Александр Афанасьев - Свободное падение
– На тебя уже есть жалобы… неофициально, – раздался сухой смешок, – по афганскому опыту, если на командира есть жалобы местных, значит, он и впрямь делает что-то нужное.
– Да, сэр!
– Сержант… мы прочитали твой доклад. Признаюсь… – снова сухой смешок, – ты заставил нас поволноваться. Массовые казни…
– Сэр, я написал, что это не выход.
– Политикам плевать, и ты это знаешь. Если мы будем поступать по твоим рецептам, нас назовут фашистами, как тех бедняг русских, о которых ты пишешь.
Он задержал дыхание, чтобы успокоиться.
– Сэр, – сказал он, – со всем уважением, я знаю, о чем пишу. Местные этнические диаспоры состоят из людей, которые не знают, что такое закон. Им с детства внушали, что они не такие, как все, что они лучше остальных, что остальные должны быть их рабами, что они имеют право творить все, что угодно. Они отличаются от любого преступника, сидящего в нашем исправительном учреждении. Наши преступники росли, как и мы все, но потом встали на путь преступлений и не смогли вовремя остановиться. А этих людей воспитывали преступниками с детства, само общество, сами родители толкали их на преступный путь. Их невозможно исправить без применения самых жестких мер как индивидуального, так и коллективного наказания.
– Коллективного наказания… – с сомнением сказал генерал.
– Да, сэр. Без этого не обойтись, так как у этих людей очень сильно развито чувство этнической общности. За одного отвечают все – это они поймут.
– Мы не можем пойти на это, сынок. И ты знаешь почему.
– Тогда, сэр, мы получим здесь вторую Сирию, даже нечто худшее. Люди с Кавказа и то, как они воспитываются, – необычные люди, даже на Востоке я не видел такого. Они фашисты, сэр. Они воспитываются с изначальной идеей этнического и религиозного превосходства. Причем не только над русскими – над всеми, не важно, над кем. Они ассоциируют себя с волками, у них даже на знамени волк, а остальных с баранами, которых можно резать. Эти мысли внушаются им с самого детства, преступники, налетчики у них герои. И их уверенность в собственной безнаказанности – это уверенность не как преступников, а в том, что все им принадлежит здесь по праву, ни у кого, кроме них, нет никаких прав, даже права на жизнь. И они такие все до единого. Если мы не сломаем их, сэр, причем сразу, здесь будет второй Афганистан. И не только здесь, но и по всем территориям Сибири и Поволжья, везде, где есть ресурсы или что-то ценное.
Генерал кашлянул.
– Ты знаешь правила.
– Да, сэр, знаю.
– И ты знаешь, что ты и твои люди работаете по собственным правилам.
– Вероятно, так, сэр.
– Что касается организации «Имарат Кавказ» и «Аль-Каида» – все они включены в список террористических Госдепартаментом. Дай мне список, и никто из них не уйдет. Но с остальным… сам понимаешь.
– Сэр…
– Если ты дашь мне информацию о том, что такое-то лицо поддерживает или финансирует терроризм, мы разберемся с ним без промедлений. С остальным… ты знаешь правила.
– Да, сэр.
– Я хочу разобраться с ублюдками не меньше твоего.
– Я понял, сэр, да.
Сэммел и в самом деле понял. Генерал дал понять, что он будет закрывать глаза на происходящее, пока это возможно. И обеспечит прикрытие на высоком уровне, тем более что он вхож в Овальный кабинет и является членом Объединенного комитета начальников штабов. Пока это возможно, он будет его прикрывать. Когда будет уже невозможно – извини, сдаст…
Но по-другому в последнее время и не было.
– Как по-твоему, сколько у нас времени?
– Трудно сказать, сэр. Не думаю, что у кого-то из игроков есть план на перспективу, даже у нас. Но здесь несколько десятков тысяч вооруженных мужчин и целая гора горячих сосисок.[55] Рано или поздно кому-то захочется, чтобы эта гора принадлежала ему одному.
– Я тебя понял, сынок. Мы отправляем к тебе пополнение, встреть их и устрой как сможешь.
– Понял, сэр.
– Это хорошие ребята, сержант. Опытные. Они помогут тебе в критической ситуации, но по мелочам их не задействуй. Пусть они будут под рукой у тебя.
– Понял, сэр.
Это значило, что командование посылает ему отряд морских котиков и их надо разместить на ближайшей к городу базе. Это значит – вторжение неминуемо и состоится в самом ближайшем будущем.
– Мы надеемся на тебя, парень. От тебя многое зависит.
– Я не подведу. Всегда верный, сэр.
– Всегда верный, сержант. Удачи…
* * *Длинный, серого цвета с едва заметной зеленой полосой на борту LM100J, гражданский вариант транспортного «Геркулеса», тяжело плюхнулся на посадочную площадку аэропорта Сургута, покатился по бетонке. Двигатели взревели, работая на реверс и поднимая пыль…
Алекс Сэммел стоял рядом с одной из машин тяжелого конвоя и смотрел на то, как транспортный самолет выруливает на стоянку. Ветер трепал волосы, лицо его было спокойным и бесстрастным, как у индейского вождя. В машинах снайперы и пулеметчики взяли на прицел прилегающую территорию.
Наконец самолет остановился. Открыли боковой люк, и через него на землю стали спускаться контрактники из пополнения, которое прислал Сэммелу человек из Вашингтона. От тридцати до сорока… наверное, есть моложе тридцати, но та служба, что есть у них, человека старит быстро. Черные или стрелковые очки, бороды, разномастное, но дорогое и хорошо подогнанное снаряжение. Только один чернокожий, остальные кавказского типа, парочка азиатов еще. Оружия открыто нет – ни у одного. Знаков различия тоже нет.
Один из тех, кто прибыл, – выше среднего роста, мало отличающийся от других, – подошел ближе. Сэммел заметил, что даже без команды прибывшие встали так, чтобы контролировать ситуацию на все сто восемьдесят градусов.
– Сэр, вы Алекс Сэммел?
– Верно.
– Разрешите Ай-ди, сэр?
Сэммел достал карточку-идентификатор, какую использовали все ЧВК.
– Не знал, что котики умеют читать…
Командир прибывшей группы бегло глянул на карточку.
– Спасибо, сэр. Мы… знакомы?
– Навряд ли. Я сидел в Кандагаре, когда вас там и близко не было.
Командир котиков хотел ответить резко, но сдержался.
– Мы в основном работали в Хосте и Нангархаре. Морская пехота?
– Разведка морской пехоты. Двадцать шестое соединение, комендор-сержант.
– Понятно. У нас три тысячи фунтов снаряжения в самолете…
Сэммел нехорошо улыбнулся, как только может улыбнуться морпех при встрече с известным соперником.
– Багажники машин в вашем распоряжении. А вот погрузчик я забыл захватить. Но вы же не делали сегодня зарядку, верно…
Россия, Югра. 19 мая 2020 года
Сходка состоялась более чем в десяти милях от города в месте, которое ранее использовалось как карьер для добычи щебня, применявшегося для строительства дорог. Сейчас карьер был практически исчерпан, работы не велись. Два старых, еще советских времен, экскаватора замерли в углах карьера безмолвными памятниками прошлому. Прошлому, которое было столь далеко, что казалось временем египетских пирамид.
Алик Ташкент, наиболее авторитетный лидер криминального мира Севера, смотрящий по всему региону, сидел в тяжелобронированном внедорожнике «Мерседес G», удлиненном. Он купил его подержанным, но это была не обычная машина, это была машина из кремлевского гаража, ранее использовавшаяся в кортеже Президента России. Она была безопасной, удобной и грела душу старого бродяги.
Он посмотрел на часы. Время еще есть. В бронированной капсуле салона – он был отделен от водительского места поднимающейся перегородкой – никого, кроме него, не было.
Время еще есть. Но есть ли…
То, что случилось утром, жгло душу.
Он достал коммуникатор, сунул в него тонкий черный квадратик карты памяти, которую утром нашел на стуле за обеденным столом, раздраженно ткнул пальцем в экран. В отличие от своих собратьев, таких же воров, как он, Алик был «продвинутым»: он умел пользоваться Интернетом, всеми видами современной техники, у него был ноутбук, он разбирался в делах на бирже и понимал, что чего стоит. Это он предложил залетному американцу, который вышел с ними на контакт, передать своим хозяевам предложение о доле. Именно он в отличие от малограмотной братвы не соблазнился сотней «лимонов», которые им предложили за то, чтобы остановить здесь добычу. Основная часть братвы и даже некоторые воры думают примитивно: деньги – это то, что есть у тебя в руках. Ну, или на счете. Но он был не таким. Он знал, сколько на самом деле стоит то, что у них сейчас под ногами. Он знал о том, что современные технологии добычи позволяют довести коэффициент извлечения нефти до восьмидесяти и даже девяноста процентов – при том, что многие месторождения заброшены, хотя они не выбраны и на сорок. Он знал о том, что есть скважины и целые нефтяные поля, законсервированные в свое время, потому что не было технологий рентабельной их разработки – но есть сейчас! Он знал, что американцы проводили пробное бурение и наткнулись на пласты и залежи, намного более глубокие, чем те, до которых могла дотянуться советская геологоразведка. И там они тоже нашли. Сколько – черт знает, но если так все засекретили, что даже он, потратив несколько миллионов долларов на взятки, не смог узнать – наверное, много нашли. Он понимал и то, что в отличие от новых шельфовых месторождений тут все на земле и что самое главное – часть добычной и вся транспортная инфраструктура уже готовы! В них не надо вкладываться, в них уже вложено! И значит, добыча нефти даже из глубоких пластов обещает быть очень рентабельной.
![Ульяна Соболева - Пусть меня осудят...[СИ]](/uploads/posts/books/124/124.jpg)
