Чужие степи 3 (СИ) - Ветров Клим
Но наверное это обманчиво, даже не наверное, а наверняка. Ведь твареныш как минимум не старый, ему и года ещё нет, а значит и мудрым не может быть по определению.
Хотя чисто внешне так и не скажешь: бугристый от обилия мышц, с красновато-коричневой, щетинистой шкурой, мощными когтями и торчащими из пасти острыми зубами, он никак не тянул на годовалого малыша. Да и само слово малыш пугалось столь вызывающей внешности.
Минуту, может немногим больше, он не двигался, но не вытерпел, и поднявшись на все четыре конечности, медленно обошел меня, направляясь к своему прежнему обиталищу.
А я продолжал стоять. Оно вроде и понятно что твареныш не раз доказал свою преданность, но сейчас, когда он опять был рядом, я снова засомневался.
И только когда Аня, выйдя на крыльцо, бросилась его обнимать, меня отпустило.
Глава 25
Холода твареныш не боялся, и улегшись перед своей бывшей клеткой — внутрь он естественно не поместился, быстро уснул.
— Не удивительно, устал очень. — объяснила Аня, восторженно глядя на «зверушку».
Тому что твареныш спит, я тоже не удивлялся. Удивительно было само его возвращение. Ведь там стая, там он среди своих, причём, вероятно, не на последнем месте в их иерархии. И зачем ему мы? — Непонятно.
— Это он тебе сам сказал? — Аня хорошо чувствовала его настроение и видела мыслеобразы которыми он хотел поделиться, поэтому я и предположил.
— Нет конечно, — мотнула она головой, — но ты сам подумай, каково было ему тащиться в такую даль, он же ещё маленький...
— Ага... Маленький... — не сдержался я от иронии. По возрасту конечно да, тваренышу не было ещё и года, и его вполне можно было приписать к щенячьему разряду, но глядя на лежащую передо мной гору мышц, в это как-то не верилось.
Вот только как бы там ни было, а с его появлением я почувствовал себя гораздо спокойнее за своих домашних, если он тогда, будучи совсем мелким, смог остановить вооруженных людей, то сейчас и подавно справится.
— Думаешь ему хватит? — Аня принесла остатки вчерашнего ужина, — по странному совпадению его любимую жаренную рыбу, и выложила в миску.
— Нет конечно. Но когда проснётся, он почувствует что о нём заботятся, и обрадуется...
— Ага. Где он, и где радость. — ещё раз съязвил я, не зная что же можно сказать на столь «необычное» заявление.
Посмотрев на мирно похрапывающего питомца еще пару минут, мы закрыли его закуток, и вернулись домой, к растопившейся уже печке.
— Может его в дом позвать? — едва переступив порог, так неожиданно предложила Аня, что я даже не сразу понял кого она имеет ввиду.
Но когда дошло, я едва сдержался, чтобы не покрутить пальцем у виска.
— И как ты себе это представляешь? — как можно более нейтрально уточнил я.
— Ну не знаю... Можно в сенях разместить, там есть место...
— А дети? Как ты им объяснишь?
Аня загадочно улыбнулась.
— Ну уж объясню как-нибудь... — ответила она, и невинно похлопав ресницами, опустила глаза в пол.
За годы совместной жизни, я прекрасно знал что когда она так смотрит, спорить бесполезно. Ей можно привести тысячу разумных доводов, но никакого эффекта не будет. Ты ей про Фому, она про Ерёму. Знаем, проходили уже.
Тем более и времени особо нет, утро давно наступило, а мы всё ещё прохлаждаемся. Дел запланировано очень много, по-хорошему довывозить бы остатки барахла с поезда за сегодня, да с людьми порешать что-то. Разместить, отсортировать как-то. Плюс с оборудованием разобраться. Не знаю почему, но у меня все эти ящики-коробки вызывают неоднозначные чувства. Я вроде вижу что приборы новые и должны быть современными, но выглядят они как-то неправильно.
Опять же, я не специалист, но тот же аппарат УЗИ-диагностики — а это, как мы предварительно определили, самый большой ящик, как минимум должен быть гораздо компактнее, и уж точно не состоять из кучи сцепленных проводами отдельных блоков.
В общем будем думать, вполне возможно что я ошибаюсь, и всё так, как должно быть, и это не узи-аппарат, а нечто совсем другое.
А пока же, наскоро позавтракав остатками остатков, мы раздали детям указивки по делам домашним, и наконец собравшись, сели в машину.
Ехали не долго, поэтому весь путь проделали молча. Говорить не хотелось.
Тормознув возле входа в больничку, я высадил Аню, а сам решил сначала заехать на склад.
Первое что я заметил, паркуя уазик напротив ворот — отсутствие тракторных прицепов. Просто так их перегонять бы не стали, значит уже уехали за трофеями. При мыслях о тепловозе я невольно поморщился. Вчерашний энтузиазм за ночь поутих, и теперь я смотрел на идею с «бронепоездом» уже не так оптимистично.
Перетащить, мы его конечно перетащим, пусть не быстро, но справимся. Вот только сколько при этом уйдёт соляры, — тянуть-то, тракторами придется? Не говоря уже о невосполнимом ресурсе техники. Так что тут ещё бабушка надвое сказала, — оно вроде и надо, а вроде и не очень.
Сделать состав передовым блокпостом? — Назначить гарнизон, организовать обогрев, питание. Оборудовать огневые точки.
Тоже вариант, только смысла, — кроме сохранности техники, как-то не особо. Появись паровоз на пути к городу, ещё куда ни шло, но он в противоположной стороне, а там, кроме сурков да тушканчиков, охранять не от кого.
В общем, та ещё задачка, из серии — и тащить тяжко, и бросить жалко.
С такими мыслями я прошёл на склад, но там, кроме сторожей, никого не оказалось. Да и те, невзирая на холод, дрыхли, развалившись на дежурном диванчике.
Хотел было разбудить, но пожалел, это были те самые парни что вместе с нами таскали ночью ящики. Задерживаться не стал, и аккуратно, чтобы не скрипеть, прикрыл за собой дверь.
Выйдя на улицу, уазик решил не трогать, и пешком прогулялся до штаба. Несмотря на утро, здесь было куда многолюднее обычного. Несколько машин у входа, народ на крыльце, кто-то выходит, кто-то заходит. По местным меркам жизнь, практически, бьёт ключом.
— Здоров Василий! — неожиданно выскочивший навстречу мужичок едва не влетел в меня, в последний момент как-то увернувшись. Невысокий, с квадратной бородищей едва не до пояса и толстым, свернутым набок носом картошкой, последнее время он не здоровался, при встрече предпочитая «переходить на другую сторону улицы». Я давно его знал, но общался так только, по долгу службы. Уж очень он был противный, склизко-сопливый какой-то. Козлевичем все его звали, только не знаю, фамилия это, или прозвище.
Естественно не имея никакого желания выяснять что же изменило его ко мне отношение, я сухо кивнул, и обойдя мужичка по большому радиусу, поднялся по ступеням клуба.
— Постой! — развернулся он, и подскочив совсем близко, так что я учуял его «чесночный» выхлоп, громко спросил — Говорят ты людей распределяешь?
— В смысле? — не понял я, соображая про какое распределение идёт речь.
— Ну типа новеньких по хатам расселяешь?
Лично я никого не распределял, поэтому так ему и ответил.
— Тогда кто? — последовательно спросил мужичок.
Но и на этот вопрос ответа у меня не было, я действительно не знал.
— А Алексеич где? Он вообще появится когда-нибудь? — тряся бородой, никак не успокаивался мужик. Отсутствие «живого» главы волновало не только его, но все возможные отмазки мы уже использовали, поэтому я просто отмахнулся. С выпивкой Сергей Алексеевич завязал, но договориться с ним мы так и не смогли, — упёрся как баран и всё тут. Не выйду говорит из дому, хоть режьте.
Наконец осознав что на разговор я не настроен, мужичок отстал, буркнул что-то себе под нос, и гордо удалился. Я же продолжил свой путь, отмечая непривычное оживление и в самом клубе.
Причём то и дело я обращал внимание на незнакомые физиономии, новоявленные попаданцы во всю осваивали новые территории.
Парень сурового вида со спортивной сумкой и в вязаной шапке разговаривал с одним из наших, и недоверчиво восклицая — «Да ну!» и «Не может быть!», хватал себя за ухо. Не знаю уж что ему рассказывал его собеседник, но лицо «пассажира» постоянно вытягивалось от удивления.
