Алексей Корепанов - Прорыв
— Я сама отправлюсь туда, — повторила госпожа Диони, закончив повествование. — У меня есть кое-какие способности, которыми Танчик, к сожалению — или к счастью? — не обладает.
— Да, сквозь стены я проходить не могу, — подтвердил Спиноза. — У меня несколько другие задачи.
— Да я не о тебе, — улыбнулась Маркасса и потрепала сына по голове. — Я о своем Танчике…
— Я уже не Танчик, мам, — смущенно пробормотал Тангейзер.
— Для меня ты всегда будешь Танчиком, сынок. И я рада, что могу называть так же и того, кто мне так помог!
— Дар и Танчик, оба мальчика, бороздят Пузырь на Танчике! — тут же продекламировал Спиноза.
— И я тоже, как и мальчики, разъезжаю тут на Танчике! — подхватила Маркасса.
— Браво! — воскликнул Спиноза. — Открою вам секрет, господа танкисты: немалую роль в моем решении помочь Маркассе сыграло то, что она сразу очень лестно стала отзываться о моих стихах. Конечно, я понимал, что дело тут может быть в ее желании заполучить меня в союзники, но… но все равно было очень приятно.
— Я хвалила искренне, — с лукавинкой во взгляде заявила Маркасса. — Ну, может быть, чуть-чуть играла, но это особенность женской природы.
Силва прищурился и подался к ней.
— Надо полагать, именно особенности женской природы, умноженные на те способности, о которых вы говорили, и помогли вам разузнать о том, что есть такая планета Пятая Точка, и туда именно сейчас отправляется военный транспортник с Шавьерии, и везет он новый танк серии «Мамонт»…
— Отыскать нужную информацию легче, чем кажется, — и глазом не моргнув, сказала госпожа Диони. — Просто надо знать, где искать. А иногда и случай помогает…
— Действительно, проще некуда, — усмехнулся Дарий. — Боюсь, когда вас здесь обнаружит командование, оно постарается, чтобы вы как можно подробнее все это пояснили.
— Если обнаружит! — поправила его Маркасса. — Думаю, Танчик Бенедикт не откажется и дальше меня скрывать… пока мой Танчик не выйдет на свободу.
— Можно и в Поселке устроиться… — Тангейзер сосредоточенно потер пальцем переносицу. — Только надо все хорошенько продумать…
— Продумаем, — сказал Дарий. Было видно, что он проникся историей Маркассы и не собирается метать громы и молнии. — Если своих мозгов не хватит, Бенедикт поможет. Да, Бенедикт?
— И в зной, и в дождь, и в град, и в пургу всеми мозгами вам помогу! — с готовностью отозвался танк.
— Вот и отлично, — улыбнулся Силва, и тут же по его лицу пробежала тень. — Эх, если бы еще Поллик уцелел…
Тангейзер скорбно склонил голову.
— Маркасса, а мертвых воскрешать вы, случайно, не умеете? — спросил Дарий. — У нас товарищ недавно погиб.
— Я знаю, — кивнула женщина. — Вы же здесь не раз об этом говорили, и я все слышала. Я очень переживаю за всех вас, мальчики! И может быть, действительно создам какой-нибудь комитет, чтобы командиры больше беспокоились о безопасности подчиненных. Или расскажу о том, что знаю, медиарам.
— А вот этого делать не нужно, — строго сказал Силва. — Во-первых, если сюда будут и в дальнейшем поступать такие танки, как наш Бенедикт, служба тут превратится в курорт. А во-вторых, ваше выступление очень не понравится нашему Министерству обороны, и они обязательно поинтересуются, откуда у вас такая информация. А действия ваши явно тянут на статью — я имею в виду отнюдь не статью в каком-нибудь «Вечернем вестнике», — и не одну. И получится, что Тан вернется, а вас упекут куда следует. И вы с ним разминетесь. Как говорится, не стоит дразнить горункулов…
— Наверное, вы правы, — согласилась женщина.
— А насчет ваших умений… — продолжал Силва. — Что еще вы можете, кроме проникновения сквозь стены?
— Есть кое-что, — уклончиво ответила Маркасса. — Но я предпочитаю об этом не распространяться… даже Танчику ничего никогда… Да и не пользуюсь — нет такой нужды. И о моей способности проходить сквозь стены знаете только вы, Дар, оба Танчика да этот милейший капитан Макнери. Только я не думаю, что он об этом будет рассказывать на каждом космическом углу. Да если даже и будет — одной легендой станет больше, только и всего. Возможно, я и что-то еще могу, только не знаю об этом. И проникновением не воспользовалась бы, если бы из закона убрали слова: «без права общения». Какая-то темновековая жестокость! Почему я не имею возможности общаться с отбывающим наказание сыном, а сын со мной? Что он такого совершил?!
— Согласен, — кивнул Силва. — Этим власти стараются отбить охоту к воинским преступлениям.
— Как показывает исторический опыт, это не тот путь, — вмешался Спиноза. — И одно дело, если тебя осудили за нанесение, например, тяжких телесных повреждений, и совсем другое, если…
— …если ты отказался выполнить дурацкий приказ! — перебила его Маркасса. — Вот сюда бы загнать этих творцов законов, и что бы они тогда запели?
— Реквием… — буркнул Тангейзер.
— «Дайте же мне свободу!» — пропел Спиноза.
— Так, к делу! — Дарий хлопнул ладонью по подлокотнику. — Принимаю решение: рисковать не будем. Им пока ничего не грозит, — он через плечо мотнул головой на экран, — а мы пойдем дальше. Вопрос стоит так: как обогнуть это гиблое место? И одно ли оно здесь такое? — Он обвел взглядом напарника и его мать: — Понимаю, вам бы сейчас лучше уединиться и поговорить, но мы все-таки на задании. И если справимся — может, получим какое-то поощрение…
Он не стал упоминать об обещанных лейтенантом Тамерланом Бебешко двух ночах в лупанарии за казенный счет. Во-первых, взводный крайне редко исполнял свои посулы, если это не касалось наказаний. А во-вторых, неудобно было бы говорить такое маме Тангейзера.
— Занимайтесь своими делами, Дар! — встрепенулась Маркасса. — Я мешать не буду, это и в моих интересах. И говорю еще раз: я готова выбраться туда на разведку.
— Стрелять-попадать! — воскликнул Силва. — Вы не входите в состав экипажа, и вообще, лицо штатское, и я не имею права отдавать вам приказы. Да и как это будет выглядеть с моральной точки зрения? Двое кадровых военных сидят в безопасности и наблюдают за тем, как гражданское лицо, причем родная мать одного из них…
— У меня есть смутные воспоминания о таких воронках, — чисто в штатском стиле перебила Силву Маркасса. — Да, это ловушки, но не смертельные. То есть не убивают сразу, а просто не выпускают. Но если туда попадает кто-то один, да еще и привязанный, выбраться у него получится… я так думаю. Просто их невозможно распознать, вот все и проваливались… Если и привязанные были, то проваливались вместе с тем, к чему были привязаны… Ну, вы понимаете, о чем я?
Силва зажмурился и ошарашенно помотал головой. Открыл глаза и подался к госпоже Диони.
— Если вы знаете, что оттуда можно выбраться, то почему Тана не пустили?
— Ну… а вдруг я не все о них помню?…
— А где это вы видели такие ловушки?
Женщина вскочила с сиденья и прижала руки к груди.
— Я их нигде не видела! Я просто сейчас о них вспомнила! Понимаете? Я прошла несколько курсов психотерапии, чтобы заблокировать все эти воспоминания, они мне просто жить не давали! Эта постоянная каша в голове!.. А сейчас что-то вновь всплыло… По-моему, его реклама не соответствует действительности!
— Чья реклама? — Силва уже отчетливо начал ощущать на себе, что такое «каша в голове».
— Этого Ванника, психотерапевта! — пояснила Маркасса. — Он гарантировал, что ничего больше не прорвется, такие деньги взял…
Сын, приоткрыв рот, снизу вверх глядел на нее с пола. Спиноза помалкивал. Дарий беспомощно глотал воздух.
— Вы таких ловушек не видели, но помните, — наконец сказал он. — Вы что, о них читали?
— Да нет же! — с досадой воскликнула Маркасса. — Я о них помнила! Кто-то из моих предков их видел, вот и все!
— Ах, вот в чем дело, — подал голос супертанк. — Вы обладаете памятью предков.
— Ну, да! — энергично кивнула госпожа Диони. — Я уже полчаса об этом твержу. Пока Танчик был рядом, забот хватало, и память помалкивала… А когда осталась одна… особенно по вечерам, дома… просто голова раскалывалась… То одно вспомнится, то другое, и я уже путать начала, где мое, а где бабушкино-дедушкино-прадедушкино… Вот и пошла к этому Ваннику…
— Насколько мне известно, фрагменты памяти предков прослеживаются у фандангов… — начал Спиноза, но Маркасса не дала ему договорить.
— Я не из фандангов, — мотнула она головой. — Наш народ называет себя пандигиями, и, насколько я могу судить, мы гораздо древней других народов. И жили раньше, опять же, насколько я могу судить, не на Яблочке, а в каких-то других местах. И умений у прежних пандигиев было гораздо больше, чем у нынешних… Не знаю, каков уровень чистоты моей крови, но, думаю, от пандигиев там и половины не осталось… А у Танчика и того меньше — отец-то его не из пандигиев… Потому и каких-то особых умений у моего сына нет. И памяти предков, по-моему, тоже нет… А еще от настоящих пандигиев как-то особенно пахнет. Не плохо или хорошо, а именно по-своему…
