Вадим Денисов - Антибункер. Навигация
— Уйдёт… Спокойно, мужики, стоим. Уйдёт он сейчас, уйдёт, — с надеждой пообещал механик, Совсем не к месту подумалось — он знает или себя уговаривает? А может и вовсе ошибается.
Волчара неожиданно поднял тяжёлую башку и завыл, протяжно, очень громко и по-жуткому красиво. Мои руки всё ещё мяли влажное маленькое вафельное полотенце, автомат висел за спиной, поэтому я крикнул:
— Твою же… Миша, стреляй!
— Дык необычный же зверь, фарт уйдёт! — не к месту засомневался механик, глядя по стволу СКС, но не вкладываясь.
— Огонь! — нервно гаркнул я, свирепея.
Но выстрелил не он, а пацан. Резкий и звонкий звук выстрела натовской штурмовой винтовки окончательно разогнал таёжную тишину. Ещё один, третий!
— Да куда ты садишь, стоп, ушёл он!
— Извини, командир, разнервничался немного, промазал, — по-взрослому прорычал юный Васильев, оглядываясь и чуть разводя руки.
Эко его колбасит! Мальчишка пятился спиной, как пёс с взъерошенной шерстью при встрече с огромным медведем, и всё смотрел и смотрел во тьму на противоположной стороне поляны.
— Сейчас леший покажется, — неудачно попробовал отшутиться Саня.
— Вы бы поосторожнее со словами, ребятки, — выразил неодобрение Мозолевский, — здесь такая связь живого и нежити, что им всё слышно...
Я не стал уточнять, кому именно, и что слышно, не уточняют в такой момент.
Плотные заросли. Кустарник вдали был слишком густой, и даже мощный фонарь ничего не высветил. Пацан всё пятился ко мне, я тоже инстинктивно чувствовал опасность, начав шаг за шагом отступать к зимовью.
— Да что это за муть? — опять раздался голос Мозолевского. — То со стороны поляны, теперь с тыла шумнуло. Кто-то нами интересуется, не к добру.
Сашка оказался у меня за спиной, коленки у него чуть тряслись.
Нас кто-то скрадывал, находясь совсем рядом. Но насколько близко и кто именно — я не знал. Пауза длилась недолго. Теперь я услышал, как щёлкнула ветка примерно в полутора сотнях метров справа, раньше там было тихо. В таком положении запросто можно кинуться сквозь тайгу, торопясь подальше от страшного места, и не задумываясь, что подвергаешь себя ещё большей опасности. Многие и погибают от паники либо поспешных действий. Надо успокоиться и понять, что тут опасней, и как нужно себя вести. Заставить себя думать и действовать верно.
— Фр-ру, фр-ру, — испуганная пичуга вспорхнула, поднявшись из-за хвостовой балки вертолёта, и сразу исчезла.
На душе стало пусто и тоскливо. Очень неприятное чувство в очередной раз холодком обдало, у меня всегда так, когда серьёзно пугаюсь. Иногда ещё и предплечья чуть немеют. А вот коленки никогда не трясутся, повезло. Я перекинул автомат на грудь и выдернул из крепления на поясе более мощный фонарь, длинным лучом осветив самый дальний край поляны. Гадство, опять никого!
В такие мгновения даже самому смелому человеку вспоминаются все страшные рассказы сразу, прочитанные или услышанные раньше: про лесных маньяков-сумасшедших и медведей-шатунов, про коварного лешего и тигров-людоедов, про мохнатых йети, озёрных чудовищ и тунгусских злых богов.
Васильев посмотрел на меня и тихо произнес что-то грязное — короткое, слов из трёх.
Лицо механика окаменело. Он пошевелил губами, собираясь поддержать парня вслух, но передумал и тоже сказал про себя. Я выругался вслух, и тут же явственно услышал какой-то странный вскрик, длящийся всего с полсекунды и, как показалось, торопливые шаги или даже самый настоящий топот!
— Леша, ты что-нибудь понимаешь? — с тихим напрягом спросил Мозолевский, удерживая карабин за цевьё и потирая правой рукой приклад, где у него в матерчатых нишах патронташа хранился НЗ в пять патронов.
— Не, — помотал головой я. И пояснил: — Охреневаю.
Кто-то торопится сюда, очень торопится, это нельзя не почувствовать!
И все-таки я продолжал стоять, не шевелясь, автомат висел на груди. Опять поблизости послышался странный приглушенный вскрик, словно кто-то страдальчески просил о помощи. Странное дело, но именно это меня почти успокоило. Если бы нас действительно подстерегала опасность, то сейчас слышались бы не вскрики, а натуральный рёв...
Но раздался свист.
Тот самый, который ни за что не спутаешь ни с каким другим, если ты хоть раз в жизни слышал этот страшный клич сумасшедшего синяка, созывающего родную стаю для облавной охоты на людей. Протяжный свист удивительной по силе громкости пронёсся над деревьями ещё раз, волосы встали дыбом.
— Мамочки… — громко икнув, молвил Санька.
Пш-ш… Заволновалась рация на моей груди.
— Валим! Мишка, рюкзак хватай! Саня, вещмешок! — я сам не заметил, как выдохнул приказ.
Началось!
То кошмарное, что сейчас надвигалось на группу, становилось всё больше с каждым метром и мгновением зловещего группового бега через еловые бурелом и сосновую рощу… Они торопятся сюда! Синяки начали охоту! Хорошо, что мне не нужно было болтать, наверняка начал бы заикаться. Мы просто побежали — летели через тёмный лес, как бешеные танки, не разбирая дороги и ломая плечами кусты. Я, как настоящий боевой командир, нёсся первым. Тропа, есть! Радиостанция беспрерывно шипела, под ногами трещали сломанные ветки, рядом прозвенел тремя заполошными выстрелами ствол Васильева и пару раз рявкнул карабин механика.
Над тайгой стоял свист. Кто-нибудь из синяков постоянно оглушительно свистел, и этот страшный, собирающий стаю для охоты призыв сводил с ума.
— Атас! — Сашка не пожалел легких.
Догоняют! Я остановился и, не разбирая целей, саданул по сектору короткими очередями. Ещё раз, быстро перекинул магазин, добавил и только тогда мельком огляделся. За спиной и сбоку шла работа: слева и позади меня пристроился механик. Сашка был справа. Я увидел, как его указательный палец, дрожавший на спусковом крючке трофейной штурмовухи, вдавил его до упора. Выстрелы Михаила опоздали на долю секунды.
В воздухе со свистом пару раз мелькнуло что-то тёмное , совсем рядом.
— К берегу, бляха! — не оборачиваясь и не отрывая взгляд от ряда сосен, скомандовал я личному составу.
Ду-ду-дум! Позади простучала короткая очередь пулемёта Дегтярёва. Две уже! Третья!
Сердце от страха за любимую дало короткий сбой, запустилось. Горячая кровь рвала сосуды, тренированные ноги сами понесли меня к месту стоянки катера. Ещё одна очередь! Выполняя команду, мужики не подкачали, командира сперва обогнали, а потом подождали, прикрывая огнём, так что на берег мы выскочили вместе. Чёрт, темно уже!
Где-то справа зашуршали камушки — зараза, кто-то спускается по откосу невысокой террасы. Не вижу!
Вижу!
Автомат толкнул в плечо, пойманный в прицел силуэт сложился пополам.
Ду-ду-дум!
— Живые? — коротко спросила Катя сверху, её голова в зелёной бандане появилась над правым бортом.
Двигатель КС-100 уже урчал, прогрела машину, умница.
— Пёс его знает, — задыхаясь от бега, ответил я, оглядываясь на тайгу, и засадил остаток второго магазина в стену деревьев, тут же опять его заменяя. — Мишка, на корму, к пулемёту! Санька, на бак, огонь по готовности! Не понял, Кать, это ты по волкам из пулемёта сажала?
— Я, — просто ответила она, уже стоя у двери в рубку, — только не по волкам, одного синяка сняла. Или двух.
— Да знаем, они кругом свистели! Ё-мое, ну ты и даёшь, тётя Катя, крутяк! — искренне восхитился Васильев, протискиваясь между нами и леером. Он заскочил за рубку, выстрелил оттуда три раза куда-то вбок, посмотрел на нас и вдруг сказал: — Коммандос в юбке…
— Первый раз пулемёт в руках держала, — засмущалась она.
Сидя в шкиперском кресле, я включил реверс водомёта, начиная задний ход, трос натянулся, со скрежетом стягивая с песка пустой «Бастер». КС-100, сложно обходя мели, медленно выходил на течение. Сашка с новеньким автоматом зашёл сбоку, посмотрел на нас и выдал в форточку:
— В другом зимовье на Большом Пите как-то видели черных людей с всклокоченными бородами, дед рассказывал. У них вместо зубов волчьи клыки были.
Ценная информация, что и говорить.
На треке. Указав Глебовой на штурвал, я передал ей управление и устало выполз на палубу. На берегу стояло не меньше десятка синяков, как раз в том месте, где швартовалось судно, вот и причальный маркер, на песке его видно даже в сумерках. Ещё минимум трое бешеных расположились выше, на пригорке. Четыре силуэта замерли правее места швартовки, склонившись возле убитого. Сколько же их всего, и откуда они тут взялись? Я вообще уже ничего не понимал: шаманы, маньяки, норвежские егеря, синяки, седые волки-монстры, сумасшедшие шведовы…
Всё потом, после перезагрузки.
Тут в воздухе опять что-то мелькнуло.
— Они бумеранги какие-то кидают! — проревел своим таёжным голосом Мозолевский, добавив следом что-то нечленораздельное.
