Дмитрий Силлов - Закон Зоны
– То есть не видит? А руки?
– Руки – да. Все-таки человек целостный организм, функционирующий в своем мире. И при этом гораздо более примитивный по сравнению с этим миром, как примитивна амеба по сравнению с человеком. Однако попробуйте увидеть правым глазом левый… Мы тоже видим порой отражения того мира – это призраки, видения, миражи. Но бывает это крайне редко, так как миры практически не пересекаются между собой. Практически!
Академик поднял кверху палец, затянутый в оранжевую перчатку, словно сейчас находился на кафедре, а не в радиационном боксе.
– Пересечения все же происходят в результате несостыковок миров, – продолжал Захаров. – Если разрезать сверху вниз две одинаковые фотографии одного и того же человека, а после склеить разные половинки, мы получим фото разных людей. Причем разных настолько, что порой сходства в них найти весьма затруднительно. То же самое относится ко всем остальным существам и предметам. Это исключения из закона симметрии, так сказать, подтверждающие правило.
Далее. Несостыковки одной половины организма влияют на вторую. Обозначим это как закон влияния. Начинает гнить одна половина листа – и желтеет вторая. Слепнет человек на один глаз – и страдает весь организм, то есть, и вторая его половина. Это понятно.
Так вот. Начнем с того, что до определенного времени оба мира развивались практически параллельно, и мелкие несостыковки не мешали этому развитию. Ну ходили очень сильные колдуны туда-сюда через каналы несостыковок, пробивая ментальной энергией естественную защиту между мирами. Ну пытались прогнозировать будущее менее сильные колдуны, заглядывая через призму этой защиты в сполохи вероятностей развития параллельных миров. Ну описал в прошлом веке Карлос Кастанеда способ взаимодействия человека с отражением мира, ну ломанулись тысячи людей в попытке найти Отражение его методами…
– И что?
– И не получилось у них ничего, – усмехнулся Захаров. – У подавляющего большинства не получилось. Потому как не хватило ни личной силы, то есть, энергии, ни знаний, которых по книжкам не насобираешь. Но сейчас разговор не об этом.
Третьего марта 1944 года на территории Белоруссии к югу от Гомеля была взорвана первая атомная бомба. Испытательный взрыв объекта «Локи» был произведен по прямому приказу шефа «Аненэрбе» Генриха Гиммлера. Охрана объекта осуществлялась тремя элитными дивизиями – одной полицейской и двумя панцергренадерскими, стянутыми под Гомель, несмотря на тяжелейшее положение на Восточном фронте. Из охраны не выжил никто – большинство погибло в боях, остальные скончались от неизвестной тогда болезни, печально известной сейчас как ОЛБ – острая лучевая болезнь.
А в междумирье возникла первая, пока незаметная трещина…
Успешные испытания заставили нацистскую Германию ускорить производство столь эффективного оружия. Однако недостаток сырья и квалифицированных работников отодвинули производство новых бомб практически на год. Однако восемнадцатого марта 1945 года в Атлантике флот США лишился легкого крейсера, семи эсминцев и десятка кораблей других классов. Американцы терялись в догадках, чем могло быть вызвано такое массовое уничтожение кораблей, пока разведка не докопалась, в чем дело. С тяжелого транспортного самолета «Юнкерс-390» на американский конвой LW-143 был сброшен образец долгожданного «оружия возмездия». Высшие военные чины американских вооруженных сил решили замять инцидент, параллельно приложив все усилия для скорейшего захвата неиспользованных образцов чудо-оружия.
И им это удалось. В марте-апреле в результате массированного наступления американских сил был уничтожен немецкий 244-й специальный батальон, защищавший город Рур, в котором находились три единицы чудо-оружия. Один из захваченных трофеев эксперимента ради был взорван в пустыне штата Невада. Эксперимент понравился, и две оставшиеся бомбы были сброшены на японские города Хиросиму и Нагасаки с единственной целью – предотвратить крестовый поход Советов против мирового империализма.
– Почему же немцы сами не использовали эти бомбы? – спросил я.
– К весне сорок пятого у них уже не было такой возможности. У американцев есть такой анекдот. К президенту приходит директор ЦРУ и говорит: «У меня две новости. Одна плохая, другая хорошая». Президент говорит: «Начинай с плохой». Директор: «О’кей. Новость плохая – у Саддама Хуссейна есть атомная бомба». Президент: «А хорошая?». Директор: «Сбросить ее он может разве только с верблюда». Весной сорок пятого российская авиация и авиация союзников полностью контролировали небо над Германией. Так что чудо-оружие оказалось просто невозможно применить.
А после окончания войны американцы и русские очень быстро создали свое атомное оружие. И началась эра испытаний ядерных зарядов…
Захаров на минуту умолк. Я не торопил его. Изложенная ученым новая гипотеза почему-то не казалась мне надуманной. Потому сведения, которыми он только что поделился со мной, требовали вдумчивого усвоения. Однако мозг не спешил мириться с услышанным. Два мира, являющиеся отражениями друг друга… Это надо было осознать. Однако Захаров не дал мне достаточно времени для размышлений, вывалив новую порцию информации.
– И не только ядерных, – сказал он. В его голосе слышалась грусть. – Двенадцатого августа 1953 года на Семипалатинском полигоне была взорвана водородная бомба академика Сахарова, эквивалентная двадцати Хиросимам. Потом был октябрь шестьдесят первого, когда над Новой Землей была взорвана водородная бомба, мощность которой десятикратно превышала суммарную мощь всех взрывчатых веществ, использованных всеми воюющими странами за годы Второй мировой войны, включая атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки…
– Подождите-подождите, – перебил я ученого. – Вы сказали, фамилия ученого, создавшего бомбу Сахаров. Как-то она подозрительно перекликается с вашей фамилией. Или…
– Думайте что хотите, молодой человек, – устало произнес ученый в оранжевом костюме. – Официально отец водородной бомбы умер вечером четырнадцатого декабря 1989 года от сердечного приступа.
– А неофициально?
– Неофициально в конце восемьдесят шестого года Андрея Дмитриевича Сахарова срочно вызвали в Москву после семилетней ссылки, полностью реабилитировав, о чем ему сообщил лично Президент страны. Как вы думаете, зачем?
– Восемьдесят шестой год… Сразу после аварии на Чернобыльской АЭС?
– Именно, – усмехнулся ученый. – Кто еще кроме него мог понять, что происходит с обоими мирами.
– И что с ними происходило?
