Дмитрий Хоменко - Единственный принцип - 2
— Давайте спросим этих незваных чужеземцев, верят ли они в бога, так как мы, готовы ли разделить с нами страдания и лишения? — призвал он своих «учеников», обращая их внимание на пилигримов.
Странники снова оказались в центре внимания, но не только не собирались разделить с присутствующими горести и печали, но и вообще что–либо отвечать. Разогретой праведными речами толпе не оставалось ничего другого, как проявить настойчивость. Первый же рьяный защитник веры и отечества через мгновение после того, как попытался ухватить за грудки ближайшего к нему пилигрима, оказался на заплеванном полу и не подавал никаких признаков жизни. Некоторые свидетели произошедшего потом клялись, что для этого понадобилось всего лишь одно молниеносное движение руки чужеземца. Остальные же остервенело доказывали, что нападавший умер от одного лишь взгляда своей несостоявшейся жертвы.
Толпе гуляк понадобилось какое–то время, чтобы произошедшее пробилось к их сознанию сквозь плотную хмельную пелену, после чего они не сговариваясь и уже практически трезвые бросились к выходу. Даже хозяин заведения, появившийся в самый последний момент, не задумываясь последовал всеобщему порыву и теперь в растерянности метался перед входом, пытаясь хоть что–то понять. Не прошло и десяти минут, как узкую улицу заполонили сбежавшиеся на громкие возгласы горожане. Когда первой группе смельчаков не удалось войти внутрь без видимых на то причин, как будто они наткнулись на невидимую стену, началась самая настоящая паника. Самые невероятные слухи с немыслимой скоростью распространялись среди свидетелей происходящего и уносились добровольными глашатаями, спешившими сообщить своим родственникам, друзьям, знакомым и первым встречным о таинственной беде, пришедшей в их город.
Совершенно случайно проезжающий мимо король с немногочисленной охраной и несколькими друзьями оказался на месте происшествия раньше других представителей власти и, пробравшись к самому входу, пытался вникнуть в смысл многоголосых громких и бессвязных объяснений. Бессмысленность этого занятия очень скоро дошла до Фердинанда, и он, поддавшись неосознанному порыву, направился к двери с явным намерением войти. Попытки спутников остановить его оказались столь же бесполезными, как и страшные предупреждения из толпы. Когда же король со своей свитой беспрепятственно вошел внутрь, на улице установилась гробовая тишина. Толпы людей, затаив дыхание, стали дожидаться развития событий, в глубине души надеясь, что они окажутся достаточно драматичными, чтобы и через много лет рассказ о них нельзя было слушать без замирания сердца.
Тем временем Фердинанд осмотрел помещение и, сбросив на пол грязную посуду, уселся за ближайший к выходу стол, тогда как сопровождавшие его люди выстроились у него за спиной, готовые в любой момент оказаться между ним и чужеземцами. Молодой король, бросив брезгливый взгляд на валявшееся на полу тело, стал пристально изучать виновников всей этой заварухи. Вид этих смуглолицых мужчин разного возраста и телосложения вызвал неподдельный интерес короля, заставив его даже на какое–то время забыть о причинах появления в этом непотребном месте. Особенно обращало на себя внимание то, с каким спокойствием и достоинством все они воспринимали происходящее. Ни единое из переживаемых ими чувств не проскальзывало наружу. После обмена взглядами, самый старший среди них сделал несколько шагов в сторону Фердинанда и, немного склонив голову в знак уважения, начал говорить, не дожидаясь, пока его о чем–то спросят.
— Мы очень сожалеем о том, что стали причиной стольких волнений. Но внезапная смерть этого несчастного человека — не более, чем трагическая случайность, к которой мы не имеем ни малейшего отношения. Мы проделали долгий путь, но нигде с нами не происходило ничего подобного.
— Кто вы? — перебил его король, усомнившись в правдивости последних слов. Трудно было представить, что в других местах эти необычные странники не привлекали к себе повышенного внимания.
— Я не могу не ответить на вопрос короля, но то, что я собираюсь сказать, предназначено только для его ушей, — ответил пилигрим и умолк, дожидаясь реакции собеседника.
После некоторых раздумий, Фердинанд подал знак своим спутникам и те, с явным неудовольствием удалились. Когда на улице стих гул, сопроводивший их появление, король красноречиво посмотрел на странника, требуя продолжения.
— Мы пришли из далекой страны, чтобы помочь тебе прекратить многолетнюю вражду. Ведь она достигла того предела, когда скорее следует ждать полного опустошения, чем благоразумного примирения, — снова заговорил чужеземец, уже подняв голову. Заметив иронию, с которой были восприняты его слова, он тут же предвосхитил следующий вопрос. — Мы не в силах ни склонить ваших врагов к миру, ни победить их на поле боя, но мы способны предвидеть возможное развитие событий и помочь найти самое лучшее решение. Решение, которое устроило бы и вас, и нас. Ведь мир слишком тесен, чтобы позволить себе спокойно наблюдать, как кто–то нарушает существующее в нем равновесие.
Встав из–за стола, Фердинанд подошел к окну и долго обдумывал слова странника. Исход же дела решило совершенно нелогичное обстоятельство, — всем своим видом и речами странник выгодно отличался от полубезумной толпы за окном.
— И что же вы мне можете посоветовать? — спросил король, не поворачиваясь к своему собеседнику. Но, то, что он услышал, заставило его не только повернуться, но и с изумлением уставиться на чужеземца.
— Есть один человек, руками которого вы могли бы решить все свои проблемы. Его имя Генрих Вильшток.
Фердинанд, придя в себя от первого впечатления, иронично ухмыльнулся. Едва появившийся интерес к разговору стал быстро угасать. Появилось желание тут же уйти, но король все же не смог удержаться от комментариев.
— Это имя давно уже стало нарицательным, и далеко не в лучшем смысле этого слова. Не знаю, найдется ли в моей стране кто–то, кому придет в голову узреть в этом человеке спасителя отечества. Когда он покинет этот мир, многие вздохнут с облегчением. А вы заявляете, что он способен решить проблемы государства?
— Иногда даже самый смертельный яд может превратиться в единственное спасительное лекарство. Просто нужно знать где, когда и как его применить, — невозмутимо ответил ему странник.
— Ну да, а еще надеяться, что не ошибся с дозой, — с насмешкой добавил Фердинанд, но опять же получил уверенный ответ.
— Но на то вы и король, чтобы разбираться в дозировках. Здесь гораздо важнее не пропустить подходящий случай и умело им воспользоваться.
Король надолго погрузился в размышления, будто отключившись от происходящего. Но раз за разом в своих мыслях возвращался к одному и тому же вопросу: «А что я при всем этом теряю?». Именно отрицательный ответ на него и решил исход дела.
— И что вы хотите взамен? — спросил Фердинанд, тем самым, давая понять, что согласен на авантюру.
— Ничего особенного. Всего лишь какой–нибудь кров над головой подальше от людских глаз. Мы не собираемся здесь задерживаться надолго, немного отдохнем и отправимся в обратный путь.
— Всего–то, — протяжно заметил Фердинанд, снова о чем–то задумавшись. Потом он принял решение и дружелюбным тоном сообщил о нем путешественникам. — Я предоставлю в ваше распоряжение замок в моих лесных угодьях. Мои люди проведут вас туда и, заодно, будут охранять от лишних глаз.
Странник хотел, было, возразить по поводу охраны, но уловил насмешку в глазах короля, свидетельствовавшую о том, что он именно этого и ждет, и лишь поблагодарил за столь щедрое гостеприимство.
Уже выходя на улицу, король остановился, как будто что–то вспомнив, и снова обратился к страннику.
— Кстати, как твое имя?
— Флодин, — ответил тот, после чего Фердинанд вышел к восторженно встретившей его толпе.
Прошло не более получаса и возле постоялого двора остались лишь самые упрямые зеваки и церковный служка, спрятавшийся в подворотне.
БЕЗУМНЫЙ ГЕНРИХ
Утро принесло с собой в Хеб солнце и праздничное настроение. Хеб был деловым центром владений графа Вильштока, чему местные торговцы и ремесленники были очень рады, так как репутация их сюзерена служила лучшей защитой от всевозможных ужасов войны, вот уже много лет подряд не покидавших соседние земли. И сегодня действительно был праздник, даже двойной: открытие ежегодной ярмарки и публичная казнь ведьмы на десерт. Многие горожане и жители окрестных селений, наверное, затруднились бы ответить на вопрос, какое из предстоящих событий ожидалось ими с большим нетерпением. Хотя о будущей казни они говорили с большим энтузиазмом, может быть потому, что она позволяла плавно перейти к их излюбленной теме, — религии. С тех пор как вера стала причиной тысяч смертей, разговорам о Боге предавались с особым вдохновением, особенно в тех местах, которые оказались в стороне от основных событий.
