Сергей Антонов - Рублевка-2. Остров Блаженных
– Кто этот человек? – поинтересовалась она у Михаила.
– Ваш личный охранник, – соврал Миша, не забыв при этом скорчить одну из своих фирменных гримас. – Секьюрити.
Известие о том, что ее охраняют, Разина восприняла, как должное, и погрузилась в нирвану, занявшись изучением клубов сигаретного дыма.
Дверь распахнулась. В кабинет вошли Хорошев, Бамбуло и Максим Максимович. Степан сел за стол на место Корнилова, друзья его расположились на стульях по бокам.
– Ще раз здрастуйте. Як будемо розмовляти? – Стук приветливо улыбнулся. – По одному, або видразу очну ставку организуемо?
– По-русски, пожалуйста, – попросила Алина Брониславовна. – Мы уже по горло сыты вашей независимой Украиной.
– Извиняюсь. Я спрашиваю, как вас лучше допрашивать. По одному или скопом?
– Что значит «допрашивать»?! Что значит «скопом»?! – возмутилась патриарша. – Вам известно, кто я?
– О! А я вас, кажется, знаю! – воскликнул Бамбуло. – Дай Бог памяти… Про до фига красных тюльпанов – это ведь вы пели?
– Я. Конечно, я, – Алина гордо вскинула голову, заставив свой тройной подбородок заколыхаться. – И нечего паясничать, юноша. Серьезно говорю – я единственная звезда в России. Такая у меня должность. Я – Алина Разина!
– Хватит о звездах, тошнит уже, – вступил в разговор Вольдемар. – Какого лешего нас сюда привели? В чем обвиняют?
– Вот это уже по существу, – кивнул Хорошев. – Обвинений хоть пруд пруди. Заговор с целью организации вооруженного бунта, содействие Руслану Коробцову и его бандам, которые напали на Жуковку… Продолжать?
– Мы – артисты! – захныкал Тодор. – А лично я всегда говорил: русские люди, если их не развлекать, они на баррикады пойдут. Вам оно надо? Мне – нет. Их можете допрашивать, а меня отпустите. Я тут не при делах.
– Тоже мне русский нашелся, – хмыкнула Раиса. – Развлекатель хренов. А кто к генералам таскался? Кто их на бунт подбивал?
– Только из-за угроз! Только из-за опасения за собственную жизнь! Это все Конструктор! Он нас принудил! Убить обещал, подлец! Помилуйте нас, господа… И прошу учесть: если в чем-то ошибался, я – румын, мне простительно!
– Присоединяюсь к Тодору! – воскликнул Михаил. – Я хоть и не румын, но тоже заблуждался! Надеюсь на понимание и снисхождение.
– Я, пожалуй, тоже, это самое… Заблуждался! В потемках бродил! – быстро, словно курица, клюющая зерно, закивал Ромочка. – И вообще, это несправедливо! Конструктор воду мутит, а нам за него отдувайся?
– Кто такой Конструктор? – округлила глаза Алина Брониславовна. – Почему не представлен?
– Достаточно базара! Разгалделись мне тут, – Хорошев легонько стукнул кулаком по столу. – Я так скажу: чистосердечное признание и искренняя помощь следствию смягчает наказание.
– Вы разве не видите, что они над нами издеваются? – презрительно бросила Раиса. – Чистосердечное признание… В гробу я видела твою искреннюю помощь следствию!
– В гробу, – задумчиво произнесла Алина Брониславовна. – Вспомнила! Меня обещали похоронить в Пирамиде!
Максим Максимович наклонился к самому уху Хорошева и прошептал:
– Эту грудастую дамочку лучше изолировать. От Разиной тоже, думаю, толка не будет. Только выпроводить их как-нибудь поаккуратнее надо. Сам займусь. Провожу их к остальным в бункер «эф», пусть посидят на гастовской баланде. Думаю, диета пойдет им на пользу: у одной снизит самооценку, другой вернет память.
– Согласен. Здесь они только мешают.
Алина безропотно согласилась покинуть помещение – она была слишком занята размышлениями на загробные темы, чтобы закатывать истерику. Раиса на предложение выйти только фыркнула.
Избавившись от дам, Хорошев и Бамбуло еще несколько минут выслушивали хныканье, причитания и обещания искупить вину. Когда у обвиняемых наконец-то иссяк поток клятв и заверений в вечной преданности, заговорил Стук:
– Вам нужен покой. Нам нужен Конструктор. Если сдадите нам этого орла, все ваши прегрешения будут забыты. Вернетесь к себе в подземное логово и будете жить припеваючи. Обмен, думаю, равноценный. Слухаемо пропозиции.
– О Конструкторе знаю немного, – пробурчал Вольдемар, ощупывая нос. – Слышал, что покойный Садыков с ним дружбу водил. Вчера вечером в первый раз увидел его. Если этот подонок еще раз появится на моем горизонте – сдам без сожаления.
Тодор развел руками:
– Сначала хочу подчеркнуть: я счастлив, что сегодня вы собрались здесь вот в таком количестве и вот таком вот качестве. Ну, а Конструктор… Уверен, что и сама Алина Брониславовна не имеет понятия о том, кто прячется под маской. Где уж мне… Я всегда старался держаться подальше от рублевских интриг.
– Не знаю о нем ничегошеньки и знать не хочу! – заявил Михаил. – И вообще, мне Жуковка смертельно надоела. Хочу в деревню Навозино, в свой замок!
Бамбуло разгладил пальцами усы:
– Плохо, господа хорошие. Очень плохо. Придется вам…
– Нет-нет! Подождите! – Ромочка вскочил со стула и нервно заметался по кабинету. – Конструктор… Я точно знаю, что у него есть план секретных подземных переходов, предназначавшихся только для Рамзеса. Вот почему он может появляться и исчезать так внезапно. Т-с-с… Не могу даже дать гарантии, что он не подслушивает нас сейчас. И все-таки, рискуя собственной жизнью, ради общего блага, могу назвать человека, который видел Конструктора без маски.
– Уже теплее, – похвалил Ромочку Хорошев. – Ты – просто молодчина! Колись!
Ромочка уже раскрыл было рот, чтобы сделать сенсационное признание, но тут вернулся Максим Максимович. Старому гею потребовалось еще несколько минут, чтобы набраться храбрости. Наконец он, перекрестившись, выпалил:
– Черкес. Он всегда увлекался коксом. Ширяться герычем начал после Катаклизма. Боролся с депрессией. Потом наркотики закончились, началась ломка. Конструктор помог Черкесу. С тех пор наш певец полностью зависит от Конструктора. А встречались они где-то в Пирамиде…
– Что-то не очень верится, – покачал головой Максим Максимович. – Конструктор и наркотики? Не будем забывать о том, что тот, кого мы ищем, был другом и доверенным лицом нашего фараона. Не думаю, что Садыков одобрил бы фортели с героином.
– Конструктору совсем необязательно было ставить Рамзеса в известность о том, что он – наркодилер, – заметил Хорошев. – Да и Садыков, хоть и объявил себя фараоном, Богом не был и мысли читать не умел.
Бамбуло кивнул:
– Видал я того Черкеса. Хлопец нервный, дерганый. Такому ширнуться, что ноги о половицу вытереть. Богема, ёшкин кот!
– Что ж, господа кроты, поведем итоги, – Хорошев встал и обошел застывшую в ожидании четверку. – Хочется верить вам. Хочется надеяться на плодотворное сотрудничество. Как ты сказал, Ромочка? Ради общего блага?
– Да! Во имя мира и процветания Рублевской Империи! – Ромочка вытянулся в струнку и даже щелкнул каблуками. – Общими усилиями мы…
– Хватит. Верю. Пока все свободны. Валите к себе. Чем меньше мы будем слышать о вас, тем здоровее будете. О любых контактах с Конструктором сообщать незамедлительно! Если узнаю о вас что-то нехорошее – подвешу на крест и скормлю гарпиям!
При упоминании о гарпиях Ромочка побледнел, Вольдемар подпрыгнул на стуле, Тодор выпучил глазища, которые у него были и без того навыкате, а Михаил скорчил такую гримасу, словно ему срочно потребовался экзорцист для изгнания вселившегося демона. Из кабинета бывшие заговорщики выходили гуськом, с опаской поглядывая на доцента, полковника и Стука.
– Ну, теперь у нас кое-что есть на Конструктора, – потер руки Степан. – Надо разыскать Черкеса и выпотрошить его, как индюшку. Наркоманы – парни борзые, но без допинга быстро превращаются в кусок гнилого мяса. День-два под замком, и он запоет у меня, как соловей. И еще. Что там Корнилов? Пора бы ему уже вернуться.
– По последним данным воинство Коробцова разбито в пух и прах, – сообщил Хорошев. – Корнилов загнал остатки банды в лес и добивает их там. Скоро все закончится. На всякий случай я послал на помощь Юрию два взвода крепких, проверенных, хорошо вооруженных парней. Если случится что-то непредвиденное…
– Ерунда, Сергей! – Бамбуло рубанул воздух ладонью. – Что может случиться? Корнилов – все-таки офицер Ганзы, а не какой-то жулик-архитектор. Он бывал в таких передрягах, что…
В дверь постучали. Часовой выглянул в коридор. Пошептался с кем-то. Когда обернулся, на лице его отчетливо читалась тревога.
– Срочно просятся на доклад. Дело касается товарища Корнилова.
– Ну, вот и случилось, – тихо сказал Максим Максимович. – То самое. Непредвиденное.
В кабинет вошли два офицера. Выглядели они так, словно их пропустили через мясорубку. Грязные комбинезоны, бледные, усталые лица. Попытались заговорить одновременно. Потом замолчали, переглянулись.
– Мы напоролись на засаду, – сообщил первый. – Двести метров от Третьего Периметра. Чуть ли не под стенами Жуковки. Два взвода расстреляны в упор. Им удалось захватить дрезину…