Владислав Выставной - Кремль 2222. Кенигсберг
– Вот так новости, – с ледяным спокойствием произнес вест. – Это уж ты поясни, любезный. А то ведь мы и обидеться можем.
– Обидеться? – Барон вдруг снова стал непрошибаемо спокойным. Только улыбочка куда-то делась с его лица. Очередная метаморфоза снова напомнила: никакой это не подросток. Это амбер – ловко мимикрировавший, умудренный опытом взрослый. – У вас что же, еще и претензии имеются?
– Поясни! – потребовал Зигфрид.
– Да что вы имеете в виду? – подал голос Тридцать Третий. – Честно говоря, я сбит с толку.
– Пророчица! – глухо проговорил Герцог. – Она в плену у банд Семи Ворот.
– О, нет… – проговорил Книжник. – Как это случилось?!
Герцог мрачно молчал. На Зигфрида же эта новость не произвела впечатления.
– Ничего себе, – нахмурился он. – А мы здесь при чем?
– Как это – при чем? – взвился Конрад. – Без вас все было спокойно! Равновесие было! Банды Семи Ворот никогда не покушались на Логово!
– Но должно же это было когда-то случиться? – невозмутимо сказал Зигфрид.
– Да с чего ты взял, чужак?! – заорал Конрад. – Тебе-то откуда знать?!
– Все, что я знаю, – так это то, что бандиты, где бы они ни обитали, плевать хотели на любые договоренности, – уже жестче сказал воин. – И если их вывело из этого самого «равновесия» одно лишь наше присутствие, значит, цена этому Равновесию – дерьмо крысособачье.
– Да ты… – Конрад задохнулся от ярости. Вскочил, сжал кулаки, готовый уже броситься на веста. Зигфрид чуть заметно подобрался в готовности отразить нападение.
В назревающий конфликт вмешался звонкий голос вбежавшего в зал белобрысого мальчишки-амбера:
– От них переговорщик! К воротам пришел! Белой тряпкой машет!
– Подстрелить его? – быстро спросил Конрад, обращаясь к Барону. – Я прикажу снайперу!
Он мгновенно потерял интерес к Зигфриду. Что не помешало тому вмешаться:
– Вот сразу так – стрелять в парламентера? И они еще болтают о «равновесии»?
Конрад дернулся было снова в направлении веста, но Барон жестом остановил его, обратившись к Зигфриду:
– Что ты имеешь в виду?
– Как что? – воин пожал плечами. – Хотя бы узнать, чего ему надо, этому переговорщику. Кстати, что о нем известно?
Последнее было обращено к белобрысому. Тот коротко поглядел на Барона, снова на Зигфрида. Дернул плечом:
– Да ничего. Разве что не похож он на бандита из Семи Ворот.
– Вот, а ты говоришь – «ничего», – удовлетворенно кивнул Зифгрид. – А на кого он похож?
– На Вольного. Такой же оборванец.
– На Вольного? – насторожился Конрад. – А что общего у Вольных с Воротами?
– А что общего у всех бандитов? – запальчиво вставил Книжник. – Жажда наживы да крови!
– Погоди! – остановил его Зигфрид. Снова поглядел на амбера. – Это все?
Тот снова пожал плечами – как самый обыкновенный мальчишка:
– Все, вроде.
– Ну раз все… – Зигфрид обернулся к остальным: – Тогда у меня такое предложение…
– А, да! – вскрикнул белобрысый. – Он сказал, как его зовут.
– Что? – Барон возмущенно поднялся со своего места. – Чего же ты нам голову морочишь?! Ну и как его зовут?
– Балабол.
Книжник переглянулся с друзьями.
– Я пойду! – выдохнул Книжник. – Мне есть, что ему сказать!
Зигфрид с Тридцать Третьим пристально поглядели на него. Старым боевым товарищам зачастую не нужны слова, чтобы понять друг друга. А тут все было ясно: Балабол – языкастый мерзавец, и развести его на информацию можно только умом и хитростью. Зигфрид слишком прямолинеен – может и убить в сердцах. Тридцать Третий отличный технарь, но не так хорошо разбирается в человеческой психологии. Зато они оба – лучшая поддержка, если дело дойдет до драки.
Вест медленно кивнул:
– Мы прикроем тебя.
– Надеюсь, этого не потребуется, – сказал Книжник.
– Погодите! – Барон сделал неуверенный жест. – А если это подстава? Что, если они просто хотят выманить кого-то из нас? Или чтобы мы просто открыли ворота?
– Глупости, – отрезал Зигфрид. – Зачем присылать переговорщика, чтобы прикончить одного врага, рискуя самим переговорщиком? Впрочем, дополнительно прикрыть ворота не помешает.
– Это плохой план! – произнес Герцог.
– А есть предложение лучше? – Книжник бросил резкий взгляд на Герцога. – Ты считаешь – это мы виноваты в том, что Пророчица каким-то образом оказалась в их лапах? Значит, нам и расхлебывать.
– Я не знаю, в чем правда… – Герцог выглядел расстроенным. – С тех пор, как нарушилось Равновесие, все пошло не так…
– Вот и проверим, – решительно сказал Зигфрид, направляясь в сторону выхода. – Конрад, дружище, скажи своим ребятам, чтобы нас с перепугу не подстрелили в спину.
Конрад вспыхнул было – но сдержался. Вряд ли ему было приятно, что им пытается командовать чужак, к тому же, по его мнению, виновный во всех бедах его племени. Но Зигфрид сейчас шел за ворота – и, возможно, на верную смерть.
На этот раз их не стали выводить через «чистилище». Чужаков привели на обширный «крепостной двор» – между зданием собора и внешней стеной более поздней постройки. Здесь Книжник остановился как вкопанный: под непрекращающимся дождем он увидел десятки фигур в жутких костюмах химической защиты. Ощущение было неприятным – словно он стоял голым посреди смертельно зараженной пустыни. Но уже понимая, что к чему, быстро успокоился: это лишь обитатели Логова продолжали гнуть свою линию, отгораживаясь от ненавистного им «грязного» мира. А заодно не давали врагам возможности увидеть свои юные лица. Ведь адские морды противогазов выглядят для врага куда внушительнее косичек и веснушек. Так что с фактором устрашения у местных все было в порядке.
Во всем остальном оборона Логова выглядела плачевно. Никаких тяжелых вооружений, вроде пушек, огнеметов, катапульт, даже бочек с горючей жидкостью у них не было. Ручное оружие в основном было представлено наполовину самодельными ружьями и каким-то подобием алебард. Книжник заметил всего три или четыре автомата незнакомой, по-видимому, западной конструкции. Да и то, не было уверенности, что эти ребята умеют обращаться с оружием. Громкое название Логова не соответствовало печальной правде: его обитатели бойцами были никудышными. Что не удивительно – их же готовили не к борьбе за выживание, а к утопической «новой жизни». Просто удивительно, как до сих пор никто не разорил их «родовое гнездо». Может, дело было в мрачном образе, который долгое время удавалось создавать Логову, скрывая, что находится внутри.
А может, дело в том странном Равновесии, к которому они так привыкли. Равновесию, в котором каждому была уготована своя установленная роль: кому как жить, кому кого грабить, кому быть жертвой, а кому – просто отсиживаться в сторонке. Как так случилось – только предстояло выяснить, а пока ясно было одно: Равновесие кончилось.
