Дин Кунц - Покровитель
– Конечно. Он уже не такой дорогой, как был раньше. Сейчас в каждой клинике есть рентген.
– В каждой клинике конечно, но у одного.
– Может, я и выгляжу как Барри Фитцджеральд, который играет доктора в старом фильме, и, может, для меня подходит более древний медицинский кабинет, но я не оказываю своим пациентам медицинскую помощь только ради забавы. Я бы даже сказал, что я больше похож на врача, чем вы на бандитов.
– Зря вы так думаете, – сказала она резко, пытаясь выглядеть хладнокровной.
– Не беспокойтесь, – сказал он. – Я подыграю вам. Так будет намного смешнее. – Крису он сказал: – Когда мы проходили через кабинет, ты не заметил на столе большой красной коробки? В ней полно конфет, если хочешь.
– Спасибо! – сказал Крис. – Ух… я могу взять конфеты, мама?
– Не больше двух, – сказала она, – а то будет плохо.
Бренкшоу сказал:
– Когда я даю сладости своим юным пациентам, я придерживаюсь старых взглядов. Они могут есть их сколько угодно, в них нет отравы, но если у детей начинают болеть после этого зубы, это уже проблемы их дантистов.
Пока он говорил, он достал из угла кресло, разложил его и выкатил на середину комнаты. Лаура сказала:
– Дорогой, оставайся здесь, пока мы сходим к «джипу».
– О'кэй, – сказал Крис из соседней комнаты, где выбирал конфеты в красной коробке.
– Ваш «джип» стоит во дворе? – спросил Бренкшоу. – Тогда давайте выйдем через заднюю дверь. Так будет менее подозрительно, я думаю.
Держа револьвер на докторе и чувствуя себя в дурацком положении, Лаура вышла за ним из лечебного кабинета через заднюю дверь дома, из которой вел пологий спуск, так что им не нужно было спускать кресло по ступеням.
– Так будет намного легче, – сказал Бренкшоу тихо через плечо, толкая кресло вокруг дома. Его шлепанцы шуршали по бетонной дорожке.
У доктора был большой двор, поэтому рядом не было соседних домов. В отличие от переднего двора, засаженного ольховыми деревьями, задний двор был усажен фикусами и соснами, которые были зелеными круглый год. Несмотря на свисавшие ветви и темноту, Лаура видела пустые окна соседнего дома, поэтому могла заметить, если бы кто-нибудь наблюдал за ними.
Мир имел свои особенности в это время – между полночью и восходом. Если бы она даже не знала, что сейчас около двух часов ночи, все равно могла бы определить время с точностью до получаса. Несмотря на отдаленный городской шум, здесь было очень тихо, и она чувствовала себя женщиной, которая выполняла какое-то секретное задание.
Дорожка вела вокруг дома, пересекая другую дорожку, которая, очевидно, вела в глубь двора. Они прошли между домом и гаражом и вышли к машине.
Бренкшоу остановился позади «джипа» и ухмыльнулся:
– Грязь на номерах, – прошептал он. – Мудрое предостережение.
Когда она открыла заднюю дверцу, он залез в машину и осмотрел раненого.
Она оглянулась на улицу. Все было тихо.
Но если полицейский патруль Сан-Бернардино проедет мимо, он наверняка остановится, чтобы посмотреть, что происходит в доме доктора Бренкшоу…
Бренкшоу вылез из машины.
– Господи, у вас здесь действительно раненый человек.
– Что, черт возьми, вас так удивляет? Вы думали, что я шутила все это время?
– Давайте привезем его в дом. Быстрее, – сказал Бренкшоу.
Он не мог поднять раненого один. Чтобы помочь ему, Лауре пришлось сунуть револьвер за пояс.
Бренкшоу не сделал попытки сбежать или сбить ее с ног и вырвать оружие. Вместо этого он тут же повез раненого к дому тем же путем, которым они пришли.
Она взяла «узи» с переднего сиденья и последовала за Бренкшоу. Она не намеревалась воспользоваться автоматом, но с ним чувствовала себя увереннее.
Пятнадцатью минутами позже Бренкшоу отвернулся от рентгеновского снимка, который висел на лампе в его лечебном кабинете.
– Пуля прошла насквозь. Она не задела костей, поэтому особенно волноваться не стоит.
– Отлично, – сказал Крис, сидя на стуле и счастливо жуя конфету. Несмотря на теплый дом, Крис был все еще в своей куртке, как и Лаура, которая хотела, чтобы они были готовы ускользнуть в любой момент.
– Он в состоянии комы? – спросила Лаура доктора.
– Да, он в коматозном состоянии. Но оно не связано с инфекцией, занесенной через рану. Для этого слишком рано. Если рану обработать, ему, возможно, вообще не грозит инфекция. Состояние комы вызвано потерей крови и шоком. Его нельзя было перевозить.
– У меня не было выбора. Он выкарабкается?
– Возможно. В его случае кома – это своего рода реакция тела для сохранения энергии и заживления раны. Он потерял не так много крови, у него нормальный пульс, поэтому такое состояние, возможно, не продлится долго. Когда вы увидели рубашку и халат, насквозь пропитанные кровью, вы подумали, что он потерял много крови, но это не так. Но ее и немало вытекло. Он был на грани. Но главное, кровеносные сосуды не задеты, иначе он бы чувствовал себя намного хуже. Все-таки его нужно отвезти в больницу.
– Мы уже думали об этом, – нетерпеливо сказала Лаура. – Мы не можем отвезти его в больницу.
– Какой банк вы ограбили? – спросил доктор насмешливо, но с меньшим юмором, чем во время своих предыдущих шуток.
Пока проявлялся снимок, он очистил рану, промыл ее йодом, посыпал порошком антибиотика и приготовил бинт. Потом он достал иглу, еще один инструмент, назначение которого она не знала, толстую нить из шкафа и положил все это на стальной поднос рядом с хирургическим столом. На столе лежал раненый, он был без сознания, на правом боку его удерживали несколько подушек.
– Что вы делаете? – спросила Лаура.
– Пулевые отверстия слишком большие, особенно входное. Если вы не хотите везти его в госпиталь, но хотите видеть его живым, я должен для этого кое-что сделать.
– Хорошо, только побыстрее.
– Вы думаете, что полиция может ворваться в дверь в любую минуту.
– Есть кое-что похуже, – сказала она, – гораздо хуже.
С тех пор как они приехали в дом Бренкшоу, она ожидала неожиданных вспышек молнии и раскатов грома, похожих на стук копыт гигантского кентавра, которые означали бы появление других хорошо вооруженных путешественников во времени. Пятнадцать минут назад, когда доктор делал рентгеновский снимок груди раненого, ей показалось, что она слышала отдаленные раскаты грома, которые были так далеко, что были едва различимы. Она торопливо подошла к окну, чтобы рассмотреть отдаленные вспышки молний, но ничего не увидела сквозь просветы между деревьями, может быть, потому, что небо над городом было освещено городскими огнями, а может быть, это был вовсе не гром. Наконец она решила, что гром ей померещился из-за ее возбужденного состояния.
Бренкшоу зашил рану и перерезал нить:
– Швы рассосутся, – потом перебинтовал грудь раненого широким бинтом.
Острый запах лекарств вызывал тошноту у Лауры, но ничуть не беспокоил Криса. Он сидел в углу и продолжал жевать конфеты.
Ожидая проявления снимка, Бренкшоу сделал также укол пенициллина. Потом он подошел к высоким белым металлическим шкафам и достал две бутылочки.
– У меня есть наркотики здесь, которые я продаю бедным пациентам, чтобы они не взламывали аптеки в их поиске.
– Что ж это? – спросила Лаура, когда он подошел к ней и протянул эти две бутылочки.
– В этой пенициллин. Три раза в день с едой, если он, конечно, сможет есть. Думаю, он скоро придет в себя. Если он не придет в себя, то начнется обезвоживание, нужно будет сделать внутривенное вливание. Не давайте жидкость через рот. Когда он в состоянии комы – он захлебнется. В другой бутылочке еще один антибиотик. Только при необходимости и не больше двух раз в день.
– Дайте мне еще. А лучше давайте весь свой запас. – Она показала на шкаф, где были сотни таких бутылочек.
– Ему не понадобится так много. Он…
– Может быть, и не понадобится, – сказала она, – но я не знаю, какие проблемы нас еще ждут впереди. Может быть, антибиотики понадобятся мне или моему мальчику.
Бренкшоу долгие время смотрел на нее.
– Во что вы, Бога ради, влипли? Это похоже на одну из ваших книг.
– Просто дайте мне, – Лаура замолчала, пораженная тем, что он сказал. – На одну из моих книг? Одну из моих книг! О Господи, вы знаете, кто я!
– Конечно. Я узнал вас сразу же, когда вы стояли на крыльце. Я читал триллеры, как я сказал, и хотя ваши книги несколько другого жанра, они трогают душу, поэтому я их читал тоже, а ваша фотография есть на задней обложке. Поверьте мне, миссис Шан, ни один мужчина не забудет ваше лицо, увидев его хоть однажды, даже если он увидит его на фотографии и даже если он будет также стар, как я.
– Но почему вы не сказали?
– Сначала я принял все за шутку. Посудите сами, та театральность, с которой вы появились на крыльце ночью, револьвер, грубый разговор… все казалось розыгрышем. И поверьте мне, что многие из моих коллег, которые знают вас, сочли бы все это за шутку и подыграли бы вам.
