Уильям Дитц - Телохранитель
— Как ты, Макс? — с тревогой спросила Саша.
— Лучше не бывает, — соврал я. — Надолго я вырубился?
— Секунд на тридцать.
— Это хорошо. Давайте сматываться отсюда, пока этот гад не послал подкрепление.
По молчаливому согласию мы направились к кустам. Если убийца смог послать одну ремонтную камеру, он может послать и другую, а полог листьев — хоть какое-то, но прикрытие. Только отойдя в лес на добрых пятьдесят ярдов, мы остановились, и я разрешил Саше достать аптечку и смазать мою обожженную грудь чем-то вязким. Грудь все равно болела, но уже не так сильно. Я застегнул рубашку, и мы пошли дальше. Меня тошнило, голова кружилась, но я решил об этом не говорить.
Вот с чем мы ничего не могли поделать, так это с облаком металлических насекомых, которое взмывало перед нами, колыхалось, как фольга на ветру, и снова опускалось после нашего прохода. Они отмечали наш путь, будто миниатюрные сыщики сообщали о нашем передвижении любому, кому хватало терпения наблюдать. Оставалось лишь надеяться, что убийце потребуется время обработать раны и найти другую камеру слежения.
Кусты стояли рядами, чтобы различным роботам удобнее было за ними ухаживать. И вскоре нам стали попадаться эти роботы самых разных форм и размеров, от хитроумных ящиков «сосателей листьев» до змееподобных механизмов, которые ползали в кроне, подстригая листву.
Поначалу я внимательно к ним приглядывался, боясь, что с их помощью убийца следит за нами, но, кроме вялых попыток уступить дорогу, машины не отрывались от работы. Но все могло измениться, поэтому я смотрел в оба. Мы шли и шли, но вокруг ничего не менялось. Деревья, роботы, деревья и снова роботы, и никаких следов убийцы. А потом начался дождь, мельчайшая морось повисла в воздухе. Она залила листья, вымочила нашу одежду, и даже пол стал блестящим. Джой любила воду так же, как и все остальное. Даже не представляя, что мы можем испытывать неудобство, она захихикала и закрутилась «колесом» по дорожке.
Туман перешел в равномерный дождь, и вскоре я увидел кровь. Бурые пятнышки, высохшие до дождя и размытые по краям. Сломанная ветка показала, что наши с убийцей дороги пересеклись.
Жестом велев Саше остановиться, я осторожно огляделся и стал думать. От тумана и дождя пятна расплывались. Через двадцать минут, максимум через полчаса, след исчезнет. Значит, надо поторопиться, пусть даже мы в какой-то мере потеряем бдительность и станем уязвимее для засады. Та часть меня, которая проявляется без предупреждения и берет власть в свои руки, приняла решение. Я махнул Саше идти вперед.
Было тепло, и влажность увеличивалась, когда мы бежали через кусты, а впереди волна за волной взлетали робонасекомые. Здорово было бежать, здорово было искушать судьбу, и я обнаружил, что усмехаюсь. Как кто — как идиот? Или как волк, идущий по следу раненого зверя? Хотелось думать, что второе. Но прошло слишком много времени, след остыл, и мы вышли на другую сторону леса, так и не встретив киллера. Бурые пятна попадались все реже, пока не закончились перед герметичной дверью из нержавеющей стали. Ублюдок остановил кровотечение? Или вошел в дверь, и следы продолжаются с той стороны? Способ выяснить это был только один.
Я встал с одной стороны входа, Саша — с другой. Джой в прыжке нажала большую зеленую кнопку и села на корточки на полу. Оружие мы держали наготове. Дверь с шипением открылась, я ждал, что в проем полетят дротики, но все было спокойно. Я решил войти, но девочка опередила меня. Она проскочила в дверь быстро, но все равно сделала себя мишенью.
Я вошел следом, ища глазами что-либо подозрительное. Ничего. Только несколько лишенных воображения надписей. Коридор был намного меньше знакомого нам верхнего, но с такими же вертикальными складками, устройствами аварийной связи, противопожарным оборудованием и камерами наблюдения. Вот только щелей-ниш я не увидел, видимо, по этому коридору автоматизированные поезда не ходили. Или поезда ходили, а пешеходы — как получится.
Довольные, что убийца очистил коридор, мы осмотрелись. На полу в одном месте темнело несколько капель крови, размазанных ботинком. Отпечатки испачканной подошвы уходили по коридору и там исчезали. Что ж, все ясно: наша добыча перевязала рану. Кивнув в ответ на мой взгляд, Саша пошла вперед. Держась за стены, мы пробирались по коридору и надеялись, что у убийцы найдется занятие получше, чем таращиться на изображение с камер безопасности. Надеялись, хотя сильно в этом сомневались. Камеры жужжали, следя за нашим продвижением.
Жутковато было чувствовать, что за тобой наблюдают, и не знать, какое значение это имеет. Наверное, Саше тоже было не по себе, потому что, встретив вертикальную лестницу, она полезла наверх. Ну а я — следом. Какое-то шестое чувство подсказывало мне, что убийца пошел дальше по нижнему коридору, но я оставил свои догадки при себе, потому что камеры страшно действовали на нервы. А они нагло повернулись до упора, следя, как мы поднимаемся.
Лестница привела в узкий технический туннель. Если там и были камеры слежения, я их не увидел. А простейшие опоры для рук и ног имелись, хотя вообще-то проход предназначался для роботов. Один из них, с виду — большая черепаха, преградил дорогу. Судя по шуму, черепаха чистила решетку, закрывающую пол. Сильный запах дезинфицирующих средств подтвердил это.
Саша решила проблему просто: шагнула на слегка выпуклую спину робота и сошла с другой стороны. Джой повисла на моей брючине, и мы вместе перебрались через робота по Сашиному примеру. Если черепахе и не понравилось такое обхождение, она ничем этого не показала.
Пройдя около ста футов, мы остановились перед еще одной герметичной дверью и заняли привычные позиции: я — слева, Саша — справа, а Джой — где ей захочется.
Люк открылся в темноту. А там металось что-то, похожее на пламя. В ответ на мой взгляд Саша кивнула и вышла на узкий балкон. Я шагнул за ней. Под нами был отсек, такой же, как занятый под лес, но этот почти полностью заполняли тысячи ящиков разных размеров.
В самом центре трюма горел костер. Поглотив особо лакомый кусочек топлива, пламя взметнулось вверх и опало, будто устав от усилий. Автоматические системы пожаротушения, надо полагать, были выведены из строя. На фоне пламени темными силуэтами двигались люди. Много людей, не меньше пятидесяти человек. Они болтали, смеялись и что-то потягивали из разных посудин. От сцены веяло чем-то первобытным и зловещим.
Я повернулся к Саше и уже открыл рот, чтобы ляпнуть очередную глупость, как на другом конце трюма вспыхнул прожектор, и яркий луч белого света прижал нас к переборке. Голос шел из ниоткуда и отовсюду сразу. Тот же голос, что насмехался над нами через ремонтную камеру.
