Алексей Бессонов - Алые крылья (сборник)
Ирэн молчала и глядела на Хикки со смесью ужаса и восторга; он мягко улыбнулся и вновь плеснул виски по стаканам.
– Это было не вчера, девочка… я давно перестал вспоминать. Хотя, конечно, тогда я готов был продать душу дьяволу, лишь бы оказаться рядом с ними.
– И второй раз вы так и не женились…
– Вот уж не потому, что спятил на собственном горе! Нет, тут все было сложнее. Тем более что, если уж честно, гордость была сильнее боли.
– Я не понимаю, – перебила его Ирэн, снова приходя в ужас, – что значит – сильнее боли?
Хикки задумчиво глотнул виски, подергал себя за лежащий на погоне локон и ответил, глядя в сторону:
– Потому что наш род давно вошел в историю, и лучшей смерти для его воинов и пожелать было нельзя. Точно так же считали и мой отец, и мои братья. А Цорны? Ты думаешь, они рассуждали иначе? Знаешь, что у Цорнов чисто символическое семейное кладбище? За двести пятьдесят лет – два десятка могил! Они погибают в космосе, все – и мужчины, и женщины, и редко кто из них уходит в отставку… А я… я не женился потому, что служил в Конторе. У нас, «черных», своя жизнь, свои дела и понятия – зачастую ты ведешь такой образ жизни, что о женитьбе не стоит и думать.
Он умолк, поняв, что сказал и так слишком много. Рассказывать молодой девушке о тонкостях службы в Конторе было сущим идиотизмом – во-первых, не поймет и половины, а во-вторых – зачем делать ее несчастной? Нет уж, пускай она свято верит, что «под сукном черных мундиров бьются добрые и благородные сердца», как ей вливали в уши отделы пропаганды Флота. Если б все было так просто! Там, на первой линии, которая куда как первее, чем все остальные линии обороны, там вдруг начинаешь понимать истинную иллюзорность философских тез о добре и зле. Хикки вздохнул и поднял стакан.
– Лучше давай выпьем за то, чтобы мы благополучно дошли до финиша, разгрузились и вернулись домой.
– А вы бывали на Мармоне? – спросила его Ирэн.
– За каким чертом? Там же нет баз, что б я там делал?
– А я была. Тишайшая планета, вот только привода у них там такие, что садиться лучше полностью «на руках», в боевом режиме. Угробиться можно запросто, вот увидите.
Хикки заглотил содержимое своего стакана и откинулся на спинку кресла, задумчиво теребя пальцами темный локон у подбородка. Ирэн окинула его внимательным взглядом и поднялась.
– Я пойду, – сказала она с мягкой улыбкой.
– Да, – Хикки поднялся. – Заходи когда хочешь, и не стесняйся, идет?
– Идет, – легко отозвалась девушка и, игриво подмигнув, переступила через комингс.
– Какой же поворот? – тихо проскрипел Хикки, возвращаясь в кресло.
Имперская метрополия, Нейландские горы; тогда же.Несильный дождик, весь день вкрадчиво шуршавший листвой деревьев, прекратился за час до заката. Легион-генерал Пол Этерлен оторвал взгляд от висевшего перед ним голографического дисплея, с хрустом размял свои длинные пальцы с холеными ногтями и выбрался из-за письменного стола, чтобы подойти к огромному, в пол-стены окну. Из-под приподнятой рамы веяло свежестью и озоном. Генерал чуть пригнулся, легко поднял раму до упора вверх, и с наслаждением вдохнул прохладный горный воздух. Окно было обращено на запад. Из-за далеких туч неожиданно выглянуло солнце, рассеяв свои лучи среди омытых дождем деревьев; Этерлен мечтательно вздохнул и боднул головой, отчего мягкие локоны его шикарной светлой гривы взметнулись над бордовыми плечами легкого домашнего сюртука.
За его спиной клацнула дверь, и по толстому ковру кабинета неслышно заскользили легкие шаги.
– Что, Хелен? – спросил генерал, не оборачиваясь.
Высокая женщина лет тридцати, облаченная в щегольской черный мундир с погонами полковника на вздернутых плечах, остановилась в шаге от него. Короткая форменная юбка подчеркивала красоту ее мускулистых стройных ног. На привлекательном высокоскулом лице с несколько крупноватыми чертами влажно светились огромные глаза умной распутницы. Генерал умел подбирать себе адъютантов.
– Новости с Авроры, – ее низкий, приятно хрипловатый голос отразился от стен, и генерал счел нужным повернуться.
– Какие же?..
– Наши потроха вылетели на Мармон.
Этерлен вновь дернул шеей, на сей раз – недоуменно:
– Мармон? Но помилуй, что же они будут делать на Мармоне? Глупость какая-то… ты уверена? Впрочем, что это я несу?.. Но все-таки, почему Мармон?
– Это еще не все. Командира транспорта заменили в последний момент, и новым оказался полковник Махтхольф.
– Младший?! Тот самый, Хикки-Непутевый? Господи, как он там оказался? Ему что, не сиделось на пенсии?
– Сто против одного, что случайно. Первому командиру проломили свод черепа в кабацкой драке за пару дней до старта. Махтхольф никак не мог найти себе нормальную работу и, наверное, согласился на первое же предложение.
– Состав экипажа есть?
– Вот тут и начинается самое интересное. Похоже на то, что на горизонте снова объявился Чич Фернандес. При этом половина экипажа – совершенно случайные люди. Остальные… я не могу говорить с уверенностью, но там есть интересные экземпляры. Кажется, на этой лохани заваривается какая-то странная каша.
Генерал подошел к столу, раздраженным рывком схватил пачку сигарет, прикурил, и снова вернулся к окну. В его голове змеились десятки догадок, но он знал, что все они – не более чем привычные игры тренированного ума. Строить версии было рано.
– Что значит «интересные экземпляры»?
– Классные специалисты, слишком классные для такой ерундовой миссии. Я оставлю вам документы и досье.
– Если этот раздолбай Хикки оказался на борту случайно, то он сможет разобраться в ситуации… но чем мы можем ему помочь? Связаться с ним нельзя, приближение патруля вызовет, чего доброго, подозрения… может быть, он додумается спровоцировать аварию? Какие специалисты по этому вопросу находятся в пределах нашей досягаемости?
– Лучшим был он сам, генерал. Вы знаете. Остальные… остальные мало чего стоят. Доктор Гудвин нас переиграл. Его товар уходит, и теперь мы вряд ли сможем проследить всю цепочку.
– Я знаю, я знаю!.. – отмахнулся Этерлен. На ковер упала серая кучка пепла. – Брать Гудвина тоже нельзя… ах, что за поганое время!
Хелен терпеливо ждала, пока генерал поборет раздражение.
– Сделай мне вот что, – решился он наконец, – найди кого-нибудь из людей Королева и доложи, что я очень нуждаюсь в беседе с его милостью. Когда угодно!.. но чем скорее, тем лучше.
– Через полчаса приземлится яхта вашей супруги, – негромко напомнила ему женщина.
Этерлен снова взмахнул рукой с зажатой меж пальцев сигаретой:
– Да какая, Господи, разница!
Она как в воду глядела: личный фон генерала призывно завыл дальним вызовом в половине третьего утра, когда он, обхватив ногой тонкое тело своей юной жены, тихо посапывал ей в плечо.
– Этерлен, – простонал он, все еще находясь в сладком полусне.
Двойной писк, свидетельствоваший о том, что вызов идет через два ретранслятора, подсказал ему, что звонят с Кассанданы. Генерал понял, кто это.
– Спишь? – вкрадчиво спросили его из бездны в полтора парсека.
– Увы, – вздохнул Этерлен. – У нас, кажется, проблемы…
Собеседник слушал его, не перебивая.
– Ну, я так и знал, – задумчиво констатировал он, когда генерал выговорился. – Мы ж иначе не умеем… паскудный докторишка обыграл целое Управление. Красотища, а? Что ты молчишь, старина?
Этерлен засопел в трубку.
– Ну, ладно, – буркнул человек с Кассанданы, – я подумаю. Мои подозрения стали еще сильнее, и хватать, конечно, мы его не можем. Но как только Хикки доберется до Мармона, я найду способ с ним связаться. Мне, понятное дело, интересны не столько покупатели, сколько продавцы, но без покупателей мы с места не сдвинемся.
– А где у нас уверенность, что груз дойдет до чертова Мармона? – спросил Этерлен.
– В п… зде, – равнодушно ответили ему. – Но ведь куда-то же он придет, как ты считаешь?
Кассандана отключилась. Этерлен посмотрел в тревожные глаза проснувшейся жены, ласково погладил ее по пушистой голове:
– Спи, малыш.
Повернувшись, она раздвинула ноги и прижалась лобком к его бедру. Генерал ощутил горячую влагу на ее вдруг ожившем лоне, и горько выматерился про себя, проклиная свою судьбу. Он положил телефон на ночной столик, привлек жену к себе и постарался забыть о том, что утро все равно наступит помимо его желания или нежелания.
За окном снова зашуршал дождь.
Глава 3.
Двадцать три тысячи метров металла и пластика.
Экипаж – триста шестьдесят человек.
Матово-черная, пошарпанная – он покинул стапели тридцать лет назад и успел избороздить пол-галактики – хищная махина неподвижно висела в пустоте. Пустота была желтоватой: рядом слабо светилась молодая звездочка, лишенная планет, и ее лучи высвечивали изображение мастурбирующей рыжеволосой девы, привольно раскинувшееся на спине корабля, неподалеку от широко разнесенных в стороны пилонов кормовых эволюционных двигателей.
