Андрей Посняков - Саркофаг
Пошарив по койкам, он довольно быстро обнаружил серенькую папку с засушенными растениями, про которую Надька Курдюкова, конечно, и думать забыла. Молодой человек усмехнулся, пролистнул быстренько: ромашка, какой-то чахлый василек, колокольчик… ага! Вот он, цветик-семицветик!
Глава 3
ЛЮДИ МОРКОВНЫХ ПОЛЕЙ
Жить без борьбы и влечений
Разве не хуже мучений?
Поль Верлен. Песня без словА цветок-то оказался тот, да не тот! Мертвый, не переливающийся всеми цветами радуги – густофиолетовым, темно-синим, небесно-голубым, красным, желтым и всеми прочими, – о нет, серый, серый, серый – это был сейчас единственный его колер, бесполезный, беспросветно угасший. Ну конечно, засушенный, гербарий – он гербарий и есть.
Никуда Макс не провалился, ни в какой туман, кокон.
Вот черт! До чего ж обидно вытянуть пустышку! Тем более в такой вот поганой ситуации…
А может, и не такой уж поганой?
Цветочек-то, цветик-семицветик, не просто так был к кальке пришпилен, а подписан аккуратным девичьим почерком: неопознанное по каталогам растение, произрастало в овраге на седьмом километре, близ старой весовой.
Вот оно! Старая весовая… ну да, ну да – полуразвалившийся сарай у края морковного поля.
Ну Надюха, ну молодец!
Довольно усмехнувшись, молодой человек вышел на улицу и бодро зашагал к шоссе. Кругом стояла тишина, темень, лишь на шоссе через один тускло горели фонари да наполовину скрывшийся за темными облаками месяц окрашивал дрожащим серебром поля, кусты и деревья. Вдалеке загадочно мерцал разреженным желтовато-оранжевым светом город-герой Ленинград, а вверху, в небе, вспыхивали сигнальные огни взлетающих и идущих на посадку лайнеров. Вот снова раздался самолетный гул… опять – ненадолго – тишина… снова гул… Да уж, местным жителям не позавидуешь, хотя они, наверное, привыкли уже.
А вот шоссе казалось пустынным – редко-редко проезжали грузовики, фургон ГАЗ-52, 130-ый ЗИЛ, какой-то ночной автобус, фура… Что-то больно уж огромная, неужто в середине семидесятых в СССР такие уже были? И перла – прямо на Максима, тот как раз шел по обочине… Да-да, именно на него и перла, ослепляя бешеным светом фар!
Ввухх!!!
Макс едва успел отпрыгнуть в канаву, едва не подвернул ногу, испачкался в грязи… и запоздало засмеялся. Ну чего он скачет, как заяц-то? Ведь эта фура, какая бы большая она ни была, да и любая другая машина просто-напросто не причинила бы молодому человеку никакого вреда – проскочила бы насквозь. Ведь он, Максим Андреевич Тихомиров, в этом времени – лишь призрачный фантом, морок. А водитель наверняка и не заметил его, не мог заметить… А вот грязь – облепила, мда… Холодная такая, брр…
Посмеиваясь над собой, молодой человек выбрался из канавы на шоссе, поискал глазами ближайший километровый столб. Жаль, не было с собой ни фонарика, ни зажигалки, ни спичек – бросил когда-то курить, а вот теперь выходит – поторопился. С зажигалкой было бы проще. А так приходилось к самому столбику подходить, всматриваться… Тот, слева, шестой… Значит, справа, впереди… Черт! Фура!
И чего она там стоит, интересно? Как раз на седьмом километре. Впрочем, ну, стоит и стоит – что с того? Водила отлить захотел, или сон сморил, вот и решил чуть-чуть покемарить. Передернув плечами – все-таки зябко, – молодой человек пошел по обочине прямо к стоявшей в полусотне метров фуре. Как раз где-то там, по всем прикидкам, и должен быть седьмой километр, где… где должны произрастать цветики-семицветики. Если, конечно, студентка Надя правильно все в своих записях указала.
По кустам – рядом с фургоном – шарились тусклые лучи фонариков, похоже, водитель с напарником что-то искали. Обронили чего? Или…
Габаритные огни застывшего на обочине автопоезда мерцали, словно глаза вампиров. Внизу, у запаски, белел подсвеченный специальной лампочкой номер: «12–34 78 рус».
Вполне обычный номер… Обычный?!!
Здесь? В середине семи…
Вырвавшийся из темноты луч фонаря вдруг махнул по глазам. Мазнул по самой фуре, на миг выхватив из темноты намалеванную на бортах рекламу фруктовых соков «7Я».
– Вот он! – радостно заорал кто-то. – Стреляй, Геша, стреляй!
Не успев ничего понять, Максим нырнул в спасительную темноту, в кювет… а ночную тишь тотчас же разорвала гулкая автоматная очередь! И пули просвистели прямо над головой беглеца… Да, да, Макс опять стал беглецом, норовя поскорее убраться отсюда куда-нибудь подальше, потому что понял, откуда появился фургон и что это за люди.
Ну конечно же, явились из будущего, из желто-туманной мглы, явились… Черт знает пока зачем, но, безусловно, просто так не стреляли бы. Стреляли…
– Лови его! Догоняй! Слева заходи, слева!
А ведь они меня прекрасно видели! – стараясь не упасть, на бегу рассуждал Максим. Мало того, специально решили сбить, а когда увидели, что не вышло, – взялись за автоматы. Да-а-а… Честно сказать – плоховато дело. Скоро, как ни крути, рассветет… Впрочем, не так уж и скоро – чай, не белые ночи стоят, так что часов пять-шесть в запасе точно имеется. А преследователи, как видно, ехали по какой-то своей надобности, и эта ночная встреча для них случайна…
Ба-бах! Ба-бах! Ба-ба-бах!
Черт! Не отстают, сволочи…
Значит, лучше будет где-то укрыться, только не бежать на открытое поле, там подстрелят, а здесь… вот прямо здесь, в этих кустах, и затаиться. Ага!
Беглец залег в кустах и, переводя дух, напряженно прислушался. Хотя чего там слушать-то? Погоню и так было хорошо видно – вон, метрах в двадцати мелькали фонарики. Интересно, эти парни до утра бегать собрались? Если до утра, то… Однако и в этом случае шансы уйти велики, недаром говорят, что у беглеца сто дорог, а у погони – одна.
– Слышь, Ген, а он ушел, похоже.
– Или – подстрелили.
– Или подстрелили. Так что, до утра тут бегать будем? А не пора ли нам пора?
– А пожалуй… Никому сообщать не будем – черт с ним.
– Вот и я говорю. – Второй явно обрадовался. – Какой-нибудь морковный раб. Случайно здесь оказался…
– И очень скоро сдохнет! – громко высморкавшись, захохотал Геша. – Ни жратвы, ни питья для него здесь нет!
– Слышь, Ген! Представляю его рожу, когда он захочет водички попить… Или встретит кого-нибудь! А его-то и не видят, и не слышат! Все – нет его. Зря только гонялись да патроны извели.
– Ничо! Зато сон прогнали! Все, поехали, нефиг тут…
Голоса удалились. Слышно было, как заурчал двигатель – фура отъехала и, набирая скорость, скрылась в ночи. Шум двигателя оборвался резко, а вокруг вдруг будто бы потемнело… и стало тепло. Ну да, тепло – побегай-ка под автоматами, еще не так жарко станет.
Выждав еще немного, Максим выбрался из своего укрытия и вдруг рассмеялся – сам над собой. Как же он собирался цветочки-то искать, в темноте?
Цветики-семицветики, правда, светились, но так, едва-едва, издали да в траве и не заметишь, ежели не присматриваться.
Выйдя на шоссе, молодой человек сразу же уткнулся в километровый столб – ну точно, седьмой километр, вот он! И где тут цветочки?
Подождать, пока рассветет? Уже не так долго осталось. Или все же походить, посмотреть… Черт, тучи, что ли, нашли – ни месяца не видать, ни звезд. И потеплело, явно потеплело – прямо, можно сказать, на глазах.
Немного полазав по кустам, Макс еще пошарил в траве и, осознав всю бесполезность затеи – была бы луна, другое дело! – махнул рукой. Ладно, утро не за горами… И вообще-то в оставшееся время хорошо бы где-нибудь отдохнуть, покемарить. Хоть вот прямо здесь – трава вроде сухая… Нет, все же – холодновато! Вернуться в бараки, заночевать там? А смысл? Покуда туда дойдешь, покуда обратно… А вон уже и светать начинает! Только белесо все, туман – да как бы и не дождь. А впрочем, дождь так дождь – цветочки бы отыскать, вот о чем думать надобно!
Беглец снова выбрался на шоссе, уточняя сектор будущих поисков. Если от знака мысленно провести линию – туда, чуть левее… а затем…
Позади, за спиной, вдруг послышался стук копыт!
Макс машинально оглянулся – прямо посередине дороги, не торопясь, ехали двое всадников – их темные силуэты уже можно было разглядеть, светало, даже придорожные фонари уже не горели – выключились.
Всадники…
Молодой человек пожал плечами – ну, едут себе и едут, кому какое дело? Верно, местные, из какой-нибудь деревенской конюшни…
Максим отвернулся… и в этот момент услышал громкий и злобный лай!
Ага, у всадников еще и собака… Ишь разлаялась! Неужто что-то почуяла? Его, Макса? Ну нет, не может быть, верно, на какого-нибудь зайца разлаялась.
– Эй, парень! А ну повернись!
Беглец не сразу понял, что это кричали ему. А когда понял, что-то предпринимать было поздно: всадники уже маячили совсем рядом… и собака рвалась с ремня, огромная такая овчарища.
