Джеймс Дашнер - Исцеление смертью
Томас молча вошёл внутрь. Вытащив из рюкзака прибор, оглянулся по сторонам. На стене над умывальником висел шкафчик со всякими туалетными принадлежностями, по его верхнему краю шёл бордюр — невысокий, но достаточный, чтобы спрятать устройство. Томас спустил воду в унитазе и открыл кран. Под шум плещущейся в умывальнике воды он, вздрагивая от малейшего издаваемого прибором писка, активировал устройство, дотянулся до верхнего края шкафа и опустил его за бордюр. Потом закрыл кран и, включив сушилку для рук, несколько раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.
В коридоре его ждал Янсон.
— Всё хорошо? — с назойливой вежливостью спросил он.
— Да, — бросил Томас.
Они продолжили свой путь — дальше по коридору, мимо нескольких кривовато развешанных по стенам портретов канцлера Пейдж — в точности таких же, как те, что юноша видел на плакатах в Денвере.
— Интересно, я когда-нибудь встречусь с канцлером? — спросил наконец Томас — эта женщина пробуждала в нём живейший интерес.
— Канцлер Пейдж очень занята, — ответил Янсон. — Помни, Томас: окончательное составление карты мозга и изобретение исцеления — это всего лишь начало. Мы уже работаем над тем, как доставить лекарство широким массам; над разрешением этой задачи трудится сейчас почти вся наша команда.
— Вы так уверены в успехе? И всё упирается только в меня?
Янсон вскинул на него взгляд и растянул губы в своей обычной крысиной усмешке.
— Уверен, Томас. Уверен на все сто. И обещаю, что тебе будет воздано по заслугам, мой мальчик.
У Томаса в памяти тут же всплыли слова Ньюта.
— Не нужны мне никакие заслуги, — буркнул он.
— Вот мы и на месте, — сказал Крысюк, не обращая внимания на сказанное его спутником.
Янсон открыл неприметную дверь, и они вошли в кабинет. За письменным столом сидели двое — мужчина и женщина. Томас не помнил, чтобы встречал их раньше.
Женщина с длинными рыжими волосами и в очках с тонкой оправой была одета в тёмный брючный костюм. Мужчина — лысый и тощий, носил зелёную хирургическую робу.
— Познакомься, это мои сотрудники, — проговорил Янсон и жестом пригласил Томаса занять место за столом. — Доктор Райт, — он указал на женщину, — наш ведущий психолог. Доктор Кристенсен — главный хирург. Прошу прощения, но нам необходимо многое обсудить, поэтому на более подробную церемонию знакомства нет времени.
Томас сразу перешёл к делу:
— Что такое «Окончательный Кандидат»? Почему я?
Янсон ответил не сразу. Сначала он без всякой цели подвигал лежащие на столе мелочи, затем откинулся на спинку стула и сложил руки на животе.
— Прекрасный вопрос. Под конец Испытаний у нас осталась очень маленькая группа... э-э, прошу прощения за выражение... объектов, борющихся за... м-м... эту честь. Потом остались только ты и Тереза. Но она склонна подчиняться, тогда как ты мыслишь самостоятельно. Вот эта твоя способность думать собственной головой и побудила нас остановиться на твоей кандидатуре.
«Да они всё просчитали, гады!» — горько подумал Томас. Оказывается, даже его бунтарские наклонности играли на руку этим порочным типам. Внутри у него всё кипело от ярости, готовой выплеснуться на сидящего напротив человека в белом костюме. Для Томаса Янсон олицетворял теперь весь ПОРОК.
— Ладно, давайте по существу, — сказал он. — Раньше начнём — раньше кончим.
Он всеми силами старался скрыть свой гнев, но получалось плоховато — он сам слышал, как дрожит от бешенства его голос.
Янсона его тон, похоже, ничуть не смутил.
— Прояви терпение, Томас, это не займёт много времени. Помни: работа по картографированию убойной зоны чрезвычайно трудоёмка и деликатна. Мы имеем дело с мозгом, и при малейшей погрешности в твоих умозаключениях, или реакциях, или восприятии вся работа пойдёт насмарку.
— Да-да, — подхватила д‑р Райт, убирая прядку волос за ухо. — Господин помощник директора Янсон уведомил тебя о том, что твоё возвращение имеет величайшее значение для нашей работы, и мы рады, что ты принял правильное решение.
Голос д‑ра Райт был мягок и мелодичен. Сразу видно — интеллигент и гуманист до кончиков ногтей.
Д‑р Кристенсен прокашлялся и заговорил. Голос у него был скрипучий и противный, и Томас сразу невзлюбил этого типа.
— Я не понимаю, как можно даже думать о каком-то другом решении. Мир на грани коллапса, а ты — единственный, кто может спасти его.
— Как скажете, — буркнул Томас.
— Именно, — подтвердил Крысюк, — так и скажем. Всё готово. Остаётся поведать тебе ещё кое-что — чтобы ты мог во всей полноте прочувствовать важность сделанного тобой выбора.
— «Ещё кое-что»? — передразнил Томас. — А разве вся суть Вариант не в том, чтобы я ничего не знал? Вы разве не собираетесь швырнуть меня в клетку с гориллами или, скажем, с медведями? Или ещё с чем? Может, мне надо пройтись по минному полю? Или вы выбросите меня в океане за сто миль от берега и будете делать ставки — выплыву я или пойду ко дну?
— Расскажите ему всё, — сказал д‑р Кристенсен.
— «Всё»? — язвительно осведомился Томас.
Янсон вздохнул.
— Да, Томас, всё. После всех Испытаний, после всех исследований, всех Вариант, через которые пришлось пройти тебе и твоим друзьям, после изучения и тщательной систематизации собранных паттернов, нам осталось только одно.
Томас выжидающе молчал. Дыхание сдавило от зловещего предчувствия. Ему и хотелось знать, и не хотелось.
Янсон облокотился на стол и с торжественно-мрачным видом возвестил:
— Наша самая последняя задача.
— И в чём она заключается?
— Томас, нам нужен твой мозг.
Глава 59
Сердце Томаса оборвалось. Он понял — это не проверка. Они уже проверили и перепроверили всё, что можно, изучили все реакции и паттерны. Теперь для изобретения исцеления им требуется только одно: человек, которого они могли бы... разъять на части.
А до прихода «Удара правой» ещё так долго...
— М... мой мозг? — выдавил он.
— Да, — подтвердил д‑р Кристенсен. — Окончательный Кандидат обладает тем самым недостающим кусочком информации, без которого не может быть составлена наша карта. Но до тех пор, пока мы не сравнили результаты всех Вариант с паттернами, было трудно сказать что-либо определённое. Вивисекция позволит нам добыть недостающие данные. Во время операции ты будешь в полном сознании, но боли не почувствуешь — мы накачаем тебя болеутоляющими под завязку, пока...
Он не закончил. Да и зачем? И так всё ясно. Трое порочных учёных сидели и молча ждали реакции Томаса. Но тот лишился дара речи. За тот отрезок жизни, который он помнил, ему пришлось смотреть смерти в глаза бессчётное количество раз, и он всегда действовал, движимый отчаянным желанием выжить, выиграть у судьбы ещё один день. Но сейчас всё было по-другому. Ему предстояло нечто иное, чем пройти через очередную проверку, продержаться, пока не придёт спасение. Из этого испытания он не вернётся.
В мозгу неожиданно вспыхнула страшная мысль: Тереза — она знала об этом?
Его самого удивила боль, которую он ощутил.
— Томас? — вывел его из ступора голос Янсона. — Мы отдаём себе отчёт в том, что для тебя это шок. Пойми, это не тест, не одна из Вариант. Мы не водим тебя за нос. Нам только тогда удастся создать лекарство, когда мы проанализируем ткань твоего мозга и поймём, как его физическое строение в соответствии с собранными паттернами позволяет ему противостоять Вспышке. Испытания были спроектированы так, чтобы нам не пришлось резать всех подопытных. Наша цель — спасать жизни, а не разбрасываться ими.
— Несколько лет мы собирали материал, анализировали паттерны, — проговорила д‑р Райт. — Ты реагируешь на Варианты наиболее сильным образом. Нам уже давно стало ясно — и очень важно было скрыть этот факт от объектов опыта — что в самом конце у нас останется только один, лучший кандидат для решающей процедуры.
Д‑р Кристенсен принялся в подробностях расписывать Томасу, как будет проходить операция; тот слушал, уставившись глазами в одну точку и не произнося ни слова.
— Во время процедуры ты должен быть жив, но не в сознании. Мы дадим тебе общую анестезию и заморозим область разреза; в самом мозге нет нервной ткани, так что процесс будет относительно безболезненным. К сожалению, после операции пациент не сможет очнуться, она закончится его смертью. Но результаты, которые мы получим, будет невозможно переоценить.
— А если у вас ничего не получится? — спросил Томас. Перед его мысленным взором стояли последние мгновения Ньюта. Друга не воротишь, но что, если в его, Томаса, силах предотвратить ужасную гибель миллионов других людей?
Психологу вопрос не понравился; она моргнула глазами за стёклами очков и протянула:
— Ну-у... тогда мы будем продолжать исследования. Но мы уверены, что...
