Анна Пань - Страсти Евы
Двенадцать дней я не выхожу из комнаты и тоннами глотаю красно-белые экспериментальные «колеса», которыми меня тайно снабжает Финкельштейн. Мой мозгоправ действует с конспирацией наркодилера. Психотические расстройства вернулись к исходной точке, невзирая на то, что мозг подвергается ежедневному психоаналитическому трепу. Я сломлена, разбита, уничтожена. В теле живет тупая боль. Жить не хочется. Ради чего жить? Ради кого жить? Вина за гибель Никиты целиком лежит на мне. На его месте должна быть я!
Моим концом станет завтрашний день. Завтра − похороны. На церемонию прощания прибудет весь «корпоративный» свет. Причина смерти им преподнесена как несчастный случай. До похорон никто не имеет права проводить расследование − таков закон. В Совете никого не волнует, что тело Никиты не найдено и будет захоронен пустой гроб. Совет следует древним традициям. Традиции в Ордене − святое.
Юля мне рассказала, что произошло в ту ночь. Она гналась за кошкой по лесу и среди деревьев заметила прячущуюся от кого-то Ламию. Проследив за ней, Юля стала свидетелем финала расправы над Никитой. По приказу Германа Львовича часовой заколол его ножом, а Гавриил собственноручно скинул с обрыва. В заговоре участвовал и профессор Волков. По словам Даши, дражайший родственничек Гавриила куда-то смылся сразу после моего ухода на поиски Ингуз. Но это далеко не все… Пока мы были на карнавале, кто-то перевернул наш коттедж вверх дном и украл свиток. Выходит, Гавриил все подстроил. Единственное, что не вписывается в общую картину − смерть Никиты. Зачем уничтожать F-вирус? Самый логичный ответ − Никита не был носителем пророческой ДНК. В таком случае его смерть тиранам Гробовым вообще ничего не дает. Только если Гавриил не убрал его с дороги по личным соображениям, ведь он не ожидал увидеть меня на месте преступления.
Я призираю Гавриила за подлое предательство. Я хочу вырвать себе сердце с его кровавым автографом и содрать с себя кожу, чтобы очиститься от прикосновений его рук. И мне больно, что какая-то часть меня все еще по нему тоскует. Я до сих пор люблю его. Сердцу не прикажешь. Тяжело ненавидеть и любить.
У Гавриила еще хватило наглости первого января передать с Сашей мой айфон. Поначалу я хотела выбросить его, но потом передумала. Наверное, у меня зашли шарики за ролики, потому что я жду, что Никита позвонит.
В фотоальбом я не заходила ни разу. Умом я понимаю, что наши совместные с Гавриилом фотографии надо удалить, но рука не поднимается это сделать…
«Конечное завтра» приходит во второй половине дня − время отправляться на кладбище. Раздавленная неизбежностью, я надрывно плачу в подушку. Тихий стук в дверь − и бледная как смерть Даша заходит ко мне в комнату, за ней с убитым видом входит Юля, держа в руках какую-то папку.
− Мы тут сопоставили все элементы формулы и кое-что выяснили, − тщательно взвешивая каждое слово, заводит она серьезный разговор. − Будет лучше, если ты увидишь наглядно.
Мне стоит изрядных усилий принять сидячее положение и раскрыть папку. На бумажных листах формата А4 распечатаны копии обеих частей свитка. Полная формула F-вируса выглядит следующим образом:
F− virus = AL12 (1.2.3.4.5.6.7.8.9.10.11.12) ÷ 2 →
AL12 (1.2.3.4.5.6.7.8.9.10.11.12) ≈ 1 → Luna
− Из-за аббревиатуры крови «AL12» и «÷ 2» ученые Зоны № 1 определили, что Индивид − Никита, − приоткрывает завесу тайны Даша. − Так как номера в скобках перечеркнуты, то это не 6-й Благородный Отец. Остается 6-й Наследник. Логично?
− Логично, − слежу я за ходом ее мысли.
− Взгляни на нашу часть свитка, − продолжает Даша. − Мы опять видим в скобках перечеркнутые номера. Значит, Наследники выбывают из игры тоже. Но по первой части формулы «AL12 ÷ 2» мы все-таки понимаем, что Индивид кто-то из 6-го рода. Остается «≈», «1», «Luna». Углубляемся в знак «приблизительно». Индивид − какой-то ребенок 6-го Благородного Отца. Чисто теоретически у вас с Никитой могли быть еще братья и сестры. С уточнением поможет «Luna».
− Обратимся к песне вагантов, − подключается к объяснению Юля. − «О, Фортуна, словно луна ты изменчива…» В античности богиня Фортуна олицетворяла цикличность. В астральном плане Луна переменчива, так как циклично совершает полный оборот. Лунные фазы влияют на природу и живые организмы. Движение лунных фаз бесконечно. По пророчеству Индивид − это носитель пророческой ДНК. Гавриил с Никитой нашли подсказку в тексте − переменчивая Луна. Второй части свитка у них не было, поэтому они искали разгадку в лунных фазах. Создатель свитка таким образом зарыл маленькую хитрость… Приглядимся к ДНК с философской точки зрения. Спиралевидный генетический код − это бесконечная цепочка жизни. Жизнь следующему поколению дает женщина. Мать дарит жизнь ребенку вместе с накопленной предками информацией обоих родителей. Получается «Luna» − женщина.
− Приставляем «1», − вступает Даша. − Получается «≈ 1 → Luna». То есть любая первая рожденная женщина в 6-м роду.
− Я − F-вирус, − констатирую я неоспоримый факт, до боли заламывая руки. − Отсюда и моя тяга к полнолунию. Теперь ясно, почему Гавриил спрашивал о полнолунии. Какая же я дура… Он уже тогда начал догадываться. Тираны Гробовые избавились от Никиты, чтобы добраться до меня.
Растирая виски, я бесцельно слоняюсь по комнате, но с течением, как мне кажется, уймы времени мою меланхолию сжирает коррозия антидепрессантов. Я принимаю реанимирующий контрастный душ и механически одеваюсь в заведомо подготовленный траурный наряд. Черное трикотажное платье на бретелях доходит мне до колен, по ковролину за мной волочится шифоновый шлейф. Я накидываю на плечи меховую шаль и подхожу к зеркалу на проверку. Мое осунувшееся бледное лицо прикрывает черная гипюровая вуаль.
Адлеровским районом завладела промозглая погода с моросью. Кладбище Невинных занимает обширную часть западных окрестностей Сочи. За воротами, открывающими путь к сонму упокоенных, преисполнились печалью изваяния херувимов с грустно опущенными крыльями. Меж ребер двух гротов тянутся вверх три марша обветшалой старинной лестницы. В низинах сгрудились деревья, на вид − будто из эльфийского мира, их поросшие мхом уродливо-погнутые вьюнки оплели скульптурные памятники и мемориальные доски. Крючковатые корни торчат из-под изъеденной долбящим дождем корки снега и выглядят как зовущие на помощь руки. По проталинам витает сырой кладбищенский туман, еще более усугубляя общую атмосферу скорби. Где-то далеко мрачные небеса металлического с бензиновым отливом цвета безостановочно изрыгают нехарактерные для зимы громовые раскаты. Грозный глас природы собирает живых и мертвых почтить память усопшего.
Монотонно качающаяся под зонтами траурная процессия несет пустой гроб до фамильной усыпальницы династии Воронцовых. На площади выстроилась разобщенная титулованная знать, которая с моим появлением, точно по щелчку хлыста, замирает в молчании и поочередно расступается, образуя пронизанный лживыми соболезнованиями коридор. Их въедливые взгляды сосредотачиваются на центре Вселенной, коим для них теперь являюсь я − та, кто поневоле взяла на себя обязательства правительницы. Орден провозгласил меня 6-й Наследницей.
По мере прохождения через строй гнилого болота я окидываю взглядом бессодержательные кислые мины сквозь оборонительную вуаль. Большинство собравшихся не видят различий между почтением памяти и очередным обязательным великосветским балом-маскарадом. На заднем плане, от мала до велика, откровенно скучают сразу несколько семей правящих архонтов. С другой стороны поочередно одергивают капризничающих детей жены высокопоставленных мужей. В сторонке неприкрыто перешептываются их выряженные в меха и бриллианты любовницы. В большинстве своем представители Ордена жаждут «полакомиться мертвечиной» − предвкушают громкий запоминающийся скандал с красочным битьем рожей об асфальт.
Черноту продажных падальщиков затмевает свет друзей и коллег, приехавших проститься с честным и благородным Никитой Воронцовым. У ворот склепа друг против друга стоят знатные кланы: Гробовые и Уилсоны − оба в полном составе. Полковник Уилсон утешительно гладит по голове причитающую от горя жену, Бобби забоится о трех младших братиках. На тяжелую артиллерию тиранов Гробовых я взглянуть не осмеливаюсь. По нисходящей линии идет их вездесущая свита, замыкает которую Белинда с солнцезащитными очками на носу. На один лад со жвачным пузырем она хлопает размалеванными черной подводкой глазами и с искусственной горечью подтирает носовым платком красный от кокаина нос.
От всеобщей отравленной фальшью скорби голова у меня идет кругом, я заплетаюсь в ногах и довожу ситуацию до абсурда: мой каблук запутывается в шифоновом шлейфе, и я лечу вперед руками на мощеную брусчатку прямиком к ногам Гавриила. В последний миг он удерживает меня за локоть и грубым движением ставит обратно на ноги.
