Алексей Колентьев - Радиоактивный ветер
— Точно не знаю, я пристрелил какую-то змееголовую тварь. Зелёная чешуя, ловко лазит по отвесным стенам. Возможно, что их там штук десять-двадцать. Но может и обойдётся всё… Кроме того, есть у меня задумка одна. Может, даже ещё хабара поднимем, если дверь тамошнюю откроем. Одному было не поднять это дело, а так и Выброс пересидим, и заодно благосостояние улучшится…
На лице приятеля мало что отразилось, но новые способности позволили мне чуть проникнуть в его намерения. Предательства он не замышлял, по крайней мере, пока что. С запада донёсся звук парного взрыва: противопехотки, «клейморы» судя по звуку. Потом спорадический огонь: пять и два в ответ, все «иностранцы». Скорее всего, это передовое охранение наступающих рейдеров зашло на управляемое минное поле, кто-то сдох, а теперь духи добивают раненых и тех, кто пытается вытащить своих раненых из опасной зоны. Так, счёт открыт и на некоторое время духи займут штурмующих… Ещё строенный взрыв с юго-запада и северо-востока. Обкладывают грамотно, но рейдеров больше и если желание прижать Халида достаточно велико, оборону сомнут уже через десять минут. Потом духи отойдут к лагерю и, обнаружив трупы приятелей, ударятся в панику. В трясину сразу не бросятся, пойдут по тропам, где их встретят наши гостинцы. А когда «свободные» придут в лагерь, будет ещё один сюрприз. Но это уже без нас, нужно уходить. Я построил людей и провёл краткий инструктаж. Настроение бойцов изменилось: если в начале операции ко мне относились настороженно и с подозрением, то теперь люди начали потихоньку доверять новому командиру: никто не погиб и не ранен. Взята хорошая добыча и даже духи сейчас дерутся по моему приказу как заговорённые, появилась надежда, нужно её поддерживать.
— Группа, слушай вводную. Противник прорывается в лагерь, но полностью блокировать сектор у него не получится. Старый маршрут небезопасен, поэтому проводник проложит новый, пойдём через трясину. Идти тихо, беречь оружие от воды, если тонете и вытащить нельзя — дайте адреса родственников, я перешлю им вашу долю как выберемся. Но только если утонете молча. Беречь груз, без него нам не укрыться от мести «свободных». Любой ценой защищать заложника. Это понятно? — Последняя фраза относилась скорее только к одному человеку, Андрон молча занял место рядом с Сажей, который уже выглядел довольно посвежевшим, если это можно сказать о существе с радиационными ожогами, застарелыми шрамами на обезображенном лице и двенадцатью пальцами на руках. Алхимик держался прямо, его большие, без белков глаза матово поблескивали в отсвете догорающего костра. — Теперь так: общая обстановка будет меняться. После подрыва фугаса всполошатся ночные твари и нас будут атаковать снорки. Их тут много, пойдём тихо: осматриваемся, держим строй «ёлочкой»[49] и открываем огонь только по команде или если кто действительно подберётся близко. Если нас не трогают — огня не открывать. Теперь по нежданным попутчикам: Михай, верни им их личные ПДА, вещи какие нашлись ихние, потом активируй маяк на аварийной частоте, с задержкой в час. Тут недалеко. Есть маленький островок, почти кочка, оставим их там. Это тоже чуть отвлечёт погоню, если таковая будет. Перед этим я сам с ними поговорю. Вроде всё. Норд и Серхио — головной дозор, мы с Андроном и грузом — замыкаем. Всё, пошли.
Взрыв со стороны складов раздался спустя пять минут после того, как мы сошли с южной тропы в трясину. Островок, о котором я говорил, лежал чуть юго-западнее и в стороне от лагеря афганцев. Расчёт был на то, что «свободные» повозятся с сумасшедшими репортёрами и решат их допросить, перенеся поиски в район обнаружения незадачливых писак. Мы же сменим направление и пойдём на юго-восток, не отклоняясь от тропы, но и не входя на неё. Болото кишит снорками, местами опасно высок радиоактивный фон, местность, по которой предстояло уходить, была мало пригодна для этой задачи, на том и строился весь план. Нас просто побоятся искать так глубоко в топях. Подошёл Тихон, что-то беспокоило проводника. Пока Михай устраивал девицу и парня на кочках, я вопросительно глянул на излома, тот чуть помявшись, начал:
— Изменяющий… Антон. Не делай девочке зла, пусть уйдёт из Зоны по-хорошему. Парень… — Тихон только махнул рукой, — безнадёжен, деньга его длинная сюда привела, да и умом повредился сильно. Но вот девочка совсем не при делах, не трогай её, а?
Я подошёл к излому вплотную и посмотрел прямо в чуть светящиеся в сгустившейся темноте кошачьи глаза. Он не зря просил за журналистку, это понятно, но неужели тёртый бродяга настолько размяк, что не понимает причин, по которым его просьба невыполнима.
— Тихон, ты сам-то смекаешь, чего просить вздумал? Я не убийца женщин и детей, если они не взрывают мой дом или сами не пытаются убить меня, но… Ты серьёзно полагаешь, что «свободные» вот так спокойно отпустят журналюг обратно в тёплую редакцию, не выпотрошив их до отказа? Ты пощадишь девчонку, она даже может быть, клятвенно пообещает тебе полное молчание и конфиданс. Но вот дознаватели «свободных», прошедшие подготовку скорее всего где-нибудь под Львовом,[50] выпотрошат твою «девочку» как пойманную рыбу. И она споёт им всё, даже если не захочет. А она захочет, там учат так, чтобы человек захотел рассказать, уверяю тебя.
Потом они отловят тебя, Буревестника и его гоп-компанию и стыканутся с нами. Из-за твоей доброты пострадает слишком много народа. Я ещё плохо владею Даром, поэтому выжечь мозги — это вполне реально, но вот только часть… Трудно обещать такое. Идти или не идти сюда это был их выбор, а то, что получилось не так, как они ожидали — просто шутка судьбы. Я не смогу защитить троих беспомощных гражданских. По топям нам самим-то уйти почти не реально, а мы полны сил и немало тренировались. Загубим всех. Не проси, Тихон, не стану я этого делать — журналюгам и так и так каюк. Пойдут с нами и скорее всего сдохнут от радиации: костюмов у них нет, сил идти тоже, стрелять они не умеют, вскроют группу и загнёмся все вместе.
— Жалко её, молодая. Смелая очень, ей говорили, что соваться сюда нельзя… Постарайся, чтобы в уме осталась, — Тихон как-то тоскливо глянул на меня, уже с исчезающей искоркой надежды в голосе, — Вдруг смогёшь, а?
— Хорошо, я попробую… Но не обещаю, что получится. Жечь мозги духу было и то не просто, до сих пор кровь носом идёт. Что получится сейчас, не знаю, посмотрим.
Тихон снова поглядел как в ту нашу первую встречу у костра, только на этот раз я своим новым чутьём уловил некий мыслеобраз. Туманную картинку, сложившуюся в одно единственное слово: «Ступающий». Что бы это не означало, так он обозвал именно меня. Эмоциональная окраска слова являла собой смесь страха, надежды и чего-то ещё, что никак не давалось облечь в слово…
Михай доложил, что поместил заложников на островке, придав им позы самостоятельно выбравшихся на него людей. Следы румын замёл грамотно, я только подогнул пару «указок», хотя в темноте этого никто не заметит, но так — на всякий пожарный. Парень тихо постанывал и его я сломал довольно быстро: изнасилование поломало сознание сильнее чем я ожидал и теперь это было растение, а не человек. С девушкой следовало обойтись чуть деликатнее, правда, в успехе я совсем уверен не был. Просто стал слой за слоем пробираться в воспалённое, измученное, но не сломленное сознание очень осторожно, хотя время и поджимало…
История путешествия Томы и Александра (так звали журналистку и стрингера), была банальна до безобразия. Работали оба на одну из американских медиакорпораций, которая отправила борзописцев с целью проникнуть в самое сердце Зоны отчуждения, привезти эксклюзив. Выделили деньги, пропустили на Кордон. Тут они просидели почти неделю, пока им не попалась небольшая группа бродяг, шакаливших на Янтаре и неплохо знавших этот район. Предводителем у них был некий бывший автомеханик, сбежавший из подмосковных Химок в Зону, после того, как разбил в хлам отремонтированную гоночную «итальянку» «Ferrari» какого-то банкира. Парень решил пустить знакомым пыль в глаза и украсил придорожный столб дорогой иномаркой, не справившись с управлением. Долго скакавший как блоха на сковородке по России-матушке, оказался в Зоне, где его наконец-то перестали искать агенты разочарованного банкира. За свою въедливость и живучесть, парень получил прозвище «Репей». Команду он сколотил из новичков, но им пару раз крупно повезло вскрыть захоронки погибших сталкеров и разжиться хорошим снаряжением, хотя сам Репей отчего-то предпочитал носить два пистолета, как киношный ковбой, паля с двух рук, при этом только пугая всякую живность. Справедливости ради нужно отметить, что пара хороших стрелков в команде автомеханика всё же имелась, иначе бы группа дальше Свалки не ушла. Был у них и опытный проводник, татарин по прозвищу Бегемот. Девушке он виделся толстым, низеньким дядькой в обычном самодельном БЗК, который облегал фигуру Бегемота как перчатка. Команда называла себя «Вороны» и насчитывала шесть бойцов.
