе самого Афанасия, и Романа озарило: Феллер каким-то чудом смог их перепрограммировать, загипнотизировать.
– Ну, что, экзор, начнём переговоры? – снова рассмеялся Арчибальд, довольный эффектом. – Пока мы плыли с вашими друзьями, они всецело стали моими друзьями. Вы сразу согласитесь или посоветуетесь сначала с женой?
Роман заторможенно посмотрел на Даниэлу.
Глаза её сухо блестели в отсвете фонаря.
Надо было принимать решение. Больше всего на свете он боялся потерять Даниэлу, но и её жизнь оставалась под большим вопросом в случае его проигрыша.
В душе поднялась тихая ярость.
– Дай мне минуту.
– О, разумеется, слово жены – слово бога.
– Идём. – Роман повернул несопротивляющуюся Даниэлу к развалинам, отвёл к стене, усадил на камень. – Посиди здесь и ничего не бойся.
– А ты?
– Я… поговорю с ним.
– Он страшный человек!
– Не страшней дьявола, – позволил он себе шутку. – И он не человек – нелюдь! Я закрою тебя на пару минут, не пугайся.
– Как это – закроешь?
– Верь мне.
– Мы… умрём?
– Нет! – Роман поцеловал женщину в щёку. – Обещаю!
Усилием воли он перевёл сознание жены «на автоматику», в состояние «немысли», позвал Ылтыына:
«Алтын, присоединяйся!»
«Понял, иду. Харитоновича звать?»
«Не сейчас, позже, когда я начну».
«Хорошо».
Роман вернулся к Феллеру и неподвижно стоящим бойцам группы Вьюгина. Из темноты стали подходить шатающиеся фигуры – успевшие прийти в себя бойцы преследующей группы.
– Я думаю, мы хорошо понимаем друг друга, – начал Арчибальд, уверенный в своём превосходстве.
Он и в самом деле был до горла накачан энергией, как гигантский живой аккумулятор, а главное – опирался на того самого многоглавого великана, на экстраформацию, подпитывающую своего лидера независимо от расстояния, разделявшего их. И силу эту побороть было невозможно. Почти.
– Заткнись! – глухо сказал Роман. – Слушай сюда!
Феллер замолчал, изумлённый и шокированный фразой человека, которого он считал своей добычей.
Фонарь в руке Афанасия вздрогнул.
Стало совсем тихо.
Многоглавый великан, нависший над усадьбой, над всем Пелопоннесом, слепой, разглядывающий всех действующих лиц драмы, слегка замешкался, также сбитый с толку заявлением объекта зомбирования.
Поэтому Роман начал атаку первым, укрепив свою энергосферу влившейся силой Ылтыына.
В голове Афанасия тлели редкие угольки мыслей – ровно столько ему хватало для выполнения приказов блэкзора. Остальное поле мышления было покрыто серым туманом безволия.
Роман одним движением огненного языка выжег этот туман и вбил в ожившее сознание майора гвоздь приказа: «Жди момент!»
Точно так же он очистил мысленно-волевые сферы капитана Шаймиева и командира российского спецназа по имени Сёма, добавив мысленные установки: «Ждите и не вмешивайтесь до последнего, ловите момент!»
Затем вонзил копьё своей мыслеволи, усиленное энергопотоком Ылтыына, в голову Арчибальда Феллера.
Он ждал всего: наткнуться на железный блок, на стену пси-энергии, на ответный ментальный удар, на прыжок многоглавого великана, означавший ответную реакцию экстраформации, – а вместо этого луч мыслеволи как в пропасть провалился в какое-то чёрное пространство, ничего не ощутив, ни на что не наткнувшись, и увяз в этом эфемерном чёрном «нигде», как в бездонном болоте, испускавшем редкие струйки испарений и светлых пузырьков.
Феллер исчез!
Мгновение назад он стоял в свете фонаря, большой и сильный, упивающийся собственным всемогуществом, а в следующее мгновение его не стало, будто выключили проектор и фантом растаял.
Невероятно долго, чуть ли не полсекунды, Роман осознавал своё поражение.
Блэкзор оказался сильнее и умнее. Он умел создавать фантомные дубли людей, инициировать галлюцинации, что и доказал, послав вместо себя-живого призрачную голографическую копию, призванную обмануть чувства противника. И где он находился в настоящее время, определить было невозможно.
Афанасий повернул голову к Роману, не понимая, что произошло.
«Работай!» – шевельнулся в сознании Волкова Ылтыын.
«Работайте!» – очнулся Роман, передавая импульс Вьюгину.
Фонарь погас.
Афанасий, Шаймиев и Сёма, заряженные на действие и не потерявшие ориентации, растворились в темноте, превратились в боевые машины, имевшие чёткие программы нейтрализации врага.
Вокруг началась возня, охнул один боевик группы преследователей, упал второй, заверещал третий.
Но Роман не следил за этим процессом, он искал противника. И нашёл.
На голову упала гора тьмы!
Назвать атаку Арчибальда приёмом или выпадом мысленной «рапиры» было нельзя. Это был действительно колоссальной силы ментальный удар, сравнимый с падением астероида.
Расширившееся поле восприятия Романа мгновенно сплющилось под массой горы в миллионы тонн, превращаясь в осколки ощущений и струи мыслей. Не умей он переходить в «параллельные» уровни мышления и не опирайся на энергию Ылтыына, случилось бы самое страшное: он превратился бы в живого мертвеца!
Экстраформация, подчинявшаяся воле Феллера, была способна фрустрировать любой человеческий коллектив, не обладающий биоэнергетической защитой. Что для неё воля двух человек? Пустяк! Но – Роман устоял! Хотя в голове словно случился пожар: по всему «пространству» сознания заскакали языки огня, закрутились дымные смерчики, зашипели угли, скорчились сгорающие в невидимом огне веточки и сучки ощущений.
Голова загудела. Собрать мысли в единую структуру стало трудно. Затем сквозь треск «пожара» послышался мысленный голос:
«Экзор, ты проиграл! Будем сотрудничать? Или лучше сразу добить тебя?»
