Сергей Мусаниф - Имперские танцы
На его борт была выслана спасательная команда, которой удалось открыть один из люков при помощи аварийных кодов и пневматической кувалды.
Спасатели обнаружили на борту два трупа, два полутрупа и одного капитана корабля, который сидел в кресле первого пилота и с выражением полного блаженства на лице курил короткий огрызок дорогой сигары.
Часть четвертая
ИМПЕРСКИЙ ТАНЕЦ
ГЛАВА 1
Когда Клозе открыл глаза и увидел над собой покрашенный в нежный салатовый цвет потолок больничной палаты, он сразу же понял, где находится, а поняв это, вспомнил и все остальное.
Чокнутый сукин сын Юлий всадил ему пулю из «офицерского сорокового» в живот. Скотский выродок граф Морган подстрелил его. Последнее, что он помнил, – ему очень хотелось ругаться, но от удивления он забыл, как это делается. Ублюдок чертов!
Когда Клозе запихивали в криокамеру, он мечтал выжить и отплатить скотине Моргану той же монетой.
Клозе ненавидел Юлия.
Был еще старик, который помогал упаковывать Клозе в холод, но против старика он ничего не имел. Пассажир, почти незнакомый. Гражданский. Что с него взять?
Это будут разборки между военными.
Дуэль, решил Клозе. Всажу этому ублюдку шпагу в живот. Он мне пулю, а я ему шпагу. Это будет называться «поэтическая справедливость».
Клозе был зол.
Более того, он был в ярости.
Однако в одном этому чокнутому сукину сыну Моргану не откажешь. Он – отменный пилот. Клозе еще раз убедился в этом, когда они прорывались сквозь флот Чужих. В тот момент он не успел испугаться, потому что был слишком занят стрельбой, но теперь не мог вспоминать о тех минутах без содрогания. Этот чокнутый сукин сын вытащил их оттуда. И смог доставить их на борт «Наполеона», иначе он, Клозе, сейчас не грелся бы на больничной койке, а мерз бы в криозаморозке.
Но если чокнутый сукин сын ждет, что я буду его за это благодарить, он крупно ошибается, подумал Клозе. Кто кого в этой ситуации спас, это вопрос очень и очень спорный.
По крайней мере, я готов спорить об этом довольно долго.
Бесконечно.
Физически Клозе чувствовал себя отвратительно.
Дело было не в дырке в животе. С дыркой врачи справились быстро.
В ходе реанимационных работ после заморозки Клозе заменили всю кровь и кое-какие из органов, и теперь он чувствовал ужасную слабость во всем организме и не мог самостоятельно передвигаться. А если Клозе что-то и ненавидел в этой жизни сильнее, чем чертового ублюдка Моргана, так это было состояние собственной слабости.
Клозе всю жизнь презирал слабых людей. А когда он сам бывал слаб, то презирал и самого себя.
С врачами Клозе близко не сходился, имена сестер он даже не старался запоминать. Как и все пилоты, он был суеверен. А одно из суеверий пилотов говорило, что чем лучше твои отношения с медицинским персоналом, тем быстрее ты снова попадешь в госпиталь.
Поэтому некоторые пилоты вели себя на лечении просто по-свински.
Но не Клозе.
Он был сдержан и холоден.
На второй неделе его нахождения в госпитале и на третий день его пребывания в сознании к нему пришла первая посетительница.
– Офигеть, – сказал Клозе. – Не думал, что я сумел произвести на вас такое впечатление. То есть, конечно, я знаю, что произвожу впечатление на женщин, но вас я увидеть точно не ожидал. Хотя мне и приятно. Откуда вы здесь?
– Просто проходила мимо, – сказала Изабелла.
– Ха! – сказал Клозе. Чертов сержант с Сахары никак не желал вылезать у него из головы. – Может быть, какой-нибудь идиот вроде Юлия вам и поверил бы, но со мной этот номер не пройдет. Что вы тут делаете?
– Работаю.
– Не повезло вам, – сказал Клозе. – Я никогда не встречаюсь с медсестрами.
– Почему?
Клозе объяснил.
– Не думала, что вы суеверны.
– Я очень суеверен. В моих апартаментах в родовом замке стоят не меньше пятидесяти чучел черных кошек, которые пытались перебежать мне дорогу. А в плевках, отправленных мною за левое плечо, можно утопить еще одну Атлантиду.
– Здорово. Правда, я не медсестра.
– Должно быть, меня ввел в заблуждение ваш белый халат. Кстати, он вам к лицу.
– Такие халаты выдают всем посетителям.
– Посетителям? А мне показалось, вы говорили, что работаете здесь.
– Я работаю в разных местах.
– Предполагается, что сейчас я должен спросить, кем вы работаете.
– Такой пункт есть в моем плане беседы.
– Тогда не будем нарушать план. Итак, кем вы работаете?
Она показала ему удостоверение.
– УИБ. Отдел внутренних расследований.
– А я еще удивлялся, как этому чертовому Винсенту удалось так быстро добыть ваш адрес, – сказал Клозе.
«Внутренние расследования» были слишком расплывчатой формулировкой и могли означать что угодно. Начиная от расследований внутри самого УИБ и заканчивая расследованиями внутри Империи. Все знали, насколько у УИБ широк спектр интересов.
– Я веду дела о нарушениях устава на военных кораблях, находящихся в открытом космосе, – сообщила Изабелла.
– Так вот почему вы не встречаетесь с пилотами. Опасаетесь столкновения интересов, – догадался Клозе. – И какой пункт устава я успел нарушить? Точнее, каким именно нарушением я привлек ваше внимание к своей скромной персоне?
– Сейчас речь идет не о ваших нарушениях.
– А о чьих же?
– Капитана вашего судна.
– Вы о том ублюдке, который всадил мне пулю в живот, а потом засунул в холодильник?
– Да, речь идет о полковнике Моргане. Вы желаете выдвинуть против него официальные обвинения?
– За что?
– За нанесение вам физического вреда и за то, что он подверг опасности вашу жизнь и здоровье.
– Нет.
– Почему?
– Вам нужна официальная версия или моя личная?
– А между ними есть разница?
– Огромная, – сказал Клозе. – На самом деле я не выдвигаю против него никаких обвинений, потому что намерен разобраться с ним лично, и не хочу никому перепоручать сие удовольствие. Но официально я всегда буду говорить, что этот чертов ублюдок всех нас спас.
– Не всех, – сказала Изабелла.
– Ну, он застрелил этого астрофизика, но на самом деле парень был уже мертв, – объяснил Клозе. – Видите ли, все дело в том, что у нас намечался некоторый дефицит кислорода.
– Он застрелил также и доктора Остин.
– Эту дуру? Правильно сделал. А за что?
– Они с профессором Снеговым утверждают, что доктор Остин находилась в состоянии крайнего нервного расстройства и набросилась на него, пока он спал. Полковник Морган застрелил ее в порядке самозащиты.
– Значит, сукин сын опять спит с пистолетом под подушкой, – сказал Клозе. – Но, честно говоря, я не понимаю сути ваших претензий. Полковник Морган выполнил приказ, доставил в Империю сведения особой важности и срочности и, по возможности, сберег членов экипажа и пассажиров. Он должен быть героем, черт побери. А вы ищете, как бы его подловить.
– К сожалению, таковы правила, – сказала Изабелла. – Но мне намекали, что мое расследование – чистая формальность. Просто чтобы галочку поставить. Информация, которую он доставил, позволила бы ему выйти сухим из воды, даже если бы он перестрелял весь экипаж без уважительных причин. Но я должна задать вам еще несколько вопросов.
– Для галочки?
– Именно. Чья это была идея насчет криокамеры?
– Идея витала в исчезающем воздухе, – сказал Клозе. – Поэтому сейчас сложно определить ее авторство. Полагаю, она пришла нам в головы примерно в одно и то же время.
– Как вы определили, кто должен занять место в криокамере?
– Монетку кинули, – сказал Клозе. – Извините, я так шучу. На самом деле этот вопрос и не стоял. Все просто. Я – пилот, он – капитан.
– То есть он просто приказал вам это сделать?
– Нет. Понимаете, это что-то вроде неписаного закона о взаимоотношениях экипажа и капитана. Экипажем в тот момент был я.
– И что же говорит этот закон?
– Экипажу обычно достается больше риска. А капитану – львиная доля ответственности. Вот я и выбрал риск. А вся ответственность досталась ему.
– И что вы думаете теперь о вашем капитане? Это вопрос не для протокола, можете не отвечать, если не хотите.
– Я думаю, что он ублюдок и скотина, – признался Клозе. – Последнее, что я мог от него ожидать, – это пуля в живот. Но если бы такая ситуация повторилась, я думаю, что мы оба поступили бы точно так же.
– То есть, у вас нет никаких претензий?
– Есть. Но вам я о них ничего не скажу. Только ему и только при нашей личной встрече. Главное – не забыть захватить на эту встречу бейсбольную биту.
– Вы играете в бейсбол?
– Нет, но бит у меня тоже целая коллекция.
– Тоже?
– Вы забыли о коллекции чучел.
