Сергей Коротков - Пленники Зоны. О возвращении забыть
Боец поднялся, вынул из кобуры табельный ПЯ, прицелился и со словами «прощайся со своими яйцами» три раза выстрелил твари под хвост. Вслед за эхом выстрелов раздались мычание и рев зверя, тело его содрогнулось и забилось в судорогах. Края пролома стали осыпаться, издавая треск и скрежет от дергающегося туловища невиданного исполина. Червеобразное брюхо сорвало часть крепи закупорки, на пару метров смогло отползти назад, пока не стали рваться жилы и лопаться сосуды, окрашивая бока кровью и какой-то жидкой дрянью желто-белого цвета. Мутант снова рыкнул и затих.
– Так, с этим ясно. – Никита толкнул капитана. – Петро, давай ты. Сунь пару зарядов меж стеной и этой тушей, рвани… тока чтоб не вовнутрь. Мало ли кто там в пасти у этой сардельки.
– Ща сбацаем, командир! – Тротил убрал оружие, начал доставать рюкзак и свои прибамбасы. – Орк, отвали, теперь моя очередь с этим кастратом поговорить.
Сапер-минер заложил шашку, туго воткнув ее в щель между панцирем чудовища и огрызками бетона, зажег фитиль и скачками убежал прочь, за цистерну, где приютились товарищи. При этом не забыл крикнуть в узкий пролом:
– Э-э, кто там живой? Бойся. Ща рванет нехило.
Ему никто не ответил, но грохот и сноп взрыва действительно получились эффектные. Когда осела пыль и опали ошметки плоти и куски бетона, бойцы рванули из укрытия наружу. Агония твари продолжалась, но конец ее точно уже был не за горами. Ужасная рваная рана, словно кусок туши автогеном срезало, и большой скол стены позволили заметить узкий проход в половину толщины человеческого тела.
– Красава, Тротил! – Никита показал Орку держать тыл, а сам подскочил к туше мутанта.
Не брезгуя хвататься за развороченную взрывом плоть и скорлупу панциря, он полез в образовавшуюся щель, предварительно скинув лишний груз.
– Эй, есть там кто? Отзовись.
С трудом он проник внутрь коридора, измазав РЗК кровью и пылью, выкарабкался из проема и перелез через жуткие черные рога твари.
Перед ним в дальнем углу, сжавшись в комок и прикрыв голову руками, сидел человек в защитном костюме, похожем на РЗК спецназовцев. Из-за месива внутренностей мутанта и пыльной взвеси зрелище было ужасающее.
Но вдруг сидящий шевельнулся, опуская руки, вздрогнул, и бледное больное лицо под грязной стекломаской просияло радостью и счастьем, как может реагировать на спасение тяжелораненный солдат:
– Братцы-ы… Свои-и! Господи.
Мужчина вяло поднял руку, протягивая ее то ли для приветствия, то ли ища поддержки, но тут же бессильно опустил.
Истребитель крикнул своим, чтоб расчищали проход, а сам ринулся к раненому. Беглый осмотр не выявил предсмертного состояния, однако было похоже, что раненый пребывает в шоке. Никита под хриплый мат-перемат и звук ударов Орка, разбирающего лаз с помощью ножа, трубы и куска арматуры, вколол сквозь комбез незнакомцу антишок, вынул пару пилюль от радиации и анаболик для мышечных рефлексов. Помог пострадавшему снять «Панораму», закинул ему в сухой рот лекарства и дал запить из фляжки. Всю воду без остатка раненый выдул – видно, давно не пил.
– Кто ты, мужик?
– Кор… Корсар, – еле слышно выдавил сталкер, закатив глаза и кривясь от боли, – сталкер я, Корсар.
– Ну сталкер – так сталкер. Лады, Корсар, сейчас мы тебя вытащим, потерпи малость. Орк, что у тебя?
– Почти, командир. Ща сбацаем.
Никита с содроганием созерцал изувеченную рогатую, зубастую морду мутанта, ошметки плоти, выбитые глаза, сбитые зубы, месиво из десен и языка.
Как только Орк подал сигнал, Истребитель приподнял Корсара, взвалил его на себя, подтащил к пролому. Здоровяк с той стороны принял раненого, бережно, но крепко обхватил, вытащил наружу.
Никита осмотрел коридор, забрал штык-нож сталкера, почти пустой рюкзак, автомат без патронов, черно-красный от крови и грязи. Вылез сам.
Когда пытались взвалить Корсара на спину Орка, бедняга на минуту очнулся, лихорадочно огляделся:
– Где я? Кто вы?
– Спецназ мы, в жопе мы у черта! – ответил Тротил, принимая оружие напарника, пока командир помогал раненому оседлать Орка.
– А-а… это вы их наколотили? – Корсар культей резинового рукава показал на валявшихся там и сям уродов. – Это аасмены, мля, сволочи местные.
– Ага, пощелкали маненько, етить их налево.
– Аасмены – суки, их гнездо тут, норы…
– Ты это… Корсар, успокойся, – Никита похлопал его по плечу, – все пучком, не боись.
– Спасибо, братцы! Вовек не забуду… Щас надо вдоль стены, там бункер, там тихо, надеж…
Корсар замолчал, безвольной куклой распластавшись на широкой спине и плечах Орка, слюна с губ капала на внутреннюю оболочку стекла «Панорамы».
– Так, бойцы. Орк, идешь за мной след в след. Ты у нас тяжеловес тот еще, вытянешь сто метров с копейками. Тротил, бросай канистры тут – все равно скоро вернемся. Без воды никак. Фляжки с собой. Замыкаешь.
– Есть.
– Пошли, бойцы.
Обратная дорога заняла минут двадцать. Ворота, шлюз, дезинфекция, ворота. «Наши!»
Обстановка в бункере была умиротворенная и почти идиллическая. Мешков вел умные беседы с ботаником Гошей, найдя, конечно же, общие для ученых темы. Анжела баловалась сигареткой вместе с Деном, восседая на лабораторном столе возле вытяжки. Полкан что-то писал в блокноте, иногда надолго задумываясь. Полозков дежурил около Рогожина, поправляя раненому повязки и промокая сухие обгоревшие губы мокрой тряпочкой. Майор Семаков профессиональным взглядом оценивал и изучал набор химрадзащиты в шкафу подсобки, найдя там некоторые интересные вещи. Козуб ходил, читал плакаты советских времен, иногда улыбаясь или грустя. Баллон с Пыть-Яхом устроили перекус из ИПН-4, разогревая на грелке фольгированные каши, мясо и овощные рагу. Наемник щелкал двумя руками в наручниках кнопки телевизора «Рубин». Рядовой Димон о чем-то переговаривался с Ахмадом. Типа:
– Знаешь, люблю горы, леса, уважаю людей. Всех, без национальностей, религий, пола, возраста… И чеченцев уважаю, мирных, хозяйственных, добрых. А ты че? Злой чечен. Негодяй ты. Позор своего народа…
Пленный, в основном, слушал молча, иногда встревая и с акцентом отвечая на вопросы конвоира.
Что было удивительно – никто не спал, хотя все были вымотаны переходами и телепортацией. Кое-кто, правда, уже подремал, но из-за переживаний и неизвестности люди продолжали бодрствовать и заниматься всякой ерундой. По лаборатории лилась тихая, спокойная музыка Бетховена из магнитофона местного производства. В углу стояло ведро с парашей, прикрытое куском плаката с описанием целей КПСС. Кран в ржавой раковине слегка урчал, оставленный включенным на всякий случай, если проявится водопровод и одарит людей живительной влагой. Но водопровод пока молчал. Ден чистил ветошью пистолет, покуривая и заигрывая с Фифой. Они иногда смеялись над шутками друг друга.
Вдруг бункер замер от возгласа наемника, держащего в сцепленных ладонях один из местных документов:
– Екорный бабай! Пи…ц. Мы че, в Сретенске?
Все взоры устремились на него.
– Ты, черный, не еба…ся случаем?! – Холод скривил в злой ухмылке губы и тут же осекся: – Ой, сорри, извините, мадам.
Анжела хмыкнула, не сводя озадаченного взгляда с пленного.
– Я серьезно, – Кэп потряс секретным актом, – вот написано, читаю, мля… комиссии в составе ты-ды-ды провести расследование инцидента от восемнадцатого марта тысяча девятьсот восемьдесят шестого года на полигоне К-II четвертого энергоблока Сретенской АЭС, имевшего место… Та-ак. И вот еще… Гриф «Совершенно Секретно. Особая папка» и мелким почерком «хранить конфиденциально по месту расследования без передачи третьим лицам». А? Каково?
– Я хренею! Че тут творится? Где мы? – Родео в непонятках развел руками и взглянул на ученого. – Эй, ты, очкарик штопаный. Ты когда начнешь свой монолог, Гамлет?
– Тихо. Спокойно. – Ден слез со стола, подошел к наемнику, взял акт на желтом бланке, пробежался по нему глазами, нахмурился. – Верняк ЧП было в марте восемьдесят шестого, комиссия, подпись директора… хрен тут разберешь… При проведении электротехнических испытаний в 00:17:22 разряд тока неустановленной силы из блока управления паропроводом проник в активную зону реактора РБМК-1000 и нарушил его штатный режим, повлекший… Та-ак. Причины устанавливаются, комиссии также необходимо… Кто такой Кондрашенко? Мля, я где-то видел эту фамилию.
Ден всучил бумажку Кэпу, взволнованно пробежался вдоль столов и стен, рассматривая что-то. Все молча в ступоре следили за ним…
– Еп-п. Есть… – Холод вынул из шкафа рядом с ошарашенным Семаковым несвежий лаборантский халат, затряс им в кулаке, – вот. И.С. Кондрашенко на нагрудном кармане халата. Ешкин кот! Это халат лабораторной крысы… которая работала здесь и была назначена членом комиссии. Вы понимаете?
– Так мы че, в натуре в Сретенске? – Анжела сползла со стола, бледная и потрясенная.
– Получается так, товарищи, – отозвался Доктор.
