Олег Шовкуненко - Оружейник. Бой без правил
Этому варианту упрямо противился Серебрянцев, которому совершенно неожиданно стала поддакивать Лиза, а за ней и Пашка. Они предлагали двигаться к Подольску напрямую через лес. Само собой прогулка под сенью мертвых деревьев была значительно короче, но лес, в котором властвовало некое неведомое существо… Этот лес вполне мог стать нашей могилой. Именно поэтому, не смотря на все старания младшего научного сотрудника и его группы поддержки, мы двинули в обход.
Следуя подсказкам Серебрянцева, который знал все окрестности как свои пять пальцев, я быстро вывел машину на широкую, хорошо сохранившуюся ленту Калужского шоссе. Первый же взгляд по сторонам вселил в душу некоторое спокойствие и оптимизм. С обеих сторон дороги лежали заброшенные сельскохозяйственные угодья. Слева, среди распаханного поля, на котором уже никогда и ничего не вырастит, двумя высокими курганами возвышались обнесенные колючей проволокой могильники. Никакого тебе леса, а стало быть, никаких неожиданностей. Любого врага мы могли заметить заранее и, прежде чем он доберется до нас, угостить хорошенькой порцией стали.
Только я подумал об этом, как сидевший рядом Загребельный воскликнул:
— Черт побери, а это еще что такое?
— Где? — я резко сбросил скорость.
— Да вон, слева. В лесополосе, что к дороге подходит.
Я присмотрелся к тому месту, на которое указывал мой зоркий приятель. Вроде ничего необычного. Широкая полоса черных деревьев, под ними подлесок из такого же черного давным-давно погибшего кустарника. Будь на всех этих растениях листва, лесополоса выглядела бы сплошной, непроницаемой для взора стеной. Но сейчас это были лишь черные рваные кружева, через которые просвечивала уродливая нагота соседнего мертвого поля.
— Ничего такого не вижу, — я вопросительно покосился на Андрюху.
— И я, — согласился тот.
— Цирк-зоопарк, так какого ж рожна орал? Соколиный глаз, хренов!
— Сейчас не вижу, но всего минуту назад там что-то было… — Загребельный призадумался, — или кто-то.
— И куда подевалось?
— Похоже, ушло.
— Как ушло? Куда ушло?
Мы с Андрюхой говорили довольно громко, и сидящие в десантном отделении люди стали прислушиваться. Нестеров, так тот вообще чуть ли не сунул голову между нами. Однако Загребельный этого будто не заметил.
— Вся лесополоса была будто туманом затянута. Не скажу что плотным… — Леший отрицательно покачал головой и сразу же поправился: — Да, пожалуй, и не туман это был вовсе. Скорее тень какая-то. Будто в небе что-то висело, и эту вот рощицу от солнца заслоняло.
— Ох и объяснил! — проворчал я. — Ну и где теперь тень эта твоя? — Я до рези в глазах вглядывался в медленно приближающуюся черную стену.
— А вот только я тебе крикнул, так она тут же и унеслась. Словно поезд курьерский. Туда, вдаль, по лесополосе, как по железной дороге.
— Значит сейчас там никого нет? — спросил я.
— Похоже, нет, — кивнул Загребельный.
— Ну, раз похоже, тогда… К бою! — прогорланил я, перекрикивая рев мотора. — Все внимание на левый борт.
Во мне вдруг пробудился… нет, не скажу что страх, скорее противный нервный мандраж, который накатывает на каждого бывалого танкиста, когда тот узнает, что какая-то падла скрытно шарилась около дороги. Конечно же глупо полагать, что в гуще полусгнившего кустарника неведомый некто спрятал кумулятивную ТМ-ку или, к примеру, зарыл в обочину дистанционно подрываемый фугас, но все же как-то…
Это самое «как-то» словно ударило под дых, когда я и впрямь увидел крупные комья земли, раскиданные по левой стороне дороги. Что за цирк-зоопарк! Нога судорожно вдавила педаль тормоза. Присмотревшись, я понял, что там впереди не только земля, но еще и куски изодранного асфальта. Складывалось впечатление, что в этом месте Калужское переползала некая огромная сороконожка со стальными лапами. Это именно она перепахала гладкое дорожное покрытие шоссе.
Леший тоже заметил. Он приблизил лицо к бронестеклу и внимательно изучал непонятный феномен. Так длилось недолго. Секунд через десять-пятнадцать он принялся открывать люк у себя над головой.
— Ты куда? Сдурел что ли?! — я схватил приятеля за край камуфлированного бушлата.
— Надо проверить, — мощная фигура подполковника ловко протиснулась в люк, и я не смог его удержать.
Целую минуту ничего не происходило. Все мы просто сидели, прикипев к амбразурам. Каждый ожидал нападения и готов был стрелять в первую же тень, в любое непонятное шевеление ветвей или травы. Однако окрестный пейзаж казался по-прежнему пустынен, безмолвен и недвижим. Даже ветер стих. Негромкий рокот работающего на холостых оборотах мотора был единственным звуком, наполнявшим этот переполненный напряжением вакуум.
Точку во всем этом поставил голос Лешего, немного странноватый, лишившийся своей всегдашней уверенности голос.
— Эй! А ну, давайте все наверх! Тут кажется есть кое-что интересное, особенно для товарища Серебрянцева.
Уговаривать никого не пришлось, и наш боевой экипаж ринулся в десантные люки. Перед всеми остальными у меня имелось явное преимущество — а именно, свой персональный выход. Поэтому не удивительно, что первым рядом с Загребельным очутился именно полковник Ветров.
— Что тут у тебя… — начал было я, да так и замер с открытым ртом.
Увиденное просто лишило меня дара речи. Сейчас я мог лишь выпученными глазами глядеть на огромную надпись, которая пересекала три из четырех полос шоссе. Корявыми, глубоко процарапанными в асфальте буквами там было написано: «ЧЕЛОВЕК, ПРОЩАЙ».
Глава 13
С того самого момента, как колеса «302-го» перекатили через процарапанные в асфальте буквы, я не проронил ни слова. Все думал, прикидывал так да этак. Цирк-зоопарк, это что же получается? Выходит, на Землю занесло не только эту мерзкую разномастную нечисть, которая только и норовит выпустить нам потроха, но еще и нормальных разумных «ребят», разумных настолько, что они даже смогли осилить наш язык. С одной стороны я, конечно, порадовался такому соседству, но с другой… С другой подумалось, а соседство ли это? Хозяев леса случайно занесло к нам в гости или так пожелали ханхи? Если верен второй вариант, то получается что они нам никакие не соседи, а самые что ни на есть конкуренты, с которыми рано или поздно придется схлестнуться не на жизнь, а на смерть.
Во мне все же что-то противилось этой мысли. Да видать и не только во мне. Вся наша команда сразу прониклась доверием к этому существу, причем настолько, что даже не захотела вновь забираться внутрь «восьмидесятки». Вся она, в том числе и старик-ученый, теперь ехали на броне. Ну прямо как в старые добрые времена. Возможно, я должен был загнать всех внутрь… Да какой там возможно, как пить дать должен! Только вот жуть как не хотелось красть у людей их и без того хрупкую и зыбкую веру в добро.
