Андрей Архипов - S-T-I-K-S. Второй Хранитель
Обстрел из минометов оказался лишь прелюдией – никто в позиционную войнушку играть с ними не собирался. Стены подземелья вздрогнули как минимум еще четыре раза и галерея превратилась в разворошенный муравейник. К ведущим на поверхность выходам заторопились бойцы с гранатометами, а трое сталкеров тащили крупнокалиберный «Утес» на станке – треноге. Маруська жалась испуганно к его ногам и Макс заторопился на командный пункт, поближе к монитору и Агате.
Увиденное не порадовало. Забор с бетонных блоков оказался взорванным и развороченным в нескольких местах, в одном из проломов торчал танк и бодренько наваливал с орудия и пулемета по огневым точкам защитников. Ему активно помогали минометы, которые теперь били не вслепую, по площадям – а четко скорректированным огнем по целям. Защитникам приходилось трудно. Их расстреливал танк прямой наводкой, а там где его пушка и пулемет не доставали, сталкеров уверенно накрывали сверху минометы.
Учитывая то, что лобовую броню не мог взять ни один гранатомет – стальной монстр казался неуязвимым, но его экипаж допустил смертельную ошибку. Их перестал устраивать сектор обстрела, танкисты решили улучшить и без того хорошую позицию, танк проехал вперед метров двадцать и провалился передними катками в глубокую канаву. Двигатель взревел на задней передаче, машина дернулась, но было поздно. Перед гранатометчиками Серпантина вместо непробиваемого лба оказалась крыша, и те не сплоховали. В район верхних люков влепились сразу две гранаты, потом еще, и наружу из дымящейся машины успел выбраться один мехвод, и тот сраженный пулями остался на броне.
Подбитый танк, конечно – очень хорошо, но это лишь короткий эпизод большой картины боя. Ситуация развивалась стремительно и не в пользу осажденных. На этот раз за них взялись всерьез – стены поселка рушились под взрывами, в проломы лезла пехота, и встречный бой быстро перешел в зачистку территории. Излюбленная сталкерская тактика в виде ударов в тыл сегодня не работала – их стремительно гасили мобильные резервы внешников. Серпантин огрызался яростно и больно, но уже агонизировал – бой перемещался в подземелья.
Сухроб, Гиря, Агата, Чалый. Еще Максим с Маруськой и проводник из сталкеров, по прозвищу Фенол. Паштет с отбитой головой остался в госпитале, а остальные парни затерялись в гуще боя. Уходить следовало немедленно – выстрелы уже грохотали в боковых проходах, но врагу пробиться в центральную галерею было не так просто. Нападавших ожидали смертельные подарки в виде ложных ходов, взрывов и обвалов.
– Фаза, разговор есть – отойдем в сторону.
Они отошли и Максим заметил, что женщина нервно покусывает нижнюю губу.
– Да, Агата, слушаю?
– Я почти весь бой на мониторе просидела… Там, наверху – Оливьер с этим квазом – Чомбой. Оливьера ни с кем не перепутаю – он бывший наш сотрудник.
– Ну и что особенного? Сверху все враги, без разницы. Убить может любой.
– Ты меня не понял, Фаза. Эти не отстанут, и я подозреваю, что нападение на Серпантин – это большая охота по твою душу. Пусть что угодно произойдет, но помни, что ты прорываешься, а мы задерживаем. Вот только так и не иначе! Держи подробную карту маршрута, на всякий случай.
В руку Макса скользнул запаянный в пластик лист бумаги, он сунул его под куртку не рассматривая и попытался вернуться к остальным, но Агата его ни как не отпускала.
– Фаза, дай слово, что дойдешь! Помни, что люди заплатили за тебя жизнями!
В уголках глаз женщины Максим увидел слезы, горестно вздохнул и, положив руку на грудь – торжественно ответил: – Обещаю!
Пока Фенол вел вверенную ему группу в самый конец штольни, ход битвы снова развернулся на сто восемьдесят градусов. Дело в том, что как только появились дроны, радист Серпантина успел подать сигнал о помощи, который, на их счастье – был услышан сильным и хорошо вооруженным караваном стаба Крепость. Крепость в дружбе с Серпантином была заинтересована, караван находился недалеко и в помощь осажденным выступил отряд из трех десятков сталкеров на бронетранспортере, грузовике и тачанке с зенитной установкой. Отряд подоспел вовремя – продавшиеся внешникам муры уже обрушили взрывом центральную штольню и ждали, когда осядет пыль, готовясь броситься в последний штурм.
Заложенный ими фугас долбанул так, что покачнулся пол, а у Максима лопнула и потекла кровью перепонка в левом ухе. По глазам резануло дневным светом – кусок потолка штольни рухнул вниз и лежал на полу огромной кучей мусора. Как только пыль рассеялась, наверху раздались вопли, и поднялась заполошная стрельба, а к ним в штольню сначала посыпались гранаты и на кучу с мусором начали прыгать и валиться люди. Впрочем, атаковали их не только люди – нападавших возглавлял огромный кваз, который съезжал на заднице в задранной шотландской юбке – килте. Кваз, на ходу – палил из пулемета трассирующими пулями и Макс упал под стенку, судорожно дергая со спины свой ВАЛ.
У нападавших не было другого выхода. Их оба танка догорали, а бронетехнику бойцы покинули, намереваясь атаковать штольню. И как только взрыв открыл проход под землю, то им в спину ударил КПВТ с бронетранспортера подоспевших сталкеров. Тачанка с зенитной установкой пролом в стене не преодолела, но это и не требовалась – она смерть несла издалека. Самые смышленые и расторопные прыгали вниз, а кто замешкался – умирали, не успев поднять оружие. Окончательную точку в битве поставили опытные сталкеры из стаба Крепость.
Но то происходило на поверхности – внизу все было далеко не однозначно. Завал рассек штольню на две части, причем части не равные. В более длинной стороне остались выжившие защитники, госпиталь и командный пункт, а в более короткой – Максим с товарищами. Основная группа муров свалилась в длинную часть штольни, где нарвалась на сталкеров, которые немедленно их начали уничтожать. А вот Оливьер с Чомбой спрыгнули в короткую часть галереи, где завязался быстрый и неравный бой. Но бой неравный в пользу атакующих – работающие в паре кваз с кинетиком – дуэт почти непобедимый.
Чомба поливал штольню с пулемета ПКМ, и магазин с лентой на двести патронов ему позволял палить довольно долго – не перезаряжаясь. А Оливьер… Оливьер не стрелял, он занимался тем, что не давал стрелять другим. Он отводил в сторону стволы. Первым Чомба застрелил Фенола, потом свинцом начинил Чалого и выцеливал Гирю, который упорно не давался и крутился, словно волчок по каменному полу. Макс рухнул, спасаясь в коматоз, а Сухроб, ревя как раненый медведь – пытался опустить ствол своего Корда. И – Маруська. Который уже раз? Маруська подбежала к телекинетику и цапнула того острыми зубами за лодыжку. Тот дернулся, от неожиданности, потерял концентрацию на одну секунду и этой секунды оказалось достаточно готовому к стрельбе Сух робу.
Длинная плотная очередь из пулемета Корд обоих сшибла с ног, а Оливьера просто вколотила в мусор. Сухроб прыгнул вперед упал на Чомбу и они покатились, душа в объятиях друг друга. Оливьер приподнялся, но в руках Агаты громко ухнул Баррет и у кинетика исчезла половина черепа. Возня двух квазов прекратилась так же быстро, как и началась. Сухроб вогнал в глаз Чомбе сделанный под заказ нож, похожий больше на мачете. И пули с Корда свое дело тоже сделали – Чомба в рукопашный бой вступил с развороченной грудиной. Макс с коматоза вынырнул, подбежал к Сухробу, тот рухнул на колени и заплакал. Максим его обнял за низко опущенную голову.
Глава 29. Элита на рожон не лезет
С узкого и почти не видимого за густым туманом горного ущелья, вырывалась на равнину бурная река, шальной поток которой упирался в стоящую на выходе скалу, разделяющую реку на два рукава с быстрым, но уже не таким бешеным течением. Река текла рукавами примерно километр и снова сходилась в одно русло, оставляя за собой заросший одичавшими плодовыми деревьями и кустами остров. Омываемый двумя потоками кусок земли имел вытянутую в сторону ущелья форму, крутые берега и две сторожевые башни, сложенные с дикого камня древними воинами – горцами.
С башней, что стояла на дальнем от ущелья конце острова, время обошлось жестоко и сейчас на ее месте белели обдуваемые ветром камни. Зато та, которую древние строители воздвигли на скале перед ущельем – выглядела грозно и несокрушимо, внимательно посматривая в сторону высоких диких гор узкими стрельчатыми окнами. Впрочем, внутри сооружение выглядело не слишком презентабельно – деревянная начинка давно сгнила и перекрытием между этажами служили буковые жерди, привязанные к вставленным в старые отверстия водопроводным трубам. И на хлипком, прогибающимся под малейшем телодвижением настиле, в пятнадцати метрах от земли лежали двое, рассматривая горное ущелье через бойницы в мощные бинокли.
– Агата, что мы ждем? Тишина, туман, никого не видно. Пока ничего страшного в этой Карусели я не наблюдаю. Может, попробуем тихонько проскочить по стеночкам?
