Вадим Панов - Бонсай
– Такой прикол!
Голос напарника был спокоен, даже весел, и Шнырек чуть расслабился.
– А что за грохот был?
– Горшок цветочный упал.
– Сам?
– А ты иди сюда, посмотри на эту хрень! И девку тащи!
Молодой бандит выволок Ольгу в коридор, остановился и удивленно выругался.
– Прикол, да? – рассмеялся Седло.
Прикол не прикол, но в первый момент Шнырьку показалось, что он спит.
По полу полз цветок.
Полз рывками, упирался ветвями, подтаскивал ствол и корни, падал, снова вытягивал вперед ветви, собираясь преодолеть еще пять‑десять сантиметров. Иногда он проскальзывал на гладком паркете, и движения вперед не получалось, но цветок не сдавался: поднимался и вновь продолжал путь. Он полз к тихо плачущей Ольге, к кричащему на ее руках Мишке.
Цветок полз, ею корни оставляли на полу грязный след, в полутьме коридора напоминающий кровавую полосу.
– Хрень такая! – заржал Седло, упирая в бока руки. – Он с кухни ползет, представляешь?
Молодой бандит промолчал.
– Слышь, дура, что это за мутант?
– Бонсай, – едва слышно прошептала Ольга.
– Чего?
– Может, он механический? – сглотнув, предположил Шнырек.
– А на … его в горшок сажать?
– Для понта.
Молодому бандиту очень не нравилось происходящее. Не нравился цветок. Не нравилось, что затихла женщина. И ее взгляд, обращенный к странному растению, не нравился. Была в нем надежда. Робкая. Отчаянная.
– Сейчас посмотрим, что там за механика.
Седло ухмыльнулся, наклонился к цветку и с силой провел кончиком ножа по стволу, прижав растение к полу.
– Вроде не режется…
И пропустил удар. Откуда‑то из глубины, из переплетения веток, из листьев, выскользнул длинный острый шип.
– Черт! – Седло отдернул руку.
– Что случилось?!
– Он меня ужалил!
– Что? – Молодой еще крепче взялся за волосы женщины. – Что?!
Но Седло, не отвечая напарнику, принялся яростно топтать ногами деревце.
– Гнида! Сука! Тварь! Убью! Шнырек, убей эту …ь!
Ольга закричала. Следом – Мишка. Молодой бандит неловко дернулся, на шее женщины появилась глубокая царапина. Перепуганная, позабывшая обо всем на свете Ольга попыталась вырваться, Шнырек озверел, и вдруг…
– А‑а…! – То ли прорычал, то ли простонал Седло. И закачался.
– Ты чего?!
Ольга притихла.
– Седло, ты чего? – повторил Шнырек.
– Плывет, – простонал бандит. – Перед глазами плывет…
Под его ногами лежал растоптанный бонсай.
– Плывет… ничего не вижу…
Седло пошатнулся, попытался ухватиться за стену, но не удержался и с неестественной плавностью, словно в замедленной киносъемке, повалился на пол.
– Эй, – дрожащим голосом произнес Шнырек. – Эй, Седло, ты чего улегся? Седло?
Мишка вновь зашелся в крике. У обессиленной Ольги подкосились ноги, она грузно осела, продолжая прижимать к себе сына, но молодой бандит забыл о женщине.
Шнырьку стало очень‑очень страшно.
– Седло, – неуверенно позвал он не подающего признаков жизни напарника. – Седло…
И в этот момент распахнулась входная дверь.
В углу скулил окровавленный Шнырек. Милиционеры были ни при чем – бил бандита ворвавшийся в квартиру Колыванов. Бил страшно, насмерть. Бил с такой яростью, что даже телохранители приехавшего вместе с Володей Дениса не сразу сумели его оттащить.
А едва оттащили – появилась оперативная группа: усилия Ольги не были напрасными, Валентина Дмитриевна услышала ее, все поняла и вызвала милицию. В квартире появились люди с автоматами, стало шумно. Ольге вкололи успокоительное, и она, сопровождаемая соседкой, отправилась в дальнюю комнату – кормить Мишку. Колыванову намекнули, что следовало бы держать себя в руках, но в протоколе записали, что при задержании Шнырек «оказал яростное сопротивление сотрудникам правоохранительных органов». Что засвидетельствовала Валентина Дмитриевна. Со вторым бандитом все оказалось еще проще.
– Сердечный приступ, – сообщил закончивший осмотр эксперт.
– Смеешься? – удивился оперативник.
– И в мыслях не было, – обиделся эксперт. – Я, между прочим, в протоколе расписываюсь и за свои слова отвечаю. Сердечко у подонка не выдержало.
– Чего только не бывает! – Милиционер удивленно покрутил головой.
– Седло о дерево укололся, – подал голос Шнырек. – Дерево в коридор приползло и Седло укусило. Я видел.
Денис и Володя переглянулись, заметивший это оперативник насторожился.
– Куда дерево приползло?
– В коридор, – ответил Шнырек. – Оно упало, Седло пошел смотреть, а оно ползет. Седло нагнулся, а потом заорал и стал его ногами топтать. А уже потом умер.
– Наркоманы, – буркнул Денис. – Поганые наркоманы…
И добавил несколько очень грубых слов. Колыванов понял, что ради спасения вожделенного «Семени Сатаны» доктор наук не задумываясь убил бы и Шнырька, и Седло, и кого угодно.
– Что это за растение? – Милиционер кивнул на деревце.
– Бонсай, – коротко ответил Володя.
– Шипы на нем есть?
– Никакого шипа нет, – произнес эксперт. – И на трупе никаких ран нет – я осмотрел очень внимательно. Седло ваш наркотой мотор посадил. Судя по венам – ширяется он давно, так что, если бы не сердце, скоро бы печень отказала или почки. Смертник он. – Эксперт перевел взгляд на Шнырька: – И ты тоже.
– Точно ран нет? – Но в голосе оперативника уже не было настороженности – вопрос был задан, как говорится, для очистки совести.
– Точно.
– Врете вы, – заныл Шнырек. – Врете! И я не смертник…
– Дайте пройти! – В коридор вышла Ольга.
– Почему ты не в спальне? – вскинулся Колыванов. Подошел к жене, приобнял, поддержал.
– Я хочу посмотреть, я должна…
Молодая женщина опустилась на колени рядом с растоптанным деревцем. Что‑то прошептала. Провела пальцами по поникшим, на глазах усыхающим листьям, по длинной царапине, оставленной на стволе ножом.
– Надо вернуть его в горшок, – глухо произнес Денис. – У вас есть горшок?
Но по глазам было видно, что не верит. Не верит. Знает, что бесполезно.
– Он умер, – просто сказала Ольга. – Он сделал все, что мог, и умер.
* * *Путь Самурая – это прежде всего понимание того, что ты не знаешь, что может случиться с тобой в следующий миг. Поэтому нужно днем и ночью обдумывать каждую непредвиденную возможность. Победа и поражение часто зависят от мимолетных обстоятельств. Но в любом случае избежать позора нетрудно – для этого достаточно умереть. Добиться цели нужно даже в том случае, если ты знаешь, что обречен на поражение. Подлинный самурай бесстрашно бросается навстречу неизбежной смерти.
Если ты поступишь так же, ты пробудишься ото сна.[1]
Примечания
1
В рассказе использованы отрывки из книги Ямамото Цунэтомо «Сокрытое в листве».
