Андрей Золот - Золотой цветок
– Твою мать! – заорал пилот. – Веселые вы ребята! Сначала одни клоуны чуть не пристрелили, теперь вы! Еще и обстреливают!
Вертолет начал снижаться. В кабину влетел дед и крикнул:
– Не снижайся! Давай дальше!
– А мы не снижаемся! – орал пилот. – Мы падаем!
Машина сильно накренилась на правый бок. Я посмотрел в окно и увидел землю буквально в нескольких метрах перед глазами. В этот момент раздался сильный скрежет и стук, меня бросило на правое боковое окно, затем резко назад на пилота, и я почувствовал, как вертолет медленно переваливается с боку в горизонтальное, правильное положение. Мои глаза встретились с полными ярости глазами пилота, у которого я сидел на коленях.
– Слезь с меня, щенок! – заорал он, в бешенстве отпихивая меня.
– Живы? Все живы? – услышал я голос Василия Александровича.
Я выскочил в пассажирский отсек. Лежа на спине и задрав ноги на дверь, хлопал ошалевшими глазами Синицын. Дед метался и всех осматривал. Валера с Толиком, зажавшись в одном углу, рядом с Синицыным, пребывали в непонятных позах, запутавшись в конечностях друг друга. Осмотрев всех, и пилота в том числе, Василий Александрович быстро приказал:
– Все вещи схватили и быстрей, быстрей бежим. Да поднимайтесь вы, – встряхнул он Валеру, помогая ему встать на ноги. – Валим! Валим отсюда!
Из кабины показался разъяренный пилот.
– Извини, друг! – бросил ему дед. – Непредвиденные обстоятельства…
– Мне твое извини нужно, как голой заднице еж! – заорал на Василия Александровича пилот.
Тот ничего не ответил, открыл дверь вертолета и начал выбрасывать рюкзаки. Я выпрыгнул на землю и осмотрелся. У вертолета был отломан винт, куски его лопастей валялись по сторонам, одна сторона корпуса покорежена, с другой стороны отломано шасси. Вертолет лежал между двух гор, как раз в том месте, где мы должны были проходить, если бы шли пешком. Все поспешно выскочили из вертолета и взяли свои вещи.
– Ну и что мне теперь делать?! – ревел пилот, высунувшись из кабины.
– Иди назад, между тех скал есть проход, через него к иностранцам своим попадешь, – Синицын показал рукой в сторону скал. Им тоже выбираться надо, без тебя никуда не денутся…
– Они – не мои! Они – уроды! Как и вы! – мужика от ярости начало трясти.
– Давай, старый, не серчай! Мир спасаем… – Василий Александрович хлопнул пилота по плечу и сунул ему в руку несколько стодолларовых купюр.
Этот благородный жест пилота немного успокоил, он сел в кресло в вертолете и схватился за голову. Мы не стали дальше его успокаивать, взяли свои вещи и побежали в гору.
– Далеко еще нам? – спросил меня по ходу Синицын.
– До конца этого подъема, между гор, потом будет что-то в роде развилки, нам направо, до предела, до скал… У подножия скал и будет вход… – ответил я.
Какое-то время мы бежали до места, где две горы сходились, оставив между собой лишь узкий проход.
– Стойте, – крикнул Толя, когда мы миновали его.
Все остановились тяжело дыша.
– Мы тут останемся, – сказал Валера. – Задержим их. А вы бегите!
– Я сяду за тем камнем, – Толик показал на большой валун, стоявший метрах в двадцати за проходом. – А Валера напротив. Они из прохода не смогут выйти.
Мы переглянулись. Василий Александрович подошел к Толе и отдал ему автомат, отобранный у иностранцев, запасной рожок и свой пистолет.
– Это оставь себе, – мой тезка вернул ему пистолет. – Может, пригодится. Нам хватит, – он показал рукой на автомат, висевший на шее Валеры, тоже отобранный у иностранцев и похлопал себя по карману, где лежал пистолет.
– Будьте аккуратны и не уходите никуда, на обратном пути вас заберем, – у деда дрогнул голос.
Мы развернулись и побежали дальше, оставив парней за спиной. Все прекрасно понимали, что на обратном пути мы можем их не увидеть живыми, но выбора у нас не было. Когда Василий Александрович произнес последние слова, я подумал, что, если с ними что-то случиться, он будет винить в их смерти только себя – ведь именно он позвал их в путь без дороги обратно. А если посмотреть с другой стороны, он их предупреждал, что экспедиция очень опасная, что кто-то из нее может не вернуться. Ребята понимали опасность и, согласившись, тем самым снимали с деда ответственность за свои жизни. Тут я поймал себя на мысли, что рассматриваю ситуацию с точки зрения кармической ответственности. Сам же я испытывал смешанные чувства по отношению к поступку парней. Я не хотел, чтобы они оставались, это наверняка их погибель. Я предпочел бы, чтобы мы продолжали путь все вместе, а дальше – будь как будет. С другой стороны, те, кто шли за нами, не шли, а, скорее всего, бежали налегке, и нас они наверняка догнали бы, и тогда всему конец, все наши старания оказались бы пустыми, и, вполне возможно, наша цивилизация тоже пропала бы. И в то же время душу переполняла гордость за то, что есть такие люди как Толик с Валерой, которые готовы пожертвовать собой ради жизни других людей. Огромная сила духа должна быть заложена в человека, чтобы он так просто мог сказать: «Вы идите дальше, а мы тут за вас умрем!» Глаза наполнились слезами, я бежал и оборачивался назад. Наши товарищи уже пропали из виду за выступом скалы, а я все оборачивался и думал: «Может, не надо? Может, вместе, и будь что будет». Мне хотелось кричать от негодования: почему мир так несправедлив? Почему из-за амбиций одного человека, который жаждет власти и денег, должны умирать люди? И какие люди! Такой, как Сан Саныч, пальца их не стоит. Такой бы не решился на это: «Вы идите, а я тут за вас умру!» Душа рвалась на части, хотелось бежать обратно и сказать ребятам: «Не надо умирать, пошли с нами!» Но надо двигаться вперед. Наша цель стоила больше двух жизней, и они это понимают. Поэтому они – там…
Позади почти одновременно раздалось два выстрела, за ними – еще два. Мы замерли, глядя друг на друга.
– Это не по ним, это – они, – пояснил Василий Александрович.
Прошло пять минут тишины и ожидания.
– Не хотят больше лезть. Это хорошо – опять прокомментировал ситуацию Василий Александрович.
Вдалеке послышался гул вертолета.
– А вот это плохо, – определил Синицын.
– В укрытие! – скомандовал дед.
Мы спрятались между скалой и большим валуном.
– Большого толку нет от того, что прячемся… – сказал Синицын. – Они знают, где мы.
– Что правда, то правда, – согласился Василий Александрович. – Но так, может, хоть на голову не высадятся.
Прошло минуть пять, вертолет стрекотал где-то рядом. Неожиданно он выскочил из-за скалы, за которой мы прятались, и пролетел у нас над головами. Мы осторожно вышли из укрытия и стали смотреть вслед удаляющейся вертушке, но только мы вздохнули с облегчением, как она начала снижаться, явно идя на посадку. По моим предположениям она садилась как раз в том месте, где нам нужно было сворачивать в гору.
– Туда нам и надо… – сказал я.
Мы переглянулись. Синицын, ни слова не говоря, скинул рюкзак и достал Золотой цветок.
– Не тяни, узнай дорогу и все, – археолог вставил ключ в Цветок и отошел.
– И… – замялся дед, – про моих спроси, как найти…
Через секунду, крышка Цветка, поползла вверх, и сразу возникло знакомое чувство блаженства и эйфории от мощных излучений.
«Как нам безопасно отнести Золотой цветок в Шамбалу?» – мысленно задал я вопрос.
В голове возник путь, по которому мы должны пройти – от того места, где мы находились, до подножия скал – ворот в Шамбалу. Только сейчас нам нужно было не подниматься в гору до развилки, а сворачивать раньше и подниматься в ту же гору, но по очень крутому склону. Когда в сознании запечатлелся весь путь, я понял, что входа в Шамбалу как такового нет, в конце пути были только голые скалы, но я понимал, что, когда я там окажусь, что-то должно произойти.
– Идем метров двести прямо, затем за выступом повернем направо, – начал я озвучивать увиденное. – Там подъем очень крутой будет в гору… Поднимемся до скалы, похожей на нос корабля, обойдем ее справа и поднимемся наверх… Там начнется снег… Далее пойдем по скале до места, где будет спуск с нее… Сойдем вниз, и сразу начнется еще одна скала… справа… У ее подножия и находится вход в Шамбалу…
Закончив говорить, я мысленно задал вопрос Василия Александровича: как ему найти своих родных?
Я увидел город, название района, сам район, улицу и ее название, дом, в нем – людей, пожилых и молодых… «Это дети Зои», – понял я.
Все увиденное я пересказал Василию Александровичу. Он в волнении несколько раз попросил Синицына:
– Запомни… запомни… пожалуйста, запомни…
Синицын кивнул, отошел за выступ скалы и встал поодаль, пристально смотря в ту сторону, куда садился вертолет. Неожиданно он сорвался с места и устремился к нам с криком:
– Бежим!!!
В этот момент у меня в голове проплывают картинки: молодой парень гуляет с девушкой, обнимаются, целуются. Девушка дома разговаривает со своей бабушкой, я ее видел, это Вера. Молодой парень, гулявший с дедовой и Вериной внучкой, приходит домой, здоровается с матерью и отцом, появляется лицо отца… Да это – Синицын! Васина внучка встречается с сыном Синицына! У меня открылся рот, чтобы поделиться радостью, но археолог вдруг закричал:
