Игорь Огай - Уровень атаки
— Градобор! — позвал Павел. — Выходи!
За дверью послышались быстрые шаги, и гиперборей распахнул незапертую створку.
— Я специально оставил открытой, — сообщил он. — Чтобы не повторился инцидент прошлого месяца.
— Мне сейчас не до прыжков, — выдавил Павел. — Заноси этого.
Он кивнул на Алика и прошел мимо нежданного гостя в свой номер. В гостиной свет горел слишком ярко — Павел почти на ощупь нашел простреленное месяц назад кресло и, только усевшись в него, приоткрыл глаза.
— Так… — произнес он. — А ящера с атлантом что же не прихватили?
На диване напротив удобно расположился Филиппыч в компании еще двоих гипербореев. Впрочем, ответить никто из них ничего не успел — Градобор ввел Алика и опустил его на второе кресло.
— Ящеры не являются в данной ситуации нашими потенциальными союзниками, — пояснил он невозмутимо. — Атлантов пока еще рано посвящать в детали. Инки же — одна из наиболее заинтересованных сторон — и присутствие их представителя здесь крайне нежелательно, — Градобор посмотрел на Алика и добавил: — Такинэ не в счет.
— Ясно, — согласился Павел, даже не пытаясь вникнуть в суть того, что услышал. — Это хорошо, что ящера нет, можно говорить запросто… Почему бы вам, господа, не пойти к чертовой матери и не оставить меня в покое? Я сегодня уже провалил все, что можно. Чего вам еще от меня надо?!
— Паша, спокойно, — проговорил, наконец, Филиппыч. — Относительно сегодняшних событий к тебе нет никаких претензий.
— Еще бы! — Павел и сам удивился, откуда взялись силы на сарказм. — Зато у меня есть претензии!.. Пока только на отдых, а там видно будет.
— Я очень хорошо понимаю тебя, — сообщил Градобор. — Помимо своей воли ты угодил между жерновом и наковальней…
— Между молотом, — подсказал Филиппыч.
— Да, именно… Ты оказался втянутым в интригу, суть которой не понимаешь. Тебя утомили загадки и все, что им сопутствовало…
— Не то слово, — буркнул Павел.
— И ты имеешь полное моральное право требовать отдыха, особенно после того, как смарры заверили, что решение трибунала по твоему вопросу будет пересмотрено.
— Отлично, — подытожил Павел. — А теперь проваливайте.
— Однако, — продолжил гиперборей невозмутимо, — я посмел предположить, что тебе будет интересно узнать, в чем именно заключается замысел ящеров. Поэтому я пришел сюда и привел с собой этих людей.
Филиппыч снисходительно хмыкнул в ответ на последние слова, а Павел только прикрыл глаза. Ассамблейщики — непревзойденные интриганы и мастера провокаций. Но в этот раз надо выдержать хотя бы потому, что сегодня он просто-напросто выдохся.
— Мне неинтересно, — проговорил он, не поднимая век.
— Жаль, — немедленно откликнулся Градобор. — Извини, что побеспокоили. Семен Филиппович, нам действительно лучше уйти?
— Да, — тот с шумом поднялся. — Он ни на что не годен. Пусть идет спать.
Градобор прокартавил несколько непонятных слов своим коллегам и, судя по шагам, направился в коридор.
— У вас есть другой человек, к которому мы могли бы обратиться? — донесся оттуда его голос.
— Вам хорошо известно, какой у нас кадровый дефицит, — не обращая больше внимания на Павла, Филиппыч проследовал вслед за Градобором, а за ним затопали и остальные гипербореи. — Разве что Мишу подрядить…
— Мишу? Я его знаю?
— Да. Это телохранитель нашего шефа.
Павел не стронулся с места и не поднял век. Не поддаваться, главное — не поддаваться. Пусть хоть до ночи треплются в коридоре!
— Он не слишком сообразителен, но если хорошенько втолковать, что нужно делать…
— Нам не нужен слепой исполнитель, Семен Филиппович. Думаю лучше обратиться к моим ресурсам. Потенциальная опасность создавшегося положения не допускает ошибок, а попытки смарров поставить под контроль посла империи инков слишком настойчивы, чтобы не противостоять им.
Павел до хруста сжал зубы, сдерживая готовый вырваться вопрос. Держаться, во что бы то ни стало!
— Вы слишком торопитесь, уважаемый. Подождите еще минут двадцать — как только закончится совещание у атлантов, я сразу поставлю Потапова в известность. Подумаем, что можно сделать.
— Атланты не в курсе проблемы — они никуда не спешат. Ваши кураторы могут совещаться до вечера.
Филиппыч вздохнул так шумно, что это было слышно даже в гостиной.
— Что верно, то верно…
— Кроме того, даже если вы найдете подходящего человека, нам еще потребуется время на проведение обряда, чтобы подготовить его…
Черт возьми, да уйдите вы наконец?!.
— …Не говоря уже о том, что в этой ситуации я готов довериться далеко не каждому землянину.
— Ясно, — Филиппыч сдался. — Хорошо, пусть это будут ваши люди и ваши методы. Девчонку только жалко…
— Жалко. Но тут ничего не поделаешь. Вмешиваться в религиозные дела инков мы не станем, все усилия будут направлены только на самого посла.
Вот теперь они замолчали. Целую секунду Павел слушал, как четыре человека топчутся в коридоре, ожидая эффекта своей нехитрой провокации.
— Соглашайся… — прохрипел Алик со своего кресла. Похоже, из разыгранного этюда он понял только одно: Анну еще можно спасти. — Соглашайся… пожалуйста…
Целую секунду… Павел уже не сдерживал себя… Просто копил силы для последнего контрольного вопроса:
— Почему гипербореи хотят спасти дочь ацтека?
Градобор вошел в гостиную походкой делового человека, не привыкшего сомневаться в успехе своих начинаний.
— Полагаю, что я должен ответить честно, — сказал он, и Павел увидел, как Филиппыч на заднем плане отрицательно замотал головой. — Гипербореям совершенно наплевать на индианку, но ее спасение — наиболее простой и верный путь влияния на посла империи. Возможно, это не слишком этично, но такова правда.
Землянин кивнул.
— Хорошо, что ты ответил именно так… Мне нужен эликсир ящеров, иначе я действительно ни на что не гожусь.
Гиперборей шагнул к креслу и пристально посмотрел Павлу в глаза.
— Я могу предложить кое-что получше. Только наказанием за разглашение того, что сейчас произойдет здесь, будет смерть.
— Как интересно, — Павел скривил улыбку. — Ты решил напугать меня этим именно сегодня?
— Отлично, — выговорил Градобор. — Я принимаю твои слова за знак согласия. Гордись, землянин. На несколько часов ты приобщишься к таинствам творцов и основам могущества Гипербореи. Мы все сделаем сами, просто расслабься и доверь нам свое тело и сознание.
— Без проблем, — землянин снова закрыл глаза. — Разбудите, когда закончите…
Меньше всего Павел ожидал, что ему действительно дадут уснуть, но возвращение сознания и в самом деле очень походило на пробуждение.
Бесконечный монотонный звук — не то стон, не то пение, запах тлеющих благовонных трав, легкое дуновение ветерка, проникающего… Откуда? Павел открыл глаза, и ощущение безмятежного спокойствия утратило остроту, хотя и не ушло совсем.
Крыша строения была застелена тростниковыми снопами, из которых свисали вниз отдельные травинки. Стены — скорее занавес из бамбуковых стволов, развешанных на жердях. К четырем столбам по углам, на которых держалась хижина, прибиты плошки с дымящимися травами, светец с обгоревшей лучиной и крючья для гамака — единственного предмета мебели.
Так…
Павел сел — босые ноги коснулись прохладного земляного пола.
Та-а-ак!.. Могущество Гипербореи, говорите? С ассамблейщиков, конечно, станется тихонько организовать прокол в свою ветвь, но если это и есть то самое таинство…
Откуда-то снаружи донесся одинокий удар колокола. Густой бас медного великана пронизал хижину, сметая успокоенность и призывая к действию. Павел вскочил, критически осмотрел собственный наряд. От удобных джинсов и куртки, которую он так и не снял у себя в номере, не осталось и следа — их заменили простые полотняные штаны и рубаха без пуговиц. Черт знает что! Он откинул занавес у входа и решительно шагнул наружу.
Дверь хижины выходила прямо на большую круглую и очень хорошо утоптанную площадку. По левой ее стороне тянулся ряд других точно таких же хижин, правый край упирался в подступавший лес. За хижинами можно было разглядеть усыпанные цветами деревья, еще чуть дальше возвышались несколько конусообразных строений…
Посередине площади, спиной к хижинам, в позе лотоса сидел человек. Как только утихли отзвуки колокола, его бесконечное «У-у-м-м-м…» снова разнеслось над местностью.
Павел сделал несколько шагов по утрамбованной земле и, дождавшись короткой паузы на глоток воздуха, проговорил:
— Вот — чувствую я подвох. Но пока не пойму, в чем.
Человек не обернулся, но и не затянул снова свою песню. Лишь указал пальцем на землю перед собой:
