Сергей Симонов - Древний свет
— Вот и займись осмотром того, что осталось, — сказал Лугарев. — Может, что-нибудь починишь.
— Мы можем помочь?
— Ага. Не путайтесь под ногами. Йаванна ушла, вернувшись к остальным Пилигримам. Левин осмотрел лазер.
— Бесполезно, — сказал он. — Излучатель цел, ходовая часть тоже, но вся электроника разлетелась по окрестностям. Ума не приложу, как еще энергоблоки не взорвались. Пришлось бы тогда киберноидам собирать наши филейные части в радиусе двух миль…
— Мы так и будем смотреть на Пилигримов? — спросил основной модуль Т20, поводя стволом пушки справа налево и обратно. — У меня уже гусеницы чешутся!
— Без лазера мы с ними ничего не сделаем, — ответил Лугарев.
— А Селест? Ее браслетик упакует Пилигримов и без лазера, — настаивал киберноид.
— Ну, уж нет, — послышался в наушниках шлемов голос Марии Пирелли. Ее «Крестоносец» с трудом поднялся на ноги.
— Я не уверена, что емкости браслета хватит на них всех, — добавила Селестиэль. К ним подошел внутренний модуль Т20, все еще с собакой в руке.
— Игорек, — сказал киберноид. — Можно, я раздавлю эту чертову собаку? Я уже заколебался ее держать…
— Э, нет! — вмешался в разговор Хейвуд. — Так просто мы не согласны! — он нагнулся и поднял с травы оставленный ушедшим к вертолету Митчеллом ранцевый огнемет. Белый пес сообразил, что ему пришел конец. Он задергался, но железная рука держала его мертвой хваткой. И вдруг пес заговорил. Его челюсти были сломаны, но Лугарев разобрал эльфийскую речь, хотя слова едва различались.
— Выходи… поединок… один на один… Наемники потеряли дар речи, как будто он неожиданно перешел к собаке.
— Поединок? — Хейвуд очнулся первым. — Ты чуть не загрыз нашу эльфочку, и еще хочешь, чтобы один на один? Тут что, по-твоему, конгресс Дон Кихотов собрался? — закончил Хейвуд, поднимая ствол огнемета.
— Остановись, Кларенс! — прозвенел вдруг голос Селестиэль. — Он напал на меня, и мне решать, что с ним делать! Растолкав наемников, Селестиэль подошла к собаке, все еще висящей в железной руке Т20. Пес сжался при ее приближении и заскулил, поджав хвост. Селестиэль положила правую руку на лоб собаки. Ее взгляд уперся в единственный уцелевший собачий глаз. Пес дернулся, замотал головой, прижав уши, а затем тонко, страшно завыл, и от этого воя у Лугарева мороз пробежал по спине. Остальные чувствовали себя не лучше. Пес выл так, словно чуял приближение смерти, как будто в глаза ему глянула не сияющая звездным светом эльфийская женщина, а сама костлявая старуха с косой в руке.
— Теперь отпусти его, Т20, - сказала Селестиэль.
— Как это? — удивился киберноид. — Он же убежит!
— Пусть идет, — твердо ответила Селестиэль. — Я оставляю ему жизнь. Он достаточно разумен, чтобы осознать все. И ему придется жить с этим до конца времен. Т20 разжал пальцы, пес упал на землю и пополз прочь, жалобно скуля, затем он поднялся на ноги, пошатываясь, как пьяный, и бросился бежать. За чадящим, светящимся алыми углями, кольцом кустов загрохотали моторы вертолета. Здоровенный «Пэйв Лоу» тяжело поднялся и потянул к Валимару. В небе над городом полыхнуло зеленое свечение и в середине его распахнулось пространственно-временное окно. Вертолет влетел в самый центр изумрудного сияния и исчез. Сияние тут же погасло, окно захлопнулось.
Ждать им пришлось минут сорок. Пилигримы агрессивности не проявляли. БС подслушал их разговор. Им самим хотелось восстановить Лауреллин, к тому же страшная расправа над балрогом произвела на них впечатление. До расчетного срока начала облучения Лауреллина оставалось тридцать пять минут, когда снова сверкнула зеленая вспышка, бросив мертвецкие отблески на лица присутствующих. От воздушного вихря, взметённого винтом вертолета, затрепетали светящиеся листья Тэлпериона. Вертолет завис над склоном холма в нескольких метрах над землей. На его грузовом крюке висело на стропах жуткое сооружение, напоминающее чудовищно увеличенную игрушечную пушку без щита. Это был цилиндр, усаженный выступами и вырезами хитрой формы, стоящий на двух опорах, кончающихся широкими, короткими четырехкатковыми гусеницами. Сверху был укреплен сложный прицельный комплекс. Сзади торчали мощные станины, а спереди, из фигурного усеченного конуса смотрел короткий, но внушающий уважение, позолоченный ствол калибром не менее ста пятидесяти пяти миллиметров. Гусеницы оперлись на землю, наемники отцепили стропы. Вертолет взревел моторами, обдав всех лавиной холодного воздуха, перетянул через кусты и приземлился. Митчелл и Бэнкс вытащили из его грузового люка длинный узкий ящик. Лугарев и Селестиэль подошли к пушке. От дула до конца станины она была более десяти метров.
— Черт меня подери! — заявил Лугарев. — Это же… Голдганнер!
— Это наш бывший предводитель, — пояснил Р8 окружившим их эльфам.
— Его называли 1ГР2, а люди прозвали его Голдганнер. Эльфы с интересом слушали пояснения, тем более, исходящие от зенитной самоходной установки.
— Вы с ума сошли, — сказал Лугарев киберноидам. — С его характером этот ваш бывший предводитель лоховства здесь таких дров наломает…
— Нет у него больше характера, Игорек, — грустно ответил Р8. — Он отказался подписывать мирный договор, поэтому нам пришлось вынуть его картридж-идентификатор и уничтожить. Это уже не киберноид, это просто машина, набитая компьютерами, но лишенная сознания. Левин и Бэнкс распаковали новый лазер. Внутренний модуль Т20 снял с 1ГР2 электромагнитную пушку и помог инженеру установить лазер на ее место. Внутренний модуль Р8 подключил маленький терминал к компьютерам пушки, затем подобрал сиденье, отвалившееся от старого лазера, и наскоро приварил его к новому. Левин и Феанор установили в резонатор лазера Сильмариллы и приступили к юстировке. Им удалось закончить подготовку нового лазера за несколько минут до расчетного времени. Урча моторами, пушка вползла вверх по склону холма, поиграла станиной с сидящим на ней Левином, устанавливая нужный угол наклона, и нацелилась на корень Лауреллина. Левин осторожно вывел мощность на расчетный уровень, установил нужную длину волны. Эльфы и наемники, затаив дыхание, следили за вторым небывалым экспериментом. Йаванна тоже пришла посмотреть. Не в силах сдержать нетерпения, она бормотала и напевала невнятные молитвы. Из лазера с шипением вырвался поток излучения, воздух на его пути светился ярким светом. Все повторялось сначала, как в случае с Тэлперионом. Селестиэль приложила ухо к дереву и замерла, стараясь услышать, не потекли ли внутри ствола жизненные соки. Это продолжалось довольно долго, в полной тишине, нарушаемой лишь шипением лазера. Наконец Селестиэль оторвалась от ствола дерева.
— Оно пробуждается, — сказала она. — Ариэл, давай, поводи снова лучом по стволу. Пушка загудела сервомоторами, яркое пятно луча поползло вверх по стволу, снова опустилось к корню и опять пошло вверх. Затем Левин перевел луч на одну ветку, прошелся по ней, затем по другой, по третьей… Со стороны это напоминало массаж. После получаса такого лазерного массажа на дереве набухли слабо светящиеся почки. Прошло еще десять минут, пушка повторяла свои движения в автоматическом режиме, запомнив после первого раза траекторию движения. И вот почки на ветвях Лауреллина одна за другой начали раскрываться, выбрасывая нежно-зеленые листики. Они были похожи на листья березы, но каждый из них был окаймлен по краям мерцающим золотым светом, который усиливался с каждой минутой.
— Смотрите-ка! — сказал вдруг Бейли, указывая на Тэлперион. — Дерево гаснет! Свет Тэлпериона действительно стал более приглушенным, и, по мере того, как Лауреллин светился все ярче и ярче, Тэлперион медленно угасал.
— Так и должно быть, — сказала Йаванна. — Настал час смешения света. Древний счет времени не нарушился. Ночь прошла. Самая длинная из всех бессонных ночей, которые мог припомнить Лугарев. Над Валинором медленно разгорался рассвет. И одновременно на Эзеллохаре оба священных дерева светились неярким приглушенным светом. Серебряные и золотые лучи смешивались, удивительной красоты блики играли на скафандрах наемников, на корпусах киберноидов, отражались от серебряных обручей в волосах эльфов. Все застыли, очарованные самым дивным зрелищем из всех, что существовали когда-либо в подлунном мире. Но вот Тэлперион окончательно угас, а на ветвях Лауреллина среди листьев начали распускаться гроздья золотых бутонов. Прямо на глазах они раскрывались, превращаясь в крупные, воронкообразные цветы, из которых лился на землю яркий свет.
— Свершилось! — Йаванна высоко подняла руки к небу. Отсветы Лауреллина играли на ее лице, обращенном к Солнцу, краешек которого показался над черной зубчатой стеной Окружных гор.
— Да, — задумчиво произнес Феанор. — История совершила удивительный круг, и теперь все начнется сначала.
