Николай Берг - Лагерь живых
— Как обозначена наша техника?
— Белые полосы на башне и по корпусу.
— А с моря поддержка будет?
— Да, высадку прикроет учебный корабль и сейчас подготовлен катамаран типа «Зибель» — он сможет подойти ближе.
— «Зибель» — это немецкий паром, набитый артиллерией?
— Так точно. На наш тоже поставили достаточно серьезные системы. Но когда десант удалится от берега — прикрывать будет сложно, так что с собой тоже будет выдано дополнительно тяжелое вооружение — крупнокалиберные пулеметы и два АГС[59]. По зомби АГСы работают не совсем удачно, но, учитывая возможность наличия крупной банды — могут понадобиться.
Сейчас, при погрузке на катера, десант получит дополнительно шлемы и бронежилеты. Убедительная просьба к командирам — присмотреть, чтоб бойцы не пролюбили имущество.
— Что с питанием?
— При удачном раскладе, за счет раскулачивания находящихся там магазинов. Если что-то будет наперекосяк — питание обеспечит камбуз учебного корабля.
Так, вроде все понятно. Пока отцы-командиры обсуждают всякие вопросы по подчиненности и разграничению обязанностей, равно как и с полосами наступления и зонами ответственности, прикидываю свои силы и средства. Раз нет единоначалия — значит, я отвечаю за своих. Правда, «курки», думаю, тоже на нас с Надеждой, да и гарнизонные никуда не денутся… А, надо спросить, лучше будет.
— Какие силы и средства медицинского обеспечения задействованы?
— «Сухопутчики» сами себя обеспечивают. От Кронштадта будет врач, фельдшер и шесть санинструкторов. Старшим по сводной кронштадтско-крепостной группе будет наш врач — вы у него в подчинении. Возражения есть?
— Нет. Материальное обеспечение — с него?
— Точно так.
— Отлично.
Получаем карты, распечатки с приказом, расписание — кто на каком судне идет, таблицу сигналов…
Поневоле лезет в голову, что говорил Николаич насчет бардака в начале операции. Тут пока все образцово-показательно, что, похоже, не должно радовать. Или должно?
Завтракаем не торопясь, но и не затягивая. Катера подаются вовремя. Так же вовремя отваливают. Подгоняем вымазанные грязно-серой краской каски. Вроде не бликуют, уже хорошо. Старье, конечно, такие по лесам ржавеют, где бои были.
Но с другой стороны, если поймать в голову пулю из «Кедра» или картечину, то каска к месту безусловно будет.
Корячимся с тяжеленными бронежилетами. Когда разбираюсь наконец с подгонкой, обнаруживаю, что по мою душу приперся тот мужик, что задавал дурацкий вопрос о прижигании ран каленым железом. Ну, сейчас начнется…
Не зря моя начальница на отдыхе всегда представлялась бухгалтером. Если узнают окружающие, что лекарь — обязательно назадают кучу нелепых вопросиков… Какой уж тут отдых!
Вот и сейчас мушшшина рвется обличить не то что мою, а и общемедицинскую некомпетентность. Нет, я, конечно, понимаю, есть за что ее покритиковать. Да беда-то в том, что критикуют в основном не по делу. И почему-то вспоминается, как в конце тяжелого дня патриарх Герардыч неожиданно заметил севшим отдохнуть в ординаторской коллегам:
— А ведь мы окружены мертвецами, сэры.
И когда мы не поняли его посыла — пояснил:
— Если мы сейчас откроем свои животы — то у всех там будет шрам от аппендэктомии. Что бы ни говорили о ничтожности медиков и медицины, а ведь совсем недавно это было совершенно смертельным заболеванием. А сейчас — вот мы ходим, а могли бы быть и мертвецами.
На меня нашел стих глупой гордыни, и я как-то неприлично хвастливо заявил:
— А у меня нет шрама!
На это мудрый Герардыч спокойно заметил:
— Значит, вам повезло.
А я тем временем вспомнил, что пару раз у меня было тяжеленное воспаление легких, и без массивной антибиотикотерапии вряд ли бы я тут величался. И устыдился.
— Вот вы давеча говорили о бесперспективности прижигания ран железом! Вот почему у вас, медиков, такое отвращение к народной медицине? Это же вековая мудрость, а вы самонадеянно свое гнете! Небось скажете, что и чеснок и лук на раны класть нельзя?
— Ну, давайте рассказывайте, что там делать надо…
— И расскажу — пусть люди послушают!
Мужик долго несет полнейшую ахинею о лечении ран травами, чесноком и луком. Заканчивает вопросом:
— Что вы на это скажете?
— Скажу, что это бред.
— Я так и думал! Вы все держитесь за свои пилюльки. А вот сила природы — вы ее игнорируете и презираете! Вот что конкретно — бред?
— А все, что вы сказали. Все — бред. Это бы могло пойти для какого-нибудь средневекового трактата.
— Давайте конкретизируйте!
— Ох!
— Вы тут не охайте! Ошельмовали уважаемого автора — так будьте любезны отвечайте за огульные обвинения!
Замечаю, что компаньоны, сидящие рядом, навострили уши. Не получится незаметно скинуть этого умника за борт. Ладно, буду отдуваться.
— Ну, поехали…
Столь же долго и по возможности убедительно я начинаю объяснять, что свежая трава — это в первую очередь инфекция, а лук и чеснок могут лишь привести к химическому ожогу. Но слышу в ответ:
— Вы меня не убедили!
— Ну, разумеется. Я другого и не ожидал. Впрочем, когда вас ранят — так и быть, напихаю вам в рану тертого чеснока с луком.
— Поперчить, посолить и поджарить на медленном огне, — облизнувшись плотоядно, говорит Ильяс.
— Вам все шуточки! А возразить-то, по сути, и нечего! — Оскорбленная невинность в лице поборника народной медицины тем не менее отходит на другой борт, подальше от нашей дикой компании.
— Ютить вашу мать! — не выдерживаю я и рассказываю ребятам о пациентке, которой кто-то рассказал про контрацептивное действие лимона — и она, не мудря, запихнула себе во влагалище плод целиком.
«Знатоки! Убивать надо таких знатоков! „Студебекер“ ему подавай!» — как совершенно правильно в подобной ситуации сказал великий гроссмейстер. Фэн-шуй им всем в нос… С дыню размером.
За содержательной беседой время пролетает незаметно. Катера идут по заливу, держась пробитого во льду канала. Скоро будем на месте. Уже скоро…
Вовка успевает еще рассказать про то, как он боролся с чирьями на заднице во время службы в армии. У мехводов на срочной такое часто бывает — грязища, немытость, ГСМ, пот застарелый, да плюс авитаминоз в придачу. Лук он, оказывается, применял, но, по совету «знатоков», как раз сырой. Сидеть после этого недели две не мог. Потому, по его мнению, лучше удалять чирей, взяв пустую бутылку, насовав туда горящих спичек, а потом приложив горлышко к больному месту — отсасывает в момент все!
Мне остается только жалобно кряхтеть, слыша о таких варварских обычаях, и вспоминать, что в старой армии у кавалеристов было золотое правило — «беречь зад пуще глаза», потому как кавалерист с чирьем — что пехотинец с переломанными ногами.
Наконец прибываем к точке высадки. «Мореманы» сделали все путем — обеспечив даже колонновожатых. На льду чувствуем себя неуютно, словно мишени, и потому, как только получаем с соседнего катера усиление в лице трех матерых саперов и отделения срочников желторотых, бодро бегом за провожатым несемся к берегу. По дороге замечаю, что вроде как нас высадили не там, где полагалось по плану, а немного левее. Сбоку в сотне метров вижу бегущих «курков» — соседями будем.
То, что со спины нас прикрывают стволы корабля и катеров, греет душу, но когда добираемся до домишек на берегу, становится как-то легче.
Кронштадтские уже там. Попадается пара упокоенных, но в целом видно — территория подчищена. Не успеваем перевести дух, как Николаич командует занять второй этаж невзрачного дома. Саперы парой быстро проверяют двери, потом один зачем-то включает обычную школьную лазерную указку, второй его страхует. В домике пусто. После быстрой проверки лестницы нам машут — можно заходить.
Запаленно дыша, вваливаемся в угловую комнатушку. Все-таки бегать с таким грузом тяжко. Окна берутся под контроль, мы — несколько человек, не занятых немедленно для наблюдения, я в том числе — плюхаемся на пол задницами и переводим дух, опершись спинами на стенку. Так. Теперь можно и перекурить. Пока без нас обходятся, и понадобимся мы не раньше чем через полчаса — Николаич говорит, что нас должна подобрать броня, она на подходах…
Когда немного прихожу в себя — замечаю рядом лежащую в углу гранату, немного запылившуюся, но знакомую Ф-1. Снаряжена, готова к бою, только отогни усики да дерни чеку. Вполне себе пригодится лимонка в хозяйстве. Тянусь, чтоб забрать, но сидящий рядом сапер из приданных хватает меня за комбез, и я плюхаюсь обратно.
— Не рекомендую вам подбирать всякое, что валяется, — спокойно, доброжелательно, но очень убедительно говорит мне этот мужик.
— Думаете, растяжка?
— Вижу, что не растяжка. Но к бесхозным боеприпасам привык относиться очень осторожно. Есть, знаете, опыт.
