Вячеслав Кумин - Адам. Метро 2033. Новосибирск
Ученые наблюдавшие за процессом, готовые в любой момент прийти на помощь если у подопытного вдруг откажет сердце, отсоединили обессилевшего Адама от пут, отключили датчики и отмыв отнеси обратно в камеру. Саму операционную придется, как всегда хорошенько почистить.
Адам не знал сколько дней он провел в своей камере почти без движения, принимая только питье, но по внутреннему ощущению долго, очень долго. Остаточная боль не отступала, выматывая его, но по крайней мере она позволяла ему устав до полусмерти отключаться.
С ним все это время определенно что-то происходило. Он обильно потел, обострились или вовсе исчезали какие-то из пяти чувств, то поодиночке, группами в различных вариациях, то все разом. А под конец его одновременно пронесло и вырвало какой-то слизью.
То и дело заглядывали академики и ни слова не говоря, брали анализы всего, что только можно взять у человека.
Наконец все устаканилось и Соколов смог сколько-нибудь трезво соображать.
Он осмотрел себя. Но кожа была нормального цвета. Вонял только очень.
«Но это из-за того что долго не мылся, – подумал он. – А кожа потемнеет со временем, как и отупею тоже не сразу».
Приведя его в порядок, дав помыться, побрив, академики замучили Соколова тестами на умственные способности не переставая брать у него анализы начиная от простого забора крови, мочи, кала и заканчивая спинномозговой жидкостью и спермой. Так прошло немало времени: месяц, два, три…
Адам просил рассказать о результатах. Но академики молчали, либо отделывались ничего не значащими формулировками.
Кожа все же потемнела, но несколько иначе чем у черных людей, он стал шоколадным как от сильного загара, а волосы наоборот побелели, даже осеребрились, и пока не спешили выпадать.
Его хорошо кормили, но как он сразу догадался, растительная и мясная пища явно внешняя, то есть радиоактивная, но он все равно ел, понимая, что иначе пищу затолкают силой, в итоге они все равно своего добьются, а он выбражульничеством только себе хуже сделает.
Потом его поселили во внешнюю среду в заставленную решетками, но без остекления, квартиру и каждый день брали анализы различной степени тяжести выясняя его переносимость внешней среды без защитных средств.
Однообразное существование начинало надоедать, хотелось наконец самому принять участие в собственной судьбе. Мозг сам начал анализировать обстановку на возможность побега, но все было сделано с умом: крепкие решетки, высокий этаж, дверь стальная с усиленными стенами и он пока не видел ни одной возможности бежать.
Оставалось только ждать. Ждать пока не появится возможность побега, а после будь что будет или пока он не превратится в тупое животное и тогда ему уже точно будет все равно.
58
В очередной раз рассматривая город из окна, полной грудью вдыхая прохладный осенний воздух, Адам поразился яркости красок. Странности со зрением случались и раньше, но тогда он все списывал на головные боли, остро отдававшие в глазные яблоки, что в свою очередь являлось следствием проведенных над ним экспериментов. Но сегодня это не доставляло ему болезненных ощущений и он смотрел во все глаза.
Вот какое-то странное фиолетовое завихрение…
А это что за странное желтое пятно растекающееся между домов?
А там, за горизонтом удивительно красивое радужное мерцание…
Вот еще какое-то колышущееся марево.
«Стоп! – остановил свое любование пейзажем Соколов, припоминая кое-какие подробности. – Там за горизонтом как раз мертвая земля. Именно по той местности пришелся ядерный удар. Это что же получается?.. Я вижу активное излучение?!»
– Если это так, то что собой представляют остальные цветовые пятна?
Разобраться в этом ему не дал шум этажом ниже. Адам давно знал что не единственный жилец в здании и рядом с ним маются такие же жертвы экспериментов академиков из последней группы что и он сам, просто они получили сыворотку несколько раньше.
«Не подходи!» – услышал он яростный вскрик.
И только лишь мгновение спустя Соколов осознал что в реальности слышал лишь нечленораздельный крик переходящий в рык, а слова, что он распознал, лишь полученное мысленное эхо.
Снова крик. На этот раз мысленный посыл был таким же нечленораздельным, одни эмоции: ярости, ненависти, страха, боли. Потом послышались выстрелы и снова крики.
Через десять минут Адам увидел в окно как связанного и безвольного черного человека увозят в кузове небольшого грузовичка.
По всей видимости видел это не только он, поскольку со всех сторон он «услышал» позывы сопереживания собрату по несчастью, ярости и ненависти к врагам, а потом и реальные крики. Другие черные люди хотели помочь своему собрату, пытались высадить решетки, но без успеха и продолжали бесноваться в бессильной ярости.
Пришло время обеда и Адам подошел к железной двери ожидая когда откроют узкое окошко, предназначенное только для того чтобы просунуть тарелку с едой и кружку с чаем.
Но вместо ожидаемого набора в щель влетело какое-то небольшое существо.
– Эй! Вы чего делаете уроды?! – с криком испуга и неожиданности отскочил в сторону Адам.
Снаружи засмеялись.
– Поймай! Это твой обед на сегодня!
– Уроды! – пнул по двери Адам.
Соколов пошел в комнату, в которую убежал зверек. Его надо поймать, хотя бы для того, чтобы избавиться от возможной опасности. Зверек в отчаянии может сам напасть.
Войдя в комнату, Адам огляделся и увидел зверька висящего на сетке окна. В этом комке он сразу узнал кошку-летягу. Размером эта кошка хоть и была величиной со взрослую нормальную кошку, но являлась все же еще котенком.
Котенок, увидев опасность, чуть развернулся, оскалился обнажив клыки и угрожающе зашипел.
– Вот же блин… – отступил Адам.
Он поискал, чем бы можно было схватить летягу, чтобы этот зверек не дай бог его не поцарапал острыми как бритвы когтями и тем более не покусал своими клыками-иглами. Кто его знает, чем можно заразиться? И станут ли его лечить?
Взяв куртку, Адам пошел ловить нежеланного сожителя. И вновь отголоски чужих мыслей. Адам даже остановился и потряс головой от все еще необычного ощущения чужого присутствия в голове. Его соседи охотились. Охотились, чтобы забить жертву и съесть. Животная охота.
«Похоже, не только мне подсунули живое мясо», – подумал он.
Первая попытка не удалась и кошка-летяга спрыгнув с сетки и расправив кожаные мембраны, заложив крутой вираж, обогнул опасность слева и умотал в другую комнату.
– Мн-да, придется повозиться с тобой…
Зверек снова попытался улететь, но Адам был к этому готов и сам не заметив как так извернулся в прыжке, что мгновенно захомутал свою жертву в плотный комок, оставив снаружи только страшную скалящуюся и шипящую мордочку.
– То-то же. Но что мне теперь с тобой делать?
Он понимал что это не просто забава охраны. А какой-то очередной тест, но что делать со зверьком он и вправду не понимал. Конечно его можно забить и съесть. Мясо как мясо. Вот и огонь есть. Но делать этого не хотелось, просто потому что для готовки у него нет никаких инструментов, ни ножей, ни сковородок и всего прочего. Рвать и потрошить руками и зубами как животное? Ну уж нет.
Подойдя к двери и несколько раз стукнув по ней ногой, Адам потребовал:
– Принесите нормальную жратву сволочи! Это я есть не буду!
– Ишь какой привереда! – снова засмеялись снаружи.
Через пару минут окошко все же открылось и в щель просунули привычную тарелку с мясом и бобовой кашей, а также кружку с чаем.
– Спасибо.
– Да на здоровье!
Кошку-летягу обратно не потребовали и Адам вернулся с ней в зал, где и приступил к обеду.
– А ты как камрад, тоже небось голодный?
Соколов откусил кусочек мяса и предложил своему пленнику, но котенок снова только оскалился, не желая ничего принимать.
– Ну, не хочешь, как хочешь…
Положив кусочек у мордочки летяги он закончил трапезу, сдал посуду и снова принялся рассматривать расцвеченный пятнами пейзаж, пытаясь освоиться с новыми возможностями и определить что есть что.
Под вечер по лестнице забухали многочисленные ботинки и Адам сразу понял что это к нему, точнее за ним. Его спеленают и понесут назад в бункер.
– Что-то я сделал неправильно, – сказал он себе, посмотрев на котенка, съевшего-таки предложенный кусочек мяса. – Видимо все дело в том, что тебя жрать отказался. А теперь мне снова предстоят болючие анализы, тесты… Блин, как же это все надоело.
Котенок посмотрел на него без особого сострадания сузившимися зелеными зрачками и снова злобно зашипел.
– На свободу хочется? Понимаю, мне тоже… Хотя, почему бы и нет?! Помирать так с музыкой, а?!
Соколов взял котенка-летягу на руки и распеленал его так, чтобы можно было освободить полностью одним движением и подошел к двери, с замком которой уже возились надзиратели.
– Эй, урод, – сказали ему, открыв окошко для подачи пищи, только на этот раз просунув в него ствол ружья. – Отойди и не шали. А то получишь по полной программе.
