Вадим Денисов - Антибункер. Навигация
Стрелой вылетев на поляну, Александр тут же присел на корточки, покачался с пятки на носок, тяжело и шумно переводя дыхание, затем, сдёрнув перчатку, прижал ко рту ладонь левой руки, другой всё ещё сжимая ствол и держа палец возле спускового крючка. Ладонь не помогла, его начало полоскать.
— Как чувствовал, не стал наедаться, — прохрипел бледный, как мел, Мозолевский, отшагнув от двери. — Ну, командир, знаешь, я много чего в жизни повидал, давно не мальчик. Но такого…
— Во-во, — тихо поддакнул я. — Сам в шоке. Воды дай ему.
Несколько минут нам понадобилось для того, чтобы придти в себя.
— Готовы?
Они кивнули.
— Поберечься надо бы, — сказал Миша, ни к кому конкретно не обращаясь и не поясняя, что именно он имеет в виду.
Напряжение душ и тел искрилось электричеством.
— Что уж теперь делать, пошли, посмотрим трезво, — сказал я с натугой, передавая Мозолевскому компактную камеру «Фуджи». — Миша, убирай ствол, ты делаешь фото, во всех ракурсах. Со вспышкой и без, дублями. Саня, первым делом расшторивай окна.
В зимовье была обычная для такого здания планировка: напротив входа — небольшое окошко, под ним небольшой стол, справа и слева от стола широкие деревянные скамьи, при необходимости и лежаки. Слева в торце узкое и длинное окно, выходящее в сторону реки. Над ним виднелось несколько невыделанных до кондиции заячьих шкурок, полуфабрикаты. Много различных полок, старинный шкаф. Возле входа, справа, доминировала солидная железная печь, капитально обложенная тщательно подобранными плоскими камнями. Ещё правее место у стены занимали широкие двухъярусные нары.
Трупы…
Они действительно были словно вяленые.
Обморочно сладковатый запах мертвечины в помещении еле заметен, он изменён временем, не так сладковат, больше пахло чем-то другим. В помещении слышался запах кислоты и ацетона, какой-то незнакомой специи, особо вонючей пыли, от которой нестерпимо хочется чихать, осеннего болота и гнили.
Ближний по часовой стрелке, судя по отличной от тройки одежде, и был пилотом геликоптера. Оранжево-белая полиэстеровая куртка-ветровка никак не вязалось с обликом спецназовца. Это тело лежало отдельно, на полатях. Здесь сомневаться в причине смерти не приходилось — голова человека была свернута набок самым неестественным образом, внешним усилием. Нижних конечностей у несчастного не было, их отпилили по колено, уже после смерти. Обрезки ног — а как ещё это называть! — не снимая обуви, засунули ему подмышки и заставили их обнять руками. Пергамент высохших глазниц пилота распирали короткие тонкие палочки из ивы. Оружия ни на трупе, ни рядом не нашлось. Куртка была расстёгнута, и под ней угадывалась посеревшая от времени повязка — похоже, пилот сильно пострадал при крушении.
— Охренеть, охренеть… — беспрерывно бубнил пацан.
В сумраке помещения то и дело полыхала вспышка фотокамеры Михаила, и это этого представшее нам зрелище становилось ещё более жутким.
Не отрывая глаз от пустынного цвета башмаков убитого, я шагнул к нарам, осторожно потянул труп за поясной ремень и ткань крутки на плече, переворачивая его на бок. Одна нога выскользнула и почти без стука упала на земляной пол. Твою мать! Других повреждений на теле, пулевых отверстий или ножевых ранений на груди и спине я не заметил. Приоткрыл кобуру на ремне. Она была пуста. Так, теперь шмонаем карманы… Противно-то как! Носимая радиостанция «Моторола», аккумулятор сел, наверняка запаролена.
— Я сейчас, мужики! — Васильев не выдержал и опять выскочил наружу.
— Миша, выйди, проконтролируй и назад, — помог я механику, которому тоже нужно было проветриться.
— Есть.
Сотовый телефон в хорошем защитном исполнении, не смартфон, кнопочный, будем изучать содержимое. Синяя одноразовая зажигалка на кремне, я тоже такие беру, пьезокристалл боится влаги, хороший складник-клипит от «Гербер», рыжая записная книжка, металлическая расчёска, две длинные сигары в серебряных футлярах, хотя может там и не сигары вовсе, пачка влажных салфеток. В коротком тюбике — мазь для заживления укусов комарья и мошки, знакомый производитель, блестящая металлическая фляжка с колпачком на пластине, большая. Понюхал — коньяк, ёлки, настоящий! Может даже французский какой. Что ему сделается...
По опыту знаю: ничто так не успокаивает потрясённые нервы, как законная, а значит святая, мародёрка у тела противника. Кинул фляжку вернувшемуся Мозолевскому, и она тут же перекочевала в его карман.
— Для дезинфекции, кхе-кхе, — кашлянул он, характерно махнув бровями.
— Запросто, можешь прямо сейчас намахнуть пару глотков, можно. И трубку свою раскочегарь для запаха, всё не так противно будет.
Что ещё? Носовой платок, белый с синими полосками, последнего поколения «Гармин» — прибор GPS, большой компас с прорезью для пеленгации, шариковая ручка с резиновым лепестком-отверстием для удержания её на пальце, и карандаш. Какая-то сложенная вчетверо официальная синеватая бумажка с текстом по-норвежски и грозно выглядевшей сложной фиолетовой печатью, ключи от автомобиля «Ниссан» с брелоком автозапуска… А где сам автомобиль стоит, интересно бы узнать? Одно дело, если это легковушка в далёкой Северной Европе, другое — «Патруль» в Сибири.
— Времени не теряем, — резко напомнил я. — Что замерли? Или вам охота ночи дожидаться здесь? Мне нет. Обыскивайте.
Отблевавшийся Сашка вдавил ствол помповика в камуфляжную ткань первого бойца. Его палец выбрал свободный ход спуска, словно распятый боец до сих пор представлял реальную опасность, и, чуть пошевелись мёртвый норвежец, тело незамедлительно пробил бы заряд свинцовой картечи. Спецназовец в «мультикаме» не шевелился, и пацан несколько успокоился, палец ослабил давление.
— Нет, ребята, тут схалтурить не получится, резвей нужно, грубей! Саня, поросёнок, хватит рыгать да икать, ты разведчик или кто? Не работай кончиками пальцев, всей рукой орудуй! Обыскивай усатенького, не спи, бляха! Всё выгребайте. Миша! Документы, девайсы, записные книжки, письма, фотографии, бирки проверяйте на идентификацию.
Их группер не мог допустить, чтобы на одежде оставались какие-либо персональные маркеры, это исключено, но камуфляж мог быть получен на секретной базе после миссии, с запасов, у кого-то позаимствован. А это косвенные. Тут всё проверять нужно, важен любой след.
— Может, снимем их? — предложил Маша.
— Пока не будем... Не решил ещё, — признался я.
Трое егерей NORSOF, а это были они, висели на стене.
Их казнили. Распяли. Плоско, как цыплят табака, зажаренных под тяжким грузом на огромной адской сковороде и подвешенных после приготовления вертикально. Безжалостно, с лёгкостью, свидетельствующей о приложении огромной мускульной силы. Руки и ноги жертв были вывернуты в суставах и развёрнуты в разные стороны — туда, куда посчитал нужным их направить автор этой чудовищной инсталляции. Конечности и сами тела удерживали толстые стальные штыри, глубоко вбитые через мёртвую или ещё живую плоть в твёрдое дерево таёжного сруба. Лица солдат были развёрнуты к двери, встречая каждого входящего.
Проклятье, эти мёртвые высохшие глазницы буквально гипнотизируют меня своим рассказом о том, как уже не человек, а его тело испытывало последний ужас и долгую мучительную пытку!
Как это можно было сделать, и кто такое сотворил?
И зачем, твою ты мать? Месть врагам за обстрелы крылатыми ракетами? Допустим. Да ну, люди такое не творят... Вот на кол у нас мужики посадить могут. Но по стенкам трупы развешивать, как новогоднюю гирлянду, это вообще не по-человечески.
Единственная целая штурмовая винтовка AG-3 вместе с двумя магазинами лежала на столе. Подствольника не было. Ещё одна штурмовуха с сильно погнутым стволом валялась на полу. Я взял оружие, быстро осмотрел. Автоматов, как и рассказывал Шведов, на заимке к его визиту было всего два, один повреждён, а пистолетов, по его словам, на трупах не было. Значит, и сейчас не будет.
— Сашка, владей.
— Мне? — не поверил тот, поднимая руку к затылку и выпучивая глаза. Ещё недавно я видел, как они темнели от черного, предельного страха.
— А кому ещё? Ты же у нас один воюешь без нарезного оружия. Смотри сюда, боец, вот предохранитель, здесь переводчик режимов огня, ставлю на одиночные, так и работай. И не трогай его пока. Магазины по уровню вроде бы полные, но ты проверишь патроны и набьёшь их заново, понял? Бери. Ремень трёхточечный. Знаешь, как надевать? Вот и хорошо.
Пацан цепко схватил ствол, и тут же начал стремительно розоветь, просто удивительно, с какой скоростью с его лица исчезала бледность покойника! Говорю же, святая мародёрка обладает несомненными лечебными свойствами. Его уже не так сильно пугали страшные трупы, вся эта, пусть и медленно, но всё ещё разлагающаяся органика и ужас самой обстановки в зимовье.
