Алексей Куликов - Дорога к дому (СИ)
— Здравствуй, мой мальчик, — мягким тенором, так не вязавшимся с его мощной фигурой, произнёс пришелец.
Явившийся дух выглядел на удивление «живым». Куда более живым, чем помнился Аорону по их последней встрече во плоти.
— Я тебе не мальчик! — яростно (и откуда только силы взялись) рявкнул патриарх, отчётливо расслышавший в словах духа неприкрытый сарказм, относившийся то ли к пожеланию здоровья, то ли к обращению вообще. А может и к тому и к другому?..
— Как пожелаешь, — всё так же мягко произнёс посетитель, склонив в лёгком полупоклоне голову. — Впрочем, для меня ты навсегда останешься ребёнком. Глупым, неблагодарным, эгоистичным, властолюбивым, беспринципным, подлым…
— Хватит! — вскочив на ноги, проревел патриарх. — Я не для того тебя призвал и выслушивать все, что ты обо мне думаешь, — не намерен! Тем более что…
— …что ты это и так знаешь, — закончил за него призрак, искривив губы в ядовитой улыбке.
Великий Патриарх обречённо махнул рукой и, не удержавшись на вновь ставших ватными ногах, грузно опустился обратно в кресло. Спорить с призраком бессмысленно. А тем более с ЭТИМ. И хотя многое из былого начало потихоньку стираться из памяти, одно Аорон помнил чётко: ему ни разу не удалось одолеть в споре Верховного Патриарха Кадима Андреа Валериуса, его прежнего учителя, повелителя, друга, предшественника и…
— А ты изменился, — проведя бесплотной рукой по бесплотной бородке в столь характерном для себя, былого, жесте, подметил Кадим. — Постарел, обрюзг… Видно, давненько мы не общались?
— Сорок семь лет, — совершенно неожиданно для себя отозвался Аорон. — Прошло почти сорок семь лет.
— Всего лишь? — удивился призрак. — А я уж, глядя на тебя, решил было, что минула пара веков. Сам понимаешь, в Бездне трудно следить за ходом времени.
— Тебе виднее, — не удержавшись, ядовито хмыкнул де Брасс-Тэрин.
— Верно, — кивнул призрак, игнорируя явную провокацию. — Но вот что мне интересно: скажи, ты уже объединил филиалы? Я почему спрашиваю? Сам понимаешь: в свете нашего последнего «прижизненного» разговора это представляет для меня некоторый интерес…
— Замолчи, — и куда только делись силы? Аорон даже шептал с трудом. — Прошу, замолчи, оставь…
— Как же так? — искренне удивился дух. — Я-то полагал, что ты вызвал меня для разговора? Кстати, что там с Бездной? Судя по тому, что я здесь — тебе не удалось Её запечатать?..
— Молчи…
А призрак всё говорил, говорил и говорил. Он издевался, он насмехался, он злобно острил, но ни разу не упомянул о том, самом страшном, что связало их в самом… конце. И от этого было в тысячу раз хуже. Лучше бы он кричал, угрожал, проклинал… Но нет, разум Кадима Валериуса был для этого слишком изощрен.
— …минувшие годы. Знаешь, мне, наверное, даже стоит поблагодарить тебя, ведь в нынешнем положении у меня так много преимуществ. Вот, к примеру…
Призрак внезапно смолк.
— Почему ОНА открыта? — чувствуя напряжение в голосе бывшего учителя, Аорон поднял голову и проследил за его взглядом.
— А, заметил, наконец! — Как бы ему хотелось расслышать в собственном в голосе побольше сарказма.
— Её нельзя просто так открывать! — зло прошипел призрак. — Дурак! За ней…
— Нас обокрали, — просто и на редкость равнодушно проговорил патриарх. — Вот почему я призвал тебя.
— Что?! — будь он, как прежде, в своём теле, Кадим Валериус наверняка задохнулся бы от ярости. — Как?!
Верховный Патриарх, откинувшись на мягкую спинку кресла и прикрыв налитые свинцом веки, принялся неспешно и очень спокойно перечислять события ночи. Он начал со своего внезапного пробуждения; рассказал о странном чувстве, вынудившем его отправиться в кабинет; ничуть не стесняясь неудачи, поведал о поединке с вором; скрупулезно перечислил предметы, исчезнувшие из хранилища. А затем он открыл глаза, ожидая ответа своего былого учителя, и…
…и затрясся, увидев неподдельный ужас, на миг исказивший лицо призрака. Кадим Валериус ничего не боялся, ничего, никого и никогда. Это было так же верно, как и солнечный рассвет — утром! Что же должно было случиться, если ему, да ещё и в нынешнем состоянии, довелось испытать неведомое доселе чувство? От мыслей, бешеным хороводом кружащихся в голове, нынешнему патриарху хотелось взвыть!
— Глупец, безумец! — голос призрака, возможно, впервые, с тех пор как он вышел из младенческих лет, сорвался на пронзительный визг. — Ты не представляешь, что ты натворил! Ты хоть догадываешься — ЧТО по дурости потерял, ЧТО теперь разгуливает по миру? Недоумок!.. Да ведь это…
* * *Личный секретарь Верховного Патриарха и по совместительству глава его многочисленной и разветвлённой сети шпионов, Горгид са`а Тэрин, уныло брёл по длинному коридору, спиралью огибавшему центральную башню цитадели, и гулкий звук его шагов отзывался отвратительной болью в затылке. По пути ему изредка попадались на глаза усталые, чуть не поминутно зевающие в кулак стражи, лениво привалившиеся к стенам. В любой другой день Горгид не преминул бы гневной отповедью вдохнуть чувство ответственности в этих бездельников, а то и отправил бы парочку-другую — самых невезучих — на встречу со старшим гроссмейстером гарнизона. Да, в любой другой день! Но только не сегодня, нет, не сегодня. Орать, ругаться, требовать, когда эта мерзкая головная боль с каждым шагом всё глубже и глубже запускает свои щупальца в мозг, — себе дороже.
Зацепившись за край чуть выступающей напольной плиты, он утратил равновесие и неловко взмахнул руками, пытаясь удержаться на ногах. Левая рука от резкого движения врезалась в стену, занавешенную поблёкшей шпалерой, ладонь, сжимавшая атласный мешочек, доверху наполненный информационными кристаллами-накопителями, разжалась. Выпрямившись и поборов приступ дурноты от резко обострившейся мигрени, Горгид, не скрывая раздражения, выругался в полный голос — чего он, конечно, никогда не позволил бы себе при других обстоятельствах. Заодно он пожелал работникам, небрежно подогнавшим новую плиту, а также и их близким, дальним и предполагаемым родственникам — всевозможных бед и несчастий вплоть до пятнадцатого колена.
Нет, день не задался с самого начала! Да собственно, и ночь была на редкость, просто до неприличия мерзкая. Засыпать и просыпаться от полуосознанных, невнятных — и оттого ещё более пугающих — кошмаров; обливаться холодным потом, дрожать от холода и изнывать от жары; метаться по взмокшим простыням, вскакивать от собственного крика — определённо, не самая лучшая ночь в его жизни! Но самое пугающее — предчувствия! Предчувствия надвигающегося…
Осторожно, стараясь не усилить и без того жуткую боль, Горгид, тихонько согнулся и подобрал с пола злополучный мешок, мысленно благодаря Поле за то, что проклятые хроникёры не рассыпались и ему не надо ползать на четвереньках, собирая их обратно. Выпрямившись, он продолжил свой путь, на этот раз старательно глядя под ноги.
У дверей, ведущих в покои Верховного Патриарха, он ненадолго задержался. Пара стражей, охранявших двери снаружи, проигнорировали его и не открыли створы, как было положено. Они просто тупо пялились в пространство невидящими глазами и, казалось, намеренно не замечают секретаря. Подобного Горгид уже попросту не смог стерпеть, и его бешеный крик прокатился по гулким коридором. Отпихнув моргающего, будто спросонья, неповоротливого стража, сподобившегося, наконец, отворить створы, он ворвался внутрь задрапированного алыми тканями покоя и направился к рабочему кабинету патриарха. Несколько раз свернув, Горгид оказался у украшенных тончайшей резьбой и позолотой дверей. Легонько постучав и не дожидаясь ответа, он потянул на себя ручку, исполненную в форме дельфина, и вступил в чуть освещённую бледным пасмурным рассветом комнату.
— От Джайрека прибыло новое сообщение — ничего важного. Он просит уточнить, на какое количество наших войск может рассчитывать в случае нападения Дельфуса, — уткнувшись в мешочек с хроникёрами и не глядя по сторонам, приступил к докладу Горгид. Никаких церемоний. Никаких приветствий. Они с Аороном провели бок о бок не один десяток лет, виделись помногу раз на дню и давным-давно отбросили за ненадобностью всякие формальности. Тем более — наедине!
— От наблюдателей у Карркса донесений пока нет, но и времени прошло немного — подождём. Ещё из срочного: доставлен запрос Гроссмейстера Ванта (это в Чёрных Холмах) он просит на треть увеличить поставку материалов для «хельмов» — бессмыслица, по-моему, в Черных Холмах сейчас тихо и спокойно, уже несколько лет не было серьезных столкновений, так что ему они без надобности…
— Горгид…
Вздрогнув от неожиданности — до того тихим, бесплотным был окликнувший его голос, секретарь поднял глаза и посмотрел прямо на патриарха.
