Сергей Коржик - Бронебойщик (СИ)
— МогЁшь сержант! Уважительно сказал капитан.
— Не могёшь, а мОгешь, ответил я захрустев лучком.
— Однако ты хозяйственный мужик сержант, всё у тебя есть, оружие сохранил, документы сохранил, в чистом обмундировании, выпить закусить есть, план спасения придумал, прямо сказочный богатырь.
— Чего то я вас не пойму товарищ майор, вам что, лучше было бы если бы к вам прибился какой нибудь чмошник? Без оружия, без еды, но заглядывал бы вам в рот и постоянно козырял «есть тащ майор», «так точно тащ майор»? Встретил я тут одного командира, в панике выкинул гимнастёрку с документами, ободрал огородное пугало. Но гонору прямо Ворошилов и Будённый в одном стакане, — Ви боец поступаете в мое распоряжение как к командиру више вас по званию, в случае неповиновения я таки отдам вас под трибунал» передразнил я «Пугало». Ох чую я товарищ майор, поимею я от вас неприятностей. Непонятно только за что?
— Утро. Майор с капитаном уползли ещё с вечера. Шума никакого не было значит, устроились нормально. Проснулись наконец и немцы, умылись, оправились и в столовую, первыми завтракает обслуга, механики, водители, оружейники, связисты. Позавтракали и разбежались по объектам. Время полетело соколом, вот и экипажи потянулись выпить утреннее кофе, а значит осталось всего ничего от того момента когда уже нельзя повернуть назад. Мы со старшиной уже с пол часа были готовы открыть огонь, а немцы словно чувствуя свой конец, тянулись не спеша в столовую. Наконец вроде последний экипаж зашёл в палатку и я пробормотал:
— Ну, с богом! Навёлся на ближний к столовке самолёт, выстрел! Патрон! Выстрел! Нихера не взрывается! Патрон! немцы выбегают из палатки. Выстрел! Взрыв! Еще один! Ещё! Навожу на бензосклад, патрон, выстрел. Слава Аллаху! После первого же выстрела бочки загорелись и начали взрываться. На аэродроме творится чёрт знает что, немцы бегают с огнетушителями, забрасывают горящие самолёты землёй. Старшина дергает меня за плечи и кричит.
— Бежим! Бросай всё нахрен. Ну, всё не всё, а сидор, скатку и карабин я прихватил, и мы рванули к последнему самолёту. Там уже вращались пропеллеры, пилот прогревал моторы. За спиной рвануло ещё пару взрывов, что придало нам скорости. Штурман стоял у самолёта и махал нам руками и когда мы подбежали, прокричал
— Старшина, давай к верхнему пулемёту, сержант ты давай к нижнему, пристёгивайтесь взлетаем!
Я щукой нырнул в люк, если пулемёт нижний значит надо искать его в полу. Ага, вот он, знакомый мне МГ, ничего сложного, лента уже заправлена и передёрнув затвор приготовился к бою. Я своё дело сделал, осталось довериться «таксистам». Самолёт трясся по неровному полю как то резко развернулся, завыл моторами, присел и вдруг резко сорвавшись с места рванул вперёд. В нижний блистер пулемётной точки мне виделась только убегающая назад земля и близость этой земли мне не нравилась. Но вот тряска прекратилась, желудок вдруг подкатило к горлу, земля провалилась вниз, взлетели. Я представлял, что мы поднимемся повыше, повернём на восток и ноги мои ноги, но майор решил разбомбить мост, благо немцы не ожидали подлости от своего самолёта. Взлетев в сторону Запада, набрал высоту, развернулся, сориентировался по шоссе, прицелился и высыпал полторы тонны бомб на мост. Попал! Досталось всем и колонне танков и зенитчикам. С тем мы и убыли по прописке. Вот после моста майор снизил самолёт метров до двухсот и по известным штурману ориентирам полетел на восток, на этой высоте ждать нападения истребителей снизу не приходилось и расслабившись после такого нервного напряжения я задремал. Проснулся от того, что меня опять кто-то грубо тормошил.
— Просыпайтесь сержант! Вылезайте из самолёта. Оружие не ищите, его у вас изъяли. До выяснения обстоятельств вы арестованы. Сдайте патроны и нож. И без фокусов сержант. Вылез из самолёта, наряд три человека фиолетовые околыши фуражек, примкнутые штыки передо мной сержант НКВД. Я медленно снял пояс, положил на землю и сидор со скаткой, сделал два шага назад. Попросил сержанта:
— Сохрани нож, перед законом моей вины нет, а нож моя первая награда от народа. А это дорогого стоит. Веди. Привели меня к неказистому домику, но имеющий полуподвал с крепкими решётками на окнах и закрыли в камере.
— Кормить точно не будут, но на всякий случай спросил.
— Служивый, а с кормёжкой у вас как? На что служивый пробухтел примерно следующее, — Что для предателей и фашистских прихвостней у них одно блюдо ВМСЗ. (Высшая Мера Социальной Защиты) расстрел по-простому.
— И как? Они на боли в желудке от такой еды не жалуются?
— Нее, ответил охранник, после пули в затылке все боли проходят на раз.
— Итическая сила! Да у вас тут санаторий.
— Ага, завтра с утра придёт главный доктор, так он тебе и в ухо и в горло и в нос лекарство выпишет. А у него два ассистента уролог и проктолог. Так что готовься, петь будешь аки соловей.
— Да я что? Я с детства как пионер всегда готов. Правда, певец с меня хужее чем балерун, а балерун я вообще никакой.
— Ничего. Ты же знаешь как у нас? Не можешь — заставим, не хочешь — научим. Так что и споёшь и спляшешь.
— Ладно, убедил, утро вечера мудреней. Раз не кормите будем спать, говорят четыре часа сна заменяют сто грамм сметаны.
— Да что за ёкарный бабай! Меня опять кто то пинает. Блядь, на мне что, написано пни меня? Поднимаюсь какой-то узкоглазый гандон орёт непонятно что и всё пытается меня пнуть. Ловлю его ногу, делаю шаг назад и прямо слышу как у него трещит промежность. Гандон теряет сознание от болевого шока и падает на пол, свернувшись червяком.
— Часовой! Кричу я. Часовой подь сюды, тут человеку плохо, сам же отошёл от греха подальше в дальний угол камеры. Часовой выглянул из-за угла, увидев лежащего сказал,
— Это был уролог, и засвистел в свисток.
— Так что, это уже обход у вас начался? А завтрак? Ну хоть воды дадут? Не знаю как у фашистов, не пришлось быть у них в гостях, но у вас мне точно не нравится.
— Ты вот что, смотрю ты парень простой, дам тебе совет, если умный воспользуешься. Лейтенант наш умных не любит, поэтому держи лицо попроще, подурковатей. Глядишь, обойдётся просто фронтом, а то он любитель штрафбатов и стенки.
— Спасибо за совет, Если можешь дай воды напиться, а то жрать так хочется что и переночевать негде.
— Не положено! Вдруг громко заорал он, косясь на полуоткрытую дверь.
— Что случилось Каблуков? В дверь вошёл давешний сержант и ещё один караульный.
— Да вот задержанный позвал караульного, прихожу, на полу лежить Халдеев не двигается. Я сразу засвистел как положено по уставу товарищ сержант.
— Что с ним сержант? Это он мне?
— А я што вам доктор? Я его не трогал, зашёл он значить ко мне в камеру чего-то сказал, я не понимаю по-узбекски, он ещё шаг сделал и упал, я потрогал вроде живой, вот позвал караульного.
— Он не узбек, он киргиз.
— Так я и говорю не понимаю по-киргизски. Пальцем не тронул!
— Ладно, выходи. Лейтенант тебя на допрос требует. Не повезло тебе, не в духе он.
— Да хрен на него сержант, бог не выдаст, свинья не съест.
— Ты что верующий?
— Комсомолец. Но в бога в окопе поверил.
Меня привели в кабинет, где за столом откинувшись на стул, сидел плюгавый такой очкарик. У окна стоял амбал на лбу которого чётко была видна надпись «два коридора ЦПШ».
— Это видать проктолог. А лейтенант значит ухо-горло-нос. Или наоборот? Сейчас увижу.
— Так, Кожемяка Алексей Алексеевич.18 года рождения, комсомолец. Вы обвиняетесь в дезертирстве из части и предательстве Родины. Почему у вас на ногах офицерские сапоги? Мародёр? Значит ещё и в мародёрстве. По совокупности преступлений расстрел. Увести.
— Хуясе у вас порядки. Вот так сразу и расстрел? А воевать ты, что ли будешь сморчок? От окна на меня прыгнул амбал, я перехватил его ещё в воздухе, крутанул за руку и бросил его в лейтёху. Он впечатался в очкарика и оба едва не вынесли стенку. По быстрому раздел обоих и сотворил из них композицию «Содом сношает Гоморру на столе». Прихватив ТТ лейтенанта и ППШ амбала, сел в уголке на стул и стал дожидаться когда они наконец придут в себя. Первым пришел в себя амбал. Руки и ноги участникам инсталяции я привязал к дубовым ножкам массивного письменного стола их ними же ремнями, осталось убедить амбала трахнуть эту мразь. И у меня таки был аргумент в виде лимонки которую я вставил амбалу в рот слегка расслабив усики чеки и привязав метра три шпагата который я нашёл в столе к кольцу взрывателя. Ну что родной? Предлагаю тебе выбор, я могу прямо сейчас дёрнуть за верёвку и вы оба отправитесь а ад, а могу дёрнуть чуть чуть позже, но ты успеешь трахнуть эту мразь. Я думаю, ты давно этого хотел. Вот он твой последний шанс. Выбирай. По тому, как задёргал задом амбал я понял, что он выбрал второй вариант. Сержант, позвал я зайди. Приоткрылась дверь. Сержант увидел композицию всё понял, амбал вошёл в раж, глаза лейтёхи заблестели видимо прочувствовал кайф.
