Елена Звёздная - Любовь и магия (сборник)
– Угу.
– Что – «угу»?
– Это и настораживает.
– Это обед по какому-то поводу? – спросила я, когда он стал выглядеть более вменяемым.
Миша пожал плечами:
– Не знаю. Похоже, просто обед.
– И часто у вас такие званые обеды устраиваются?
– По настроению, – ответил он неопределенно.
Видимо, по настроению его мамы. Я не стала дальше расспрашивать.
В приглашении значилось, что обед состоится в два часа тридцать минут. Мы выехали рано утром, чтобы не попасть в пробки, ну и потом я сказала Мише, что, возможно, понадобится моя помощь в приготовлении обеда, а совместная готовка сближает.
Миша в ответ на это пробормотал, что мама и рук на кухне не замарает. Я спросила:
– Как это? У вас э-э… слуги?
– Нет, – улыбнулся он. – Много кузин, племянниц и невесток.
– Тем более! Ведь я тоже… э-э… почти… – сказала я.
Мы ведь собирались пожениться к Новому году.
– Ну да, – только и сказал Миша.
* * *Поселок находился на берегу реки Клязьмы. От Кольцевой до него было добираться около часа. Мы въехали в поселок, и я все вертела головой по сторонам, выглядывая, где же коттедж Мишиных родителей. Судя по его обмолвкам, это был очень большой дом. Но мы проехали поселок насквозь.
– Поместье дальше, – сказал Миша, – за поселком.
– Поместье… – машинально повторила я. Черт, они что – очень богатые?
Миша никогда об этом не говорил. А жили мы в моей однокомнатной квартире.
Поместье… А на мне турецкие джинсы и простая клетчатая блузка. На всякий случай я прихватила вязаную кофту, которую связала сама из разных цветных ниток, компонуя их по вдохновению. Она получилась очень интересной и оригинальной. Пожалуй, лучше мне ее не вытаскивать, даже если пойдет снег.
Успокаивало, что Миша тоже не во фраке. А просто в джинсах и в футболке. Но он-то все же родной сын – его примут любого.
Минут десять по абсолютно гладкой асфальтовой дороге – и перед нами развернулась старая тополиная роща. Мы въехали под ее сень. Листья тополей золотились под мягким светом осеннего солнца и будто слегка звенели на ветру.
Дорога привела к высоким кованым воротам, открытым настежь. Мы въехали на широкую аллею. Ее обрамляли раскидистые деревья и густые заросли кустов.
Дом, показавшийся из-за поворота, был белым двухэтажным особняком с колоннами. Такие я видела прежде только на картинках.
Миша остановил машину у крыльца. Из дома вышел мужчина лет шестидесяти, в бархатном бордовом сюртуке и серых полосатых брюках. Пожалуй, Далия Георгиевна в своих розовых перьях вполне бы гармонично смотрелась рядом. Может, и моя кофта впишется в Мишину семью?
– Папа, привет! – Миша вышел из машины и пожал ему руку.
– Салют, – отвечал мужчина. Потом выглянул из-за Миши. – Так ты не один?
Я выбралась из машины и прокандыляла к ним. Мишин отец, глядя на мою ногу, сказал:
– Голеностопный?
– Да, – сказала я, – растяжение.
– Жаль, – сказал отец.
– Да ничего, – сказала я. – Скоро пройдет.
– Да, – сказал отец, – жаль. Лучше бы навсегда.
– Что? – не поняла я.
– Папа, – сказал Миша. – Она не ведьма.
– Так это все та же самая? – удивился отец.
Я так оскорбилась, что не нашла слов в ответ.
– Папа, – с укоризной сказал Миша. – Познакомься. Это Вика.
– Дмитрий Васильевич, – с достоинством произнес папа. – Проходите в дом. Девочки в гостиной. А я тут покурю пока. – И он спустился с крыльца и пошел прогуляться.
Я чуть не сказала: «Я тоже останусь тут и покурю с вами!» Каким бы странным ни показался мне Мишин папа, встречаться с его мамой мне хотелось еще меньше.
Холл был великолепен: высотой в два этажа, с большими окнами, полом в крупную шашку и широкой, с резными перилами, лестницей.
Этот холл меня сразил наповал. Но все же я вспомнила:
– А почему твой папа огорчился, что я не останусь навечно хромой?
– Извини его, – сказал Миша. – Понимаешь, для ведьмы быть хромой – это плюс, это как для простой девушки быть блондинкой с длинными ногами и с большой грудью.
– А, ясно, – кивнула я, а потом остановила его, дернув за рукав: – Значит, ты мечтаешь о грудастой блондинке?
Понимаете, я вовсе не длинноногая пышногрудая блондинка. А совсем наоборот. По всем параметрам.
И вот я, кажется, поймала любимого на нехороших мечтах о блондинках. А он, видите ли, совсем не смущается, а смеется.
Мы прошли к двойным дверям, за которыми слышался тихий гомон женских голосов, разговоры и смех.
Я сделала пару глубоких вдохов и приготовила обаятельную улыбку.
И тут позади раздался радостный мужской голос:
– Миха! Приехал!
И к Мише с объятиями кинулся высокий темноволосый здоровяк.
– Здорово, Влад! – ответил мой Миша.
– Помоги чемоданы наверх занести, – пробасил Влад и кивнул мне: – Привет! – А потом, не успела я ничего и сказать, легким движением сильной руки распахнул настежь двери в гостиную: – Проходите! Мы сейчас.
И повел Мишу прочь. Тот оглянулся, улыбнулся мне, махнул рукой: мол, я сейчас вернусь.
А я стояла на пороге гостиной. И человек пятнадцать женщин, девушек и девочек, сидящих в цветастых креслах и на диванах, замолкнув, пялились на меня.
– Здравствуйте, – сказала я, позабыв о заготовленной улыбке.
– Привет! – откликнулась девочка лет пяти, она грызла большое красное яблоко.
А девушки и женщины вместо приветствия заговорили с восхищением:
– Хромая!
– Зеленоглазая!
– Брюнетка!
– Кудрявая!
– Завивка, – возразил кто-то.
– Нет, – сказала я, – это свои.
– Надо же! – сказали с уважением.
Боже мой! В мире ведьм я была длинноногой грудастой блондинкой!
И тут над всеми голосами пролетел голос Далии Георгиевны:
– Она из простых.
Хозяйка дома сидела в центре комнаты в роскошном кресле с высокой спинкой, будто на троне.
Все тут же замолкли как громом пораженные. А потом кто-то сказал:
– Фу!
А кто-то прошипел:
– Как она посмела сюда явиться?
– Меня пригласили! – сказала я гордо. – Далия Георгиевна!
– Я?! – Далия даже привстала. – Да никогда! Как не стыдно врать и являться без приглашения?
– Но… – я чуть не заплакала, – но у меня есть приглашение…
Черт! Я оставила его дома в коридоре на комоде! Не ожидала я, что вход здесь будет строго по приглашениям!
– И где же оно? – скептически вопросила Далия.
– Я забыла его. Но Миша тоже его видел!
Далия только пожала плечами. Мол, чего только эти плебеи не понапридумывают, лишь бы пробраться туда, куда их не зовут.
А та пятилетняя девочка швырнула в меня недоеденным яблоком и крикнула:
– Врушка-простушка!
Тетки, умиленные, захохотали. А одна даже сказала другой:
