Дроздов Федорович - Самец причесанный
— Той ночью я стояла у покоев принцепса. Внезапно за дверью послышались крики. Заподозрив неладное, я стала стучать. Не сразу, но дверь отворилась. За ней оказалась принцепс, полуодетая, в одной тунике. Указав рукой в сторону спальни, она сказала: «Там!..» Я побежала и увидела, что мой подчиненный Игрр сражается с какой-то треспартой. Было темно, и я не сразу узнала ее…
— Что делал мужчина в спальне принцепса? — перебила Марцелла.
Я вцепилась в подлокотники кресла. Жаба! Ты у меня попомнишь! Лаура бросила мне предостерегающий взгляд.
— Я отвечу на твой вопрос, сенатор, — сказала она спокойно. — Пришлый по имени Игрр охранял черный ход в покои. Он знаком с Флавией, поскольку делал ей массаж, как и многим из здесь присутствующих. Вам известно, что жена Игрра, декурион «диких кошек» Виталия Руф, попала в плен к сармам, а его самого пытались убить, подстроив ссору с присутствующей здесь Пугио. Вы были свидетелями их поединка. Игрр, став преторианцем, искал встречи с принцепсом, чтобы просить помощи для жены. Такая возможность выдалась лишь при охране Палатина. Вот почему он оказался в спальне Флавии. У Игрра нет особых отношений с принцепсом, ты ведь это подразумевала, сенатор? В спальне Игрр находился в доспехах и при оружии. Будь иначе, он не смог бы противостоять убийце.
— Ты можешь назвать ее имя? — сощурилась Марцелла.
— Она скажет его сама. Введите!
По скамьям сенаторов пробежала волна. Многие привстали. Две преторианки ввели в курию высокую, широкоплечую треспарту. Она заметно хромала, и преторианки поддерживали ее под руки.
— Назовись! — велела Лаура, когда пленницу поставили посреди зала.
— Касиния Лукро, слуга верховного понтифика, — облизав губы, выдавила задержанная.
— С какой целью ты пробралась во дворец?
— Убить принцепса.
— Ты сделала это по своей воле?
— Мне велели.
— Кто?
— Октавия Варр, верховный понтифик Ромы.
— Ложь! — закричала Марцелла.
Сенаторы завопили. Многие, вскочив, махали кулаками. Лаура кивнула страже, и та ударила мечами в щиты. Раз, другой… Не сразу, но курия угомонились.
— Чем можешь подтвердить обвинение? — как ни в чем не бывало, продолжила наставница. — Как видишь, тебе не верят.
— Октавия пообещала мне в награду домус.
— Вот дарственная! — Лаура подняла руку со свитком. — Любая из вас может ее посмотреть. Выписана на имя Касинии, подпись и печать понтифика. За десять дней до покушения на принцепса Октавия дарит своей помощнице домус стоимостью в две тысячи золотых. Щедро, не правда ли?
— Возможно, Касиния ей верно служила! — возразила Марцелла.
— Преданных слуг в Роме много, — усмехнулась Лаура. — Но я не слышала, чтобы им дарили домусы. Может, ты так поступила? Скажи!
Марцелла смешалась. Лаура возвысила голос:
— Октавия, подписав дарственную, нарушила закон. Домус принадлежал Виталии Руф и отошел к храму за долги — при весьма сомнительных обстоятельствах, к слову. Но не буду заострять на этом внимания. Остановлюсь на другом. Октавия не имела права дарить дом, принадлежащий храму. Понтифик этим обстоятельством пренебрегла. Спрашивается, почему? Рано или поздно о незаконной сделке узнали бы, ее могли оспорить. Тем не менее, Октавия подписала пергамент. Выходит, не опасалась. Сейчас мы узнаем почему. Мой вопрос Касинии. Зачем понтифику понадобилось убивать принцепса?
Касиния облизала губы.
— Она хотела занять ее кресло.
Курия загудела. Лаура предупреждающе вскинула руку.
— Ты уверена? В Роме не так просто сменить власть. Если принцепс не оставит наследницу, ее преемницу назначит сенат.
— Октавия искала поддержки сенаторов. Приглашала их в храм и всячески ублажала.
— Как?
— Угощала роскошным обедом. После чего приводила мужчин, и те ласкали женщин.
Курия взорвалась. Вскочив, сенаторы кричали и махали руками. «Ложь! Клевета!..» — неслось со всех сторон. Лаура кивнула страже, и та ударила в щиты.
— Прошу слова! — закричала Марцелла, после того как все затихли.
Я кивнула: говори!
— Эту женщину, — Марцелла указала на Касинию, — задержали с оружием в руках Она пыталась убить принцепса. За такое полагается мучительная смерть. Висеть на кресте ей не хочется. Стоит пообещать милость, и она обвинит любого.
— Считаешь, мы это подстроили? — ледяным голосом спросила Лаура.
— Я лишь утверждаю, что преступнице нельзя верить, — выкрутилась Марцелла.
— У тебя все? — спросила я.
— Да, принцепс!
— Проконсул?
— Пригласите свидетелей! — велела Лаура.
Когда вошли мужчины, курия загудела. Никогда прежде пришлых не звали в этот зал. Мужчины, встав у порога, растерянно смотрели по сторонам. Было видно, что они встревожены.
— Назовите себя! — предложила Лаура.
— Я — Ион, — сказал высокий, черноволосый мужчина.
— А я — Стефан, — поклонился второй, ростом пониже.
— Чем вы занимаетесь?
— Служим в храме Богини-воительницы.
— Поднимите руки, чтобы все видели браслеты!
Мужчины подчинились. Лаура кивнула, и пришлые опустили руки.
— Вам известно, зачем вы здесь?
— Нет, госпожа! — ответил Ион. — В храм пришли воины и велели следовать за ними. Они не говорили зачем. Мы, наверное, провинились, но не знаем в чем.
Лаура глянула на Марцеллу и усмехнулась.
— Вас ни в чем не обвиняют! — успокоила пришлых. — Вы здесь как свидетели. Сейчас я буду задавать вопросы, а вы — отвечать. Честно и правдиво. Понятно?
Мужчины кивнули.
— Внимательно посмотрите на этих женщин. Если кого узнаете, указывайте рукой. Опознанных сенаторов прошу спускаться в зал.
По скамьям пробежал ропот, но Лаура не обратила на это внимания. Ион со Стефаном двинули вдоль скамей, разглядывая сенаторов, и время от времени на кого-то показывали. Отмеченные женщины бледнели, но вставали и послушно спускались вниз. Одна из сенаторов пыталась спрятаться, склонившись за спину соседки, но Ион подошел и положил ей на плечо руку. В зале спустились четыре сенатора, в том числе — Марцелла. Ион со Стефаном встали в стороне.
— Вы знаете этих сенаторов? — спросила Лаура.
— Видели в храме, — ответил Ион. — Они приходили к нам.
— Зачем?
Ион замялся.
— Говори! — велела Лаура.
— Мы совокуплялись с ними.
На верхних скамьях кто-то охнул.
— Вы делали это по их просьбе?
— Нет, госпожа! К нам приходила Касиния и отводила в покои понтифика. Там нас ждала женщина. Понтифик уходила, а мы оставались…
— Вы ласкали женщин вдвоем?
