"Та самая Аннушка", второй том, часть вторая: "Не та дорога" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

— Ладно, — сказала Аннушка, — всё это, конечно, интересно, но загадок в Мультиверсуме всегда было дофига, все не разгадаешь. В практическом смысле это нам что-то даёт?

— Мы собираемся с Костлявой двинуть на Завод. Просто по Дороге, Донка маршрут знает…

— Агашечки, — помахала лапкой сонная глойти, — Доночка так дофига всего знает, оказывается, что её хотят убить какие уродцы. А я устала и спать хочу-у-у…

Она заразительно зевнула, и я с трудом сдержался, чтобы не последовать примеру, денёк выдался тот ещё.

— На Заводе есть несколько таких излучателей, — продолжил Керт. — Мы не знали, что это такое, но ничего не выкидывали, благо места много. Жаль, Крисса не хочет ехать с нами, там на складе полно всяких непонятных штук…

— У девушки кончаются каникулы, — пояснила Аннушка. — Её ждёт учёба. Но вы не расстраивайтесь, она шустрая. Может быть, мы уже через неделю увидим её двадцатилетней, с новыми знаниями и полную энтузиазма.

— В общем, — подытожил Керт, — она объяснила нам принцип настройки приборов-ключей, и, хотя грёмлёнговской интуиции мне сильно не хватает, я попробую пробиться с Завода куда-то ещё. Несколько акков у нас есть, Мирена мне, конечно, плешь за них проест…

— Терминал готов инвестировать в этот проект, — сказала Алина. — У меня тоже есть акки, и я рассчитываю, что ваши находки помогут восстановить и увеличить парк ботов. Условия обсудим позже, вы все устали. Аннушка, твой пентхаус уцелел.

— Это прекрасно, подруга! — ответила та. — Пойдём, Лёх, нам есть что отметить. Или ты уже ангажирован на эту ночь Алинкой?

— Предпочитаю женщин помягче. С ней у нас только дружба.

* * *

— Знаешь, солдат, — сказала Аннушка, когда мы, показав друг другу, как сильно успели соскучиться, валяемся в ванне. — Мне, наверное, стоит тебе кое-что рассказать.

Её пятки у меня на животе, её грудь слега выступает над водой, кончики волос плавают вокруг сосков, рука со стаканом лежит на краю ванны. Она сняла очки, и глаза сияют нездешней густой синевой. Я готов провести так всю жизнь. Она — пока вода не остынет.

— Меня пугают такие заходы, — признался я.

— Я думала, ты ничего не боишься, — смеётся девушка. — Алинка в полном восторге от твоей крутизны и безбашенности. Она бы тебе отдалась, если бы было чем.

— Я сейчас боюсь одного, — вздохнул я, — что мы расстанемся. И это чертовски похоже на начало одного из тех самых разговоров.

— И да, и нет, солдат. То, что я тебе расскажу, однажды может привести к расставанию, но не потому, что я этого хочу.

— Это как?

— Обстоятельства непреодолимой силы, скажем так.

— Звучит как говно.

— Это ты ещё подробностей не слышал.

— Ладно, лучше, наверное, знать, чем не знать.

— Спорный вопрос, — Аннушка поднимает ногу из воды, критически рассматривает, опускает обратно мне на живот.

Как по мне, нога идеальна, и шрамы её ничуть не портят.

— Учти, ты первый кому я это рассказываю, и, надеюсь, последний. История меня не красит, но я на каждом шагу делала то, что в моменте казалось правильным. Много раз прокручивала потом в голове, но так и не придумала, что могла бы сделать иначе. Ну, разве что хорошенько подумать, но это и сейчас не самая сильная моя сторона, а тогда я была лет на двадцать моложе и понимала сильно меньше. Умные книжки начала читать потом, как раз для того, чтобы разобраться, что за хрень со мной случилась. До этого я, если честно, жила с той брехнёй, которую мне закачали в башку в Школе Корректоров, слегка разбавленной интересными, но сомнительными личными лекциями от Мелехрима. До сих не знаю, что из рассказанного им было правдой, а что промыванием пустоватых девичьих мозгов, для личной лояльности ему и Ареопагу. Потом туда добавила своих откровений Ольга Громова, которая отлично разбиралась в интригах, но слабовато в космологии Фрактала. В общем, хотя на тот момент в голове у меня была дикая каша из вранья, слухов, глупостей и догадок, я преспокойно считала всё это «объективной картиной мира» и жила припеваючи. В том, чтобы быть весёлой беззаботной дурой, есть свои преимущества, вот хоть на Донку посмотри.

— А на какой именно «тот момент»? — спросил я.

— Про «казус Основателей» слышал?

— Даже несколько раз. Но понятия не имею, что это.

— Ну, ты не оригинален. Мало кто может похвастаться тем, что понял, что именно случилось примерно двадцать лет назад…

— Я в школу ходил тогда, например…

— И даже это не факт.

— Почему?

— Время связано с сенсусом, и двадцать лет в одном срезе не равны таковым в другом. Чёрт меня подери, если я знаю, как это возможно, но концентрация сенсуса как бы сжимает время… А, к чёрту, глупо пытаться объяснить то, что сама не понимаю. В общем, прими как данность: чем интенсивнее человеческая активность в срезе, тем больше там сенсуса, но тем меньше там времени. Люди его как бы перерабатывают… Стоп, не бери в башку, а то станешь дурак, как я тогда. Нахваталась фактов, а как одно с другим связано, понятия не имела. Короче, может быть, мои «двадцать лет назад» — это твои десять. Плюс-минус, я не знаю точного коэффициента, он, кажется, вообще плавающий, потому что у вас постоянно какая-то херня творится. Война, например, пережигает время в сенсус с дикой эффективностью, поэтому коллапсы — это чаще всего про войну.

— То есть ты не настолько старше меня, как притворяешься? — удивился я. — Или как это работает?

— Ничего подобного. Я-то свои двадцать за это время честно прожила. Впрочем, не забивай голову. Как сказал однажды Мелехрим, когда я его достала вопросами: «Девочка, в человеческом языке просто нет слов для адекватного описания концепции нелинейности времени. Пойдём лучше в койку!»

— Кстати, хорошая мысль, — кивнул я. — А то вода почти остыла.

— Ладно, — согласилась она. — Только, чур не домогаться, хорошо? Мне правда важно тебе это рассказать.

— Постараюсь дотерпеть до конца истории. Потом ничего не обещаю.

Мы выбрались из ванны, налили ещё по стаканчику и переместились на широкое ложе. После тёплой воды прохладно, так что укрылись простынями, и меня меньше отвлекает вид её тела, но наши бёдра соприкасаются, её голова лежит на моём плече, моя рука чуть ниже её груди, и не передвинуть её выше стоит больших моральных усилий.

— На чём я остановилась?

— На Основателях, — напомнил я. — С ними ещё какой-то казус приключился.

— Не столько с ними, сколько с Мультиверсумом, но началось всё с того, что их решили убить.

— За что?

— Не за что, а почему. Лет за пять лет до чёртового «казуса» Мультиверсум начал ждать прихода Искупителя.

— Того самого?

— Угу. И как-то так вышло, что все решили, что это будет кто-то из детей Основателей.

— Детей?

— Ну, это была такая разношёрстная компания, объединённая общими неприятностями. Фактически всего три семьи с потомством, хотя одна из них… впрочем, неважно. Позднее выяснилось, что всё это деза, которую запустил Старый Сева, человек очень хитрый и чертовски влиятельный, но этичный примерно как удав в крольчатнике. Они с Малкицадаком (про него тебе, небось, Донка все уши прожужжала) и Мафсалом, которого ты видел, плюс ещё пара деятелей того же уровня, разыграли масштабный спектакль, чтобы сбить всех со следа настоящего Искупителя.

— А был и настоящий? Я думал, это религиозная такая история, типа нашего христианства. Попытка сделать так, чтобы люди убивали друг друга немного меньше, путём призывов возлюбить друг друга.

— И как, возлюбили? — спросила Аннушка.

— Да ну, просто к обычным войнам добавились религиозные.

— Я так и думала. Нет, Искупитель фигура вполне реальная. Предохранительный механизм Мультиверсума, который появляется в моменты кризисов и каким-то образом собирает в себя всё говно, которое должно случиться. Как фокус коллапса, но для всего Фрактала.