Роман Злотников - Генерал-адмирал. На переломе веков
Цы Си прислала мне по этому поводу пару встревоженных телеграмм, в которых завуалированно интересовалась, не является ли эта деятельность подготовкой к тому, что Россия собирается отторгнуть Маньчжурию от Цинской империи. Но я, подсластив пилюлю еще и высокой оценкой эффективности действий цинских войск, заверил ее, что подобных планов не имею, а вся депортация осуществляется в рамках лишения бунтовщиков поддержки местного населения и в строгом соответствии с законами Цинской империи.[30] И что сии операции несомненно приведут к тому, что русские войска покинут территорию Маньчжурии даже несколько раньше, чем я планировал.
Вряд ли Цы Си и ее окружение мне безоглядно поверили, но судя по всему, для императрицы и ее правительства важно было как можно быстрее удалить с территории Маньчжурии основную массу русских войск. Ибо такого количества войск было достаточно для того, чтобы не только взять Пекин, но и захватить вообще весь Китай. И осознание этого факта императрицу чрезвычайно нервировало. Так что парой телеграмм все и ограничилось.
Впрочем, наши действия в Маньчжурии отнюдь не являлись самой сильной головной болью Цы Си. Седьмого сентября 1901 года, до полного окончания боевых действий, когда русские войска еще гоняли остатки ихэтуаней, а также обычных хунхузов по Маньчжурии, а германские и английские экспедиционные части жгли китайские деревни в центральных китайских провинциях, правительство Цин было принуждено к подписанию Заключительного протокола. С одной стороны договор заключило цинское правительство, с другой — США, Япония, Германская империя, Австро-Венгрия, Российская империя, Великобритания, Франция, Италия, Испания, Бельгия и Нидерланды.
Согласно Заключительному протоколу, Китай брал на себя следующие обязательства:
1. Направить в Германию особого посла с извинениями за убийство главы германской дипломатической миссии фон Кеттлера. Также китайские власти должны были поставить фон Кеттлеру памятник.
2. Направить в Японию особого посла тоже с извинениями, но за убийство советника японской дипломатической миссии Сугиямы.
3. Казнить всех лидеров повстанцев.
4. Восстановить старые и поставить новые памятники на всех христианских кладбищах Цинской империи.
5. В течение двух лет не ввозить в страну оружие и боеприпасы.
6. Уплатить контрибуцию в размере четырехсот пятидесяти миллионов лян серебром (из расчета по одному ляну за каждого жителя империи Цин). Выплаты будут вестись до 1939 года (причем каждый год оставшаяся сумма увеличивается на четыре процента) и распределяться по специальной формуле, связанной с авторитетом державы и количеством ее войск, задействованных для подавления бунта. Россия должна была получить тридцать пять процентов, на долю Германии пришлось семнадцать, САСШ — шесть, и так далее по нисходящей.
7. Допустить постоянную военную охрану в Посольский квартал и во все важнейшие учреждения страны. Также в Китае теперь постоянно находятся иностранные войска.
8. Срыть форты в Дагу.
9. Предоставить странам-победительницам право возвести двенадцать опорных точек на пути от Пекина к морю.
10. Запретить все общественные организации религиозного толка, направленные против иностранцев.
11. Китайским властям запрещается сбор налогов.[31]
Китай был не только побежден, но и ограблен до нитки и лишен большей части своего суверенитета. Что ж, я получил еще один наглядный пример того, как «цивилизованные» страны относятся к побежденным. Впрочем, после 90-х годов XX века меня подобным было не удивить. Сами нахлебались полной мерой…
— И сколько нам дают?
— Десять крупнейших банков САСШ, которым мы передаем право на китайские репарации, готовы предоставить нам консолидированный кредит на четыреста миллионов рублей, — ухмыльнувшись, сказал Кац.
— Сколько?!! — Я ошалело уставился на него.
Кац рассмеялся, а я покачал головой:
— Эх ты ж… Я рассчитывал не более чем на двести пятьдесят — двести семьдесят.
— Ты забыл о процентах, — пояснил Кац. — С учетом ежегодного повышения суммы невыплаченного долга на четыре процента общая сумма выплат к тысяча девятьсот тридцать девятому году, когда Цин должны закончить выплаты, составит чуть меньше миллиарда лян. То есть по нынешнему курсу почти два миллиарда рублей. Наша доля в этой сумме составляет чуть менее трехсот пятидесяти миллионов лян, то есть приблизительно семьсот миллионов рублей. Отсюда следует, что ребята подгребают под себя солидный куш почти в триста миллионов рублей. Неплохо, по-моему, — недовольно закончил Кац.
Я усмехнулся:
— Не расстраивайся. Все равно это не наши деньги.
— А могли бы быть наши, — вздохнул он. — Я не верю, что ты не смог бы уговорить его императорское величество взять кредит на таких условиях у нас. И мы бы немножко заработали.
— Нет, не стоит нам в это лезть. Пусть китайцев обдирают прочие, не мы. А нам следует заняться другим делом.
— И каким же?
— Заселением Дальнего Востока. Я постараюсь убедить племянника выделить половину этих денег на разворачивание большой переселенческой программы. У нас-то, в моей, — я снова усмехнулся, — «вотчине», население уже за шесть миллионов перевалило при тех же стартовых расходах. А мы ведь везли людей на пустые и необустроенные земли. Здесь же тысяч четыреста-пятьсот живут. Ну, если считать от восточного берега Байкала. Духовский хорошо постарался… И кстати, неплохо живут. А теперь будут еще лучше. Хунхузов и прочих разбойников мы войсками изрядно подчистили, так что на Дальнем Востоке нынче вообще рай: тихо, спокойно, земли немерено, ссуду дают, а если еще и ее размер увеличат да налоговые льготы Николай введет… Думаю, лет за десять сюда никак не меньше народа переселится. А нам тут люди очень будут нужны.
Кац кивнул и продолжил доклад. Впрочем, я его долго задерживать не стал. Главное он сказал, а подробности обсудим чуть позже. Когда очухается.
За два с лишним года, которые я провел на Дальнем Востоке, тут многое изменилось. Во-первых, строительство Порт-Артура и Дальнего, а также развитие и укрепление Владивостока явно шли быстрее, чем в той реальности, о которой здесь имел представление один я. На стройках к настоящему моменту уже работали более ста пятидесяти тысяч филиппинцев. В основном народности висайя. Еще около ста тысяч сейчас активно трудились на достройке КВЖД и ЮМЖД. Вопреки моим опасениям, замена строителей-китайцев на строителей-филиппинцев прошла без особых напрягов и претензий со стороны Витте. Устроенная взбунтовавшимися строителями резня младшего туземного персонала совершенно дезорганизовала работу стройки, так что после подавления мятежа ее все равно пришлось бы организовывать заново. И потому было совершенно не важно, с кем это делать — с филиппинцами или китайцами. С филиппинцами так даже оказалось проще. Потому что они были лояльнее к нам и не пытались устраивать саботаж. А вот китайцы этим грешили, даже после того как провал мятежа стал очевиден всем.
Впрочем, взамен у нас в Маньчжурии возникли другие проблемы. Например, вследствие депортации почти половины населения, здесь образовался дефицит буквально всего — от продуктов до мануфактуры и обуви. Вызванный мною на Дальний Восток Кац был вынужден некоторое время работать в режиме жесточайшего цейтнота, устраняя проблемы, чье количество нарастало лавинообразно. Но Яков в очередной раз подтвердил свой высокий класс, сумев не только довольно быстро с ними справиться, но и, во-первых, на этом заработать, а во-вторых, так выстроить решения, что они серьезно продвинули все мои планы.
Например, проблему с продуктами он решил, сначала организовав поставки зерна из наших элеваторов и мяса с холодильных баз, а того, что там было не достать, — из Кореи и центрального и южного Китая. А затем заселил часть опустевших в процессе депортации ханьских деревень филиппинцами и оформил их арендаторами созданной им Маньчжурской продовольственной компании, которая, в свою очередь, арендовала сельскохозяйственные земли у правительства Цинской империи. Этим достигались сразу несколько целей. Во-первых, как уже упоминалось, наши стройки, а также военные гарнизоны и базы флота обеспечивались необходимыми им продуктами. Во-вторых, вследствие того что сельскохозяйственное производство разворачивалось с ноля, нам удалось сразу наладить довольно эффективную агрономию и пустить в оборот самые продуктивные сорта риса. В-третьих, наличие жилья и постоянной работы, которая не прервется после окончания стройки, привело к тому, что многие филиппинцы через год выписали сюда свои семьи — то есть, даже если выселенные из этих мест ханьцы вздумают вернуться, их место уже окажется занятым. Ну и в-четвертых, поскольку Кац оформил все арендные отношения нашей Маньчжурской продовольственной компании с цинским правительством и местными чиновниками в полном соответствии с, так сказать, местной спецификой, у некоторого числа весьма влиятельных чиновников появился серьезный стимул максимально препятствовать возвращению депортированных в места их прежнего проживания. Ибо распоряжаться этими землями и сдавать их в аренду от имени государства чиновники могли только в случае, если не вернутся прежние хозяева. А это опять же заметно облегчило нам расселение филиппинцев по покинутым деревням. Так что мой план по созданию «подушки» между нашим Дальним Востоком и Китаем начал потихоньку воплощаться в жизнь.
