Антон Орлов - Пожиратель Душ
Лишь с одним требованием их ознакомили сразу, и не просто так, а каждого под расписку: ни в коем случае не причинять вред кошкам, а также трапанам – летучим ящерицам с кожистыми крыльями и зубчатыми гребнями вдоль спинок. Гладить и угощать можно, обижать нельзя. Это очень серьезно, чревато большими неприятностями. Кто нарушит запрет, пусть пеняет на себя.
Ник послушно нацарапал свою подпись, хотя он в таких предупреждениях не нуждался. К кошкам он всегда относился хорошо, и трапаны, похожие на миниатюрных дракончиков (одного специально приносили в палату показать), тоже ему понравились. Даже не знал, что такие где-то водятся.
Потом кто-то сказал, что трапаны и кошки – священные животные, потому их и трогать нельзя. Ника это удивило: он, конечно, читал о том, что коровы в Индии – священные животные, но почему нигде ни слова о похожих латиноамериканских традициях?
Отмечал он и другие странности.
Слишком большая луна. Раз в пять больше, чем ей полагается быть, он такую только на картинках видел, и светит, как прожектор. Но, может быть, здесь, в Южном полушарии, она и должна так выглядеть?
И еще вокруг мелькает странная живность, по сравнению с которой неприкосновенные летающие ящерицы – самые заурядные зверушки.
Однажды в сумерках Ник заметил существо величиной с табурет, словно составленное из тонких темно-коричневых палок, да оно и напоминало недоделанный табурет. Существо опасливо подбиралось к помойке на задворках столовой, но его заметила и облаяла местная собака, и оно убежало в кусты. Чуть погодя Ник засомневался: действительно видел эту картинку или ему показалось?
В другой раз на подоконник палаты запрыгнул пузатый кожистый мешочек и начал поедать дохлую мошкару, выбрасывая длинный-предлинный тонкий язык. Подпрыгивая, он стучал о подоконник, как резиновый мячик, потом опять сиганул наружу. Ник наблюдал за ним сквозь полуопущенные ресницы, не отрывая головы от подушки, чтобы не спугнуть.
А к исходу второго месяца он обнаружил, что начинает понимать здешнюю речь – улавливает общий смысл фраз, отдельные слова кажутся знакомыми.
Вскоре состоялся разговор с Олегом, парнем из тех, что раздавали лекарства, спрашивали о самочувствии и присматривали за порядком.
– Еще не понял, где находишься?
– Ну, варианты есть… – Ник ответил уклончиво – не хотелось сморозить глупость. – Но пока ни один не окончательный.
– В другом измерении, – сделав паузу, Олег добавил: – В смысле, в параллельном.
Это его не сильно удивило. Дома, до того как жизнь превратилась в бессмысленное скольжение среди обрывков прежних причинно-следственных связей, он много читал, в том числе фантастику. Вдобавок «параллельное измерение» объясняло все: и луну величиной с автомобильное колесо, и шныряющий вблизи помойки живой табурет, и эпизод с «облаком» в подвале.
– Иллихейская Империя нуждается в иммигрантах, потому что здесь демографические проблемы. В общем, государственная программа, тебе повезло. В Нойоссе проведешь около года, потом куда-нибудь распределят. Если претензий к тебе не будет, получишь полугражданство – это совсем неплохо, закон защищает граждан и полуграждан одинаково, но политическими правами обладают только граждане. Если оно тебе надо, можешь надеяться, что сделают полноправным гражданином за какие-нибудь особые заслуги, иногда такое бывает. А если не планируешь политическую карьеру, оно без разницы. Скоро начнешь ходить на лекции – иллихейское право, география, история, этикет, знакомство с культурой, еще чтение и письмо. Язык?.. Ты его уже усваиваешь, разве не заметил? Языку учат во время сна. Ага, тот минерал, из которого сделаны изголовья кроватей, он особенный. Здесь вообще очень продвинутая медицина, вон как быстро твои отбитые печенки вылечили. Магия. В Иллихее магия существует реально, как электричество или магнитное поле. Тоже вначале не верил, потом убедился. И если ты не дурак, не вступай ни в какие общества по борьбе за возвращение домой, отсюда никого не выпускают.
– Я и не хочу туда возвращаться.
– Тем лучше, – Олег открыл толстую тетрадь в кожаном переплете с металлическими уголками. – Распишись, что прошел инструктаж.
Не все отреагировали на разъяснения насчет параллельного мира так спокойно. Некоторых обманули, пообещав эмиграцию в Австралию, и теперь они требовали, чтобы их отправили обратно на Землю. Ник не собирался к ним присоединяться. Пусть это не Австралия – зато не клиника для изъятия донорских органов и не кокаиновые плантации. Если разобраться, он получил в подарок целую жизнь… но получил ее слишком поздно, поэтому не мог обрадоваться по-настоящему. Как будто с ним успело произойти что-то необратимое. Все было бы иначе, если бы объявление иллихейской иммиграционной службы попалось ему на несколько месяцев раньше, до разгрома палаточного лагеря.
Примерно через полгода – Ник уже свободно, хотя и с акцентом, говорил по-иллихейски и более-менее знал, что представляет собой занимающая целый материк Империя, в том числе был в курсе, чем опасен запретный горный хребет, заслоняющий южный горизонт, – его настигли неприятности, и он попытался умереть.
Суицид не удался, он остался жив. Или, точнее, его оставили в живых. А Миури потом сказала, что эти неприятности, вообще-то, гроша ломаного не стоили, и объяснила, как надо было правильно действовать – если бы он вовремя вспомнил о том, что находится не там, откуда пришел, а в Иллихее.
Но с Миури он познакомился уже потом, когда началось распределение.
В запущенной аллее поблизости от столовой он угощал кусочками сыра трехцветную кошку с двумя котятами-подростками. Около него остановилась проходившая мимо девушка. Высокая, в свободном темно-сером джемпере без вышивки (он тогда еще не знал, что это монашеское одеяние). Брови золотистые, как у многих желтоволосых иллихейцев, волосы спрятаны под серой шапочкой с треугольными ушками, словно ей предстояло изображать кошку на детском утреннике.
Искоса взглянув на нее, Ник решил, что она тоже хочет посмотреть на играющих в траве котят.
– Любишь кошек?
– Они интересные, – отозвался Ник.
Трехцветная запрыгнула к нему на колено, потерлась мордочкой о рукав.
– И они тебя тоже любят, – заметила незнакомка. – Это хорошо.
Обычно Ник смущался и напрягался, если с ним заговаривали незнакомые девушки, но в этот раз ничего подобного не почувствовал. В ней было что-то такое… нейтральное и в то же время вызывающее доверие, вроде как обещание безопасности. И глаза добрые – ни насмешки, ни вызова, хотя во взгляде ощущается сила.
– Тебя еще никуда не определили?
– Нет.
– Тоже хорошо. Как тебя зовут?
– Ник Берсин.
Он переиначил свою прежнюю фамилию. Здесь многие так делали.
– Когда закончишь угощать кошек, приходи в иммиграционное управление, в кабинет своего куратора. Я буду там.
Вот так Ник и стал помощником сестры Миури из ордена Лунноглазой.
– Ты погоди соглашаться, на тебя же заявка есть! – отозвав его в соседний кабинет, шепнул куратор, толстый пожилой иллихеец в костюме, расшитом консервативным геометрическим орнаментом. – Ты можешь поступить в Колледж Горнодобывающей промышленности, обучение оплатит одно из предприятий цан Аванебихов. Выучишься на горного инженера, получишь хорошее место… Может, потом еще и женишься на девушке из высокородных, и тебя примут в семью, такое бывает. Даже поощряется – приток свежей крови, чтобы рождалось побольше одаренных и красивых детей. Ты неглуп, воспитан, хорош собой, тебя с руками оторвут. Странное, однако, выражение – «оторвать с руками», у вас много заковыристых выражений…
Стать инженером, как отец. Еще и жениться. Вести обеспеченную, налаженную жизнь. А потом она по не зависящим от тебя причинам разобьется вдребезги, и хуже всего будет то, что никого не сможешь спасти – как родители не смогли спасти его, как он не смог спасти своих родителей. Ник словно заглянул в трещину, за которой темнота и холод, а улыбающийся куратор этой трещины не видел. Лучше ничего не иметь, тогда у тебя ничего не смогут отнять.
– Спасибо, но меня такая жизнь не привлекает. Я поеду с сестрой Миури. У меня ведь есть право выбора?
Куратор его отговаривал, но переубедить не смог.
Полтора года странствий пошли Нику на пользу, он немного ожил и окреп физически. Иногда его начинали мучить воспоминания, но приступов ностальгии он почти не испытывал.
В Иллихейской Империи человеческая жизнь ценится чуть больше, чем у него на родине, в этом он уже успел убедиться. И кроме того, здесь много интересного. Ему здесь понравилось.
Глава 2
Клетчаба Луджерефа знал весь воровской Хасетан. Ловкий мошенник, изобретательный и находчивый аферист, Клетчаб своего не упускал и ни разу не попался с поличным. Он был прижимист, но расчетлив: когда полагалось, шиковал и выставлял собратьям по промыслу щедрое угощение, однако сверх меры не тратился. Своих не сдавал, в несоблюдении воровских законов и связях с цепняками замечен не был, люди шальной удачи его уважали. Можно сказать, что он принадлежал к числу самых везучих и преуспевающих хасетанских мошенников.
