Кирилл Юрченко - Первач
— Сюда! — позвал человек в халате и опять исчез.
Тихон заметил проход в очередной коридор.
И снова дверь. А за ней — остро пахнущая лекарствами комната. Большие стеллажи, заставленные пробирками, бутылями, коробками. На стенах — плакаты, описывающие внутренности человека и их болезни. Тихон заметил другую дверь, что примечательно, стеклянную и без решеток: неожиданная вспышка в голове подсказала, что эта дверь ведет в какой-то коридор, соединяющий тюремную и внешнюю части централа. Сама собой, в голове вдруг сложилась четкая объемная схема — группа линий, строго соответствовавших тому пути, что Тихон прошел от своей камеры до этого места. Линии шли, не раз пересекая друг друга. Отметив про себя этот факт, Тихон усмехнулся. Очевидно, его специально привели сюда таким длинным запутанным путем — чтобы он не мог убежать при случае, да и просто, дабы произвести нужное впечатление.
— Здесь мы лечим. А там калечим… — хихикнул человек в халате, впуская Тихона в очередную дверь. — Между прочим, во всех коридорах вооруженная охрана. Так что не думайте бежать!
Последняя комната оказалась небольшой, разделенной длинной ширмой. Посреди ближней половины торчал стол с допотопным компьютером, а из-за ширмы выглядывало кресло наподобие тех, что в прошлом веке можно было найти в любой парикмахерской — с колпаком для сушки волос. Вот только Тихон подозревал, что похожий на ведро колпак служит вовсе не для этой цели.
— Располагайтесь. Присаживайтесь, присаживайтесь. Убивать вас мы не собираемся!..
Человек говорил от второго лица, значит, скоро здесь появятся и другие. И, очевидно, та самая персона, встречи с которой Тихон ждал. Но, может быть нужная персона — именно этот странный человек? То ли доктор, то ли патологоанатом…
На этот счет интуиция молчала.
Тихон подошел к креслу. Дотронулся до потертой кожаной обшивки подлокотников.
Пыточное кресло? Вряд ли. Ремней для удержания рук и ног нет.
Что ж, это становится любопытным. Человек в халате вел себя непринужденно, и, поскольку в комнате не было охраны, значит, никаких таких особых процедур не предполагалось. Тихон заметил, что за ширмой рядом с креслом стоит аквариум. Разнокалиберные рыбки мирно плавали в нем, шипели пузырьки воздуха, поднимаясь со дна между камней. Он прислушался к себе: подсознание тревожилось, но незначительно. Опустившись в кресло, Тихон приготовился ждать. Человек в халате подошел к нему и включил стоявшую рядом с креслом лампу на высоком треножнике. На миг свет попал в лицо незнакомца, прежде чем тот развернул лампу в сторону Тихона. Взгляд едкий, цепляющий. Морщины вокруг глаз и на лбу. Старик.
— Странно, что вы не спрашиваете, зачем вы здесь? А вдруг на вас опыты решили ставить, а? — спросил он.
— Смертельные опыты? — Тихон придал голосу безразличие и сам же ответил: — Все там будем.
Человек в халате снова хихикнул:
— А вы, голубчик, оптимист. Это мне нравится, — он подошел к креслу и поправил колпак. Взгляд его посерьезнел. — Меня зовут Аркадий Верховцев. Вы можете звать меня просто — доктор Верховцев. Помните старый мультик «Тайна третьей планеты»? Мне в детстве жутко нравился. А вам?
— Видел когда-то. Ничего, прикольный мульт, хоть и антикварный, — пробурчал Тихон. — Только который вы Верховцев? Добрый музейный хранитель или похожий на него коварный пират?
Доктор Верховцев опять хихикнул. Он подошел к компьютерному столику и подкатил его к креслу. Достал жгут из разноцветных проводов и стал соединять компьютер с колпаком.
— Техника — старье, — говорил Верховцев, глядя на экран компьютера. — С этими проводами такая морока. Не дай бог перепутаешь. А знаете, сколько их здесь всего? Не поверите — больше ста…
Несмотря на болтливость, движения его были неторопливы. Поведение доктора действовало на Тихона расслабляющее. Он откинулся на спинку кресла, продолжая наблюдать за пальцами Верховцева. Неожиданно за дверью послышались выстрелы…
Тихон вздрогнул. Его бросило в пот. К подсказкам предчувствия он привык, но сейчас оно не сработало. Почему? Однако нашелся успокаивающий вариант — возможно, потому что эти выстрелы не касаются его собственной жизни?..
— Не пугайтесь, голубчик! — услышал голос Верховцева. — У нас тут конвейер! На сегодня еще не закончили.
До Тихона долетел специфический запах изо рта Верховцева. Похоже, доктор не чурался обильных возлияний. Может, пытался таким образом заглушить душевные страдания — все-таки нервная работа. Почему-то Тихону вспомнился Егорка из отряда Вандермейера. И следом — первосортный первачок, на котором работал генератор в поселке, пока его не уничтожили федералы вместе с самим поселком. После этого память Тихона перепрыгнула к загадочному вопросу: что же это за первачи такие, в которые меня записал Алекс? Но он отогнал эту мысль, как будто она могла стать достоянием Верховцева.
«Не нравится мне этот колпак над головой…»
«Кто был тот, кого расстреляли?» — думал Тихон. Возможно, здоровяк, с которым повстречались в коридоре? Или кто-то другой. Или их было несколько? Неважно. Главное — оборвалась чья-то жизнь. Конечно, и тот, кого сейчас лишили жизни, не случайно очутился в той комнате. Наверняка есть причины. Не хотелось думать, что тот человек мог быть ни в чем не виноват. Тихон успокаивал себя тем, что расстрелянный — скорее всего из числа террористов, мародеров или партизан. Все они ради идейных принципов готовы забрать любую жизь. Или просто так — от желания убивать. Но если ты сегодня умертвил кого-то, не стоит удивляться, если то же самое сделают с тобой завтра. Так и цепляется одно за другое…
— Замечательно! — раздался голос Верховцева — Да вы, батенька философ!
— Что? — непонимающе откликнулся Тихон.
— Мысли у вас редкие! Я имею в виду, по сравнению с большинством тех, кто сидел до этого на вашем месте! Не желаете взглянуть?
Он развернул экран к Тихону.
На стареньком, потускневшем от времени мониторе отображались разноцветные пятна, выстроенные в совершенно хаотичной последовательности, испещренные многочисленными линиями разной толщины, будто стежками нитей.
— Обычно, если у человека мысли серые, то и цветов немного. А у вас прямо-таки радуга! — заулыбался доктор Верховцев. — Если не секрет, о чем думали? Постойте-постойте, я сам…
В задумчивости прикусив губу, он всмотрелся в экран.
— Разумеется, о смерти и… — Верховцев нахмурился. — О чем-то таком глобальном… Вероятно, о нескончаемой ее череде, верно?
Тихон был обескуражен его догадкой.
— А вот сейчас прямо краснотой все заело! — с восторгом объявил Верховцев. — Чую, не нравлюсь я вам. А вы любите меня. Так будет правильнее.
Доктор повернул экран к себе и вдруг спросил:
— Вы в бога верите?
— Нет… То есть… — растерялся Тихон. — Не знаю.
— Понимаю, понимаю, — прервал его Верховцев, продолжая колдовать над клавиатурой. — Перво-наперво следует разобраться, что есть бог, верно? Все мы так. Начинаем думать о боге, и сразу представляем себе старичка с бородой на облаке. Естественно, понимаем, что такого быть не может, и уже не задумываемся, есть ли он на самом деле. Нет старичка — и все тут! А равно и нет бога! — Верховцев хихикнул. — Но кто-то разве задумывается, что если нет бога снаружи — так значит, всяк должен его искать внутри! Как вы думаете? — закончил доктор Верховцев и наклонился, заглядывая Тихону в глаза. — Надеюсь, вы понимаете, что я хочу этим сказать. Ведь вы особенный, Тихон Злотников.
— Чем же особенный? — сощурился Тихон, пытаясь понять этого странного человека.
— Не прибедняйтесь. Генерал Антонов зря бы вами не занимался, — хихикнул Верховцев.
Он поднялся с места и направился к стеклянной двери.
— Кто такой генерал Антонов? — крикнул Тихон.
Но Верховцев не ответил. Он скрылся за дверью.
— Передайте генералу, что Злотников на месте! — послышался его голос.
Прошло некоторое время, прежде чем доктор снова вернулся. Переступив через порог, он отошел в сторону, пропуская двух офицеров. В первом Тихон узнал майора Гузенко — командира группы, доставившей его сюда. Следом вошел пожилой человек в мундире бригадного генерала. Он был высок ростом, немного прихрамывал, опираясь на металлическую трость, и на лице его застыло выражение постоянной боли. Очевидно, это и был генерал Антонов. Генерал сразу впился взглядом в Тихона, и Злотников ясно прочел в его глазах, что этот человек холит и лелеет свою боль настолько, что она позволяет ему быть безжалостным.
С небольшой задержкой третьим в комнату вошел совсем молодой, немного надменного вида человек. Он тоже был в халате, но, в отличие от Верховцева, кристально чистом. И с новеньким планшетником в руках. Он не озирался по сторонам, как майор Гузенко, и создавалось впечатление, что молодой человек чувствует себя здесь увереннее, чем военные.
