Акси Старк - Серплы
Я с силой вонзила дракона и феникса в плоть твари. Красное облако окрасило воду, а я проталкивала руку дальше – к сердцу, если оно у Неймана, вообще, есть. Силы меня покидали. В конечностях появилась тяжесть и онемение.
И вот оно в руке, испуганно трепещет. Последний рывок и черный дергающийся комок опустился на дно и затих. Нейман обмяк в моих руках. Я смогла. Медузы облепили меня непроницаемым панцирем, но мне уже не было больно. Все прошло.
К реальности меня вернул чей-то сердитый крик.
– Кейт! – мне показалось, что я услышала голос Маркуса. Слезы растворялись в соленой воде, пока я шептала ему:
– Прости, – вода заполнила мои легкие. Остатки воздуха вылетели изо рта прозрачными пузырьками.
– Кейт! – я снова услышала его раздирающий душу крик.
Перед глазами предстало размытое изображение Маркуса, там за стеклом.
«У меня галлюцинации» – подумала я.
Яд отравил мой мозг, но мне было все равно. Я хотела продержаться еще немного, еще чуть-чуть слышать его голос. Я почувствовала, что голос звучал все отчетливей.
В последний раз взглянув наверх, я увидела размытое изображение Маркуса, словно на рисунок опрокинули баночку с водой и все краски поплыли. Он собирался нырять за мной.
– Маркус… – одними губами прошептала я.
Конец фразы я не смогла произнести, вскрикнула от боли.
Перед глазами вспыхнуло белое зарево, а затем, из меня вырвалась яркая вспышка, взрывной волной разбивая толстое стекло. Вода неконтролируемым потоком вырывалась наружу, вместе с осколками стекла и медузами, унося мое тело.
Epilogue
Потерянный рай
Better to reign in Hell,
than serve in Heav'n.
Через открытое окно ворвался свежий ветер, играя воздушным и струящимся платьем Эммы. Дневная жара начала спадать, и солнце лениво скатывалось вниз. Мы были в большой комнате: с высокими потолками обильно украшенными позолоченной лепниной. Массивная дубовая кровать напоминала царский шатер, увешанный легкими драпировками.
Я сидела на краю кровати и наблюдала за Эммой, кончиками пальцев касаясь моего талисмана, того, что подарил мне Маркус. Я ни расставалась с ним ни на минуту. После всего, что произошло, казалось невозможным, то, что я осталась в живых. Воспоминания доставляли боль, но это чувство я встречала, как нечто неотъемлемое. Теперь, весь мир вокруг, был совсем иным нежели я его помнила.
Я до сих пор не знала точно, что спасло меня, то, что я запомнила – это вспышка слепящего света и треск битого стекла. Наверное, мой прорезиненный комбинезон сыграл свою роль в аквариуме с медузами. На шее и щеке все еще белел едва заметный шрам от щупалец морских ос, как тонкая ниточка, связывающая сегодняшний день с событиями той ночи.
Я окунулась в глубины разума – это то, что я делала чаще всего последнее время. В голове возникали обрывки воспоминаний и снов, как эхо звучавшее внутри меня.
В какой то мере, я была благодарна своим способностям, ведь это спасло Маркусу жизнь. Когда его сердце остановилось, именно моя способность генерировать сильные электрические импульсы спасла ему жизнь. Я заставила его сердце забиться заново, выполнив роль дефибриллятора.
Когда взрывной волной разорвало стенки аквариума, Маркус был наверху, далеко от медуз, расплывающихся по мраморному полю. Анну и Кейла спасло то, что они все еще были окружены силовым полем. Остальным повезло меньше: те, кто соприкасался с ними, не успевали добежать до выхода. Никто из нейманов не пытался удержать нас. В надежде на свободу и новую жизнь они уносили ноги. Безумные убеждения Неймана оказались никому не нужны.
Я до сих пор не могла свыкнуться с мыслью о том, что я была неким уродом среди своих друзей, семьи и даже нейманов. Гибридом. Я была прямым потомком Винзенса Фон Неймана. Он был мертв, но, от этого, напряжение лишь ослабилось, не исчезло совсем. У него были последователи и сомнений в том, что они продолжат его путь у меня не было. Вопрос был в одном: когда?
– Кейт! – позвала меня Эмма, – эй, да что с тобой?!
– Что?! Ээ… – я несколько раз моргнула и встала с кровати, – я здесь.
– Не заметно, – Эмма хмуро посмотрела на меня, – я уже две минуты пытаюсь добиться от тебя: на какую сторону лучше положить локон?!
– А, локон, – с облегчением произнесла я, – положи на правую.
– Так действительно лучше, – Эмма покрутилась перед зеркалом.
Самое главное для невесты: горящие глаза, счастливая улыбка… и круглый живот. Эмма нежно придерживала его, как будто это было ее главное украшение.
– Что он делает? – спросила она. Эмма безустанно просила рассказывать о нем. Взяв ее за руку я сказала:
– Он спит.
– Ты уверенна?! – встревоженно пробормотала Эмма.
Я представила, как Эмма трясется над малышом, постоянно повторяя: «Нет, не бери это в рот, оно грязное. Не беги – упадешь. Не лезь туда – слишком высоко». И так без конца устанавливая собой же придуманные барьеры. По себе знаю как не легко иметь тревожных родителей. Всю свою сознательную жизнь я отвоевывала право на свои ушибы, царапины и шишки.
– Без сомнений. Блаженство, безмятежность и легкий трепет крошечного сердечка.
Она сладко улыбнулась.
– Последнее время он спит больше обычного.
– Набирается сил перед решающим рывком, – произнесла я.
– Я не могу дождаться, когда наконец возьму его в руки. Но только не сегодня! – эти слова обращались к нему.
– Сегодня он подождет, – я поправила рыжую пружинку волос.
– Вы еще долго будите копаться? Церемония уже скоро начнется, – произнесла Анна остановив взгляд на мне.
– Платье потрясающее.
Я встала рядом с Эммой. Линия топа в форме сердца на груди, падала вниз сзади, почти полностью обнажая спину. Корсет спускался до середины бедер и дальше струился водопадом цепочек, собираясь сзади в небольшой шлейф из золотого дождя. Платье сверкало так, как будто его сбрызнули звездной пылью. Тысячи тонких, почти воздушных, ниточек улавливали каждое мое движение.
Она улыбнулась. Наши отношения стали гораздо лучше, я бы даже назвала их дружескими. Хотя мы и не упускали возможности обменяться колкостями.
Дверь распахнулась и в комнату вошел взволнованный отец Эммы.
– Нам пора! – сказал он.
У меня у самой задрожали колени, представляю как нервничала Эмма.
Я встала прямо напротив невесты.
– Последний взгляд. Последний штрих.
Эмма была великолепна: золотая диадема из переплетающихся листьев оливы, воздушная фата длинной в несколько метров и усыпанная бриллиантами, рыжие локоны стекающие по плечам. На фарфоровой коже был легкий персиковый румянец.
– Я готова! – торжественно сказала Эмма.
И мы направились вниз. Я шла вперед не оглядываясь. Присоединившись к остальным подругам невесты я ожидала выхода Эммы.
Зазвучала музыка и высокие стеклянные двери распахнулись. Она ступила на лазурно-голубую дорожку, струящуюся ручейком до самого алтаря. Сад утопал в белоснежных цветах. Я вдохнула аромат. Сладковатый запах орхидей с легким тоном специй, белые розы и нежный запах гортензий с тонким ароматом пиона и чайного листа.
Торжественная мелодия разливалась по воздуху подталкивая ее вперед. Сколько же здесь людей. Скамейкам не было конца. У алтаря стоял Эрик облаченный в элегантный белый костюм. Не каждый день его увидишь таким. Я постаралась запомнить его лицо. Рядом был Кейл – его шафер. Справа от меня выстроились в линию подружки невесты: многих я даже не знала.
Слева стояли друзья Эрика. Их я знала всех, с некоторыми мы даже дружили, но я искала лишь одно лицо среди прочих – Маркуса. Когда наши взгляды встретились, он заулыбался. В его взгляде был восторг, океан любви и он предназначался только мне.
Кто-то из девушек восторженно вздохнул, я повернулась. По проходу шла маленькая светловолосая девочка, осыпая лазурную дорожку золотыми лепестками роз, а за ней плыла Эмма под руку с отцом. Теперь в лучах заходящего солнца она была еще прекрасней. Длинная невесомая фата тянулась за ней длинным мерцающим шлейфом. В изящных руках она держала трогательный букет из белых лизиантусов.
Еще несколько уверенных шагов и Эмма остановилась напротив Эрика. Их счастливые взгляды встретились озарив лица улыбками. Солнце позолотило сад и облака белых цветов. Вода в огромном фонтане тоже превратилась в расплавленное золото.
Эмма и Эрик обменялись клятвами и одели друг другу кольца. Торжественная часть плавно перетекла в банкетную. Гости свободно перемещались по огромному саду. Звучала приятная непринужденная музыка. Воздух сладко благоухал цветочными ароматами.
Цветы были повсюду: лежали выстланные ковром, висели белыми пушистыми гирляндами и стояли в вазах.
Эмма с Эриком танцевали под песни той самой группы и, вопреки, моим ожиданиям, это было совсем неплохо. Напевая что-то из предыдущих композиций, я пошла искать Маркуса.
